Что ответить на последние мамины слова, он не знал, поэтому сказал то, за чем на самом деле звонил:
— Мам, я хочу поговорить с отцом. Что думаешь?
Никакого удивления, словно мама ждала чего-то подобного.
— Думаю, он будет счастлив, Чжань-эр. Он ждал этого двадцать лет. Если решишь, скину его номер.
А чего, собственно, он ждал? Что мама попытается отговорить? Он прекрасно знал её отношение, знал, что все эти годы она пыталась выгородить и оправдать отца. Но теперь после категоричного отказа Цзыи сохранить их отношения, Сяо Чжаню просто необходимо было понять — почему все уверены, что союз третьего пола важнее обычной семьи. Поговорить с отцом показалось хорошей идеей.
— Да, отправь контакт. Мне пора, мам, я позвоню на выходных. Передавай привет Сан Чао.
У него ещё оставался шанс попасть на совещание к Пурпурной Паучихе вовремя и не быть сожранным. Он даже почти успел, опоздал на каких-то пятнадцать минут, в конце концов, совещание могло начаться чуть позже, пока все здоровались, рассаживались, запускали программу расследования на мониторы. Но нет. Он влетел в полутемный конференц-зал, в тот самый момент, когда сосредоточенно-хмурый Чжочэн, собирал документы со стола возле 3-D модели прототипа предполагаемого преступника. И хотя двери разъехались бесшумно, на него обернулась половина присутствующих и — разумеется, ему не могло повезти — сама глава Департамента особо тяжких преступлений. В своем неизменном темно-бордовом с фиолетовыми нашивками на лацканах кителе, с тонкими раздражённо поджатыми губами и взглядом, по слухам, способным уронить в обморок особо впечатлительных новобранцев, генерал Ху Сяотин выглядела как богиня ярости.
— О, нас почтил своим присутствием отдел аналитики! — в темноте с противоположного конца зала было не слишком видно, но Сяо Чжань не сомневался, что с её губ в этот момент капал яд прямо в стаканчик с кофе, или что там по утрам пауки пьют… Впрочем, от собственного яда умереть вроде бы невозможно. — Офицер Сяо Чжань, присаживайтесь, не стесняйтесь. Офицер Ван Чжочэн только что «порадовал» нас полным отсутствием какого-либо прогресса в расследовании. Может быть, у отдела аналитики есть что рассказать?
Едва успевший сесть Сяо Чжань тут же подскочил и, откашлявшись, — в горле запершило — чётко начал рапорт:
— Вчера отдел аналитики запустил программу распознавания лиц для видео с камер наблюдения из Би-клубов за последние четыре месяца на предмет возможного обнаружения подозреваемого…
Договорить Паучиха не дала.
— Напомните-ка мне, офицер Сяо Чжань, у нас имеются данные, что преступник может оказаться представителем третьего пола? И сразу второй вопрос: каким образом одиночка альфа или омега смог пройти в клуб для би-пар, куда вход официально разрешён только вдвоём? Или есть новые вводные и преступников двое, а я просто не знаю?
Гортань судорожно сжалась, всё-таки эта жуткая женщина способна свалить даже слона с приступом паники. Схватив со стола бутылку с водой и плеснув в стакан, Сяо Чжань сделал несколько больших глотков. Пока он пил, генерал задумчиво постукивала стилусом по поверхности стола — по основному монитору центральной стены зала расходились равномерные волны. Картинка с презентацией Чжочэна схлопнулась.
— Хотя, если охрана в клубах работает так же отвратительно, как сотрудники моего департамента, то туда вполне может пройти и один представитель третьего пола. Или даже обычный человек. Или… я не знаю — корова? — если бы интонацией в голосе можно было отравиться — все присутствующие упали бы уже замертво. Даже разделявшее расстояние и головы других сотрудников не мешали генералу Ху смотреть на Сяо Чжаня с таким выражением, будто он в рабочее время смотрел зоопорно с теми самыми несчастными коровами. Нет, будто он в нём сам снимался!
Последний глоток пошел неудачно, пищевод болезненно сжался. Сяо Чжань мужественно стерпел боль и вежливо улыбнулся.
— На сегодня у нас нет данных о том, что преступников может быть двое. Отвечая на второй вопрос, скажу, что возможность прохода одиночки в клуб ещё предстоит проверить. Я лично займусь этим на выходных. Что касается предполагаемого статуса преступника, то отдел аналитики пока с равной степенью вероятности оценивает возможность, что он окажется человеком или представителем третьего пола. Но, судя по данным экспертизы, это в любом случае мужчина.
Генерал Ху Сяотин раздражённо мотнула головой, словно пыталась избавиться от надоедливой мошки:
— Это мы и так знаем! Не нужно озвучивать очевидные вещи, которые обсуждались ещё три недели назад. Есть что-то конкретное? Офицер Ван Чжочэн уверяет нас, что никаких связей между погибшими альфами и в целом их семьями обнаружить не удалось. Единственная версия, озвученная вами ещё на прошлой неделе, состоит в том, что все о-супруги погибших альф имеют схожую внешность.
— В некотором смысле. У всех омег достаточно длинные темные волосы и отчасти немного андрогинный типаж. Мы предполагаем, он мог находить своих жертв в разных Би-клубах и триггером были именно омеги, а не альфы. Проблема в том, что часть посетителей этих клубов курсирует между заведениями и на камерах достаточно много совпадений по лицам. Но программа ещё не закончила работу. Надеюсь, что в течение сегодняшнего дня все видео будут проанализированы.
— Я тоже на это надеюсь.
В зале повисла тишина. Паучиха сверлила его злобным взглядом, словно на самом деле решала — сожрать или нет. Но в конце концов, его неприкосновенность теперь возведена в ранг абсолюта. Возможно, именно о-статус спас его от немедленной смерти: похоже, генерал тоже вспомнила, что третий пол особо охраняется государством, как одна из основ национальной безопасности в рамках репродуктивной политики. Резко выдохнув, она поднялась со стула. И прежде чем уйти, оглядела сидящих офицеров:
— Сегодня ночью о-супруга последней жертвы, который находился на ранних сроках беременности, экстренно госпитализировали. Он потерял ребёнка и сам находится в тяжёлом состоянии в реанимации. С учётом смерти ребёнка — это уже пятая жертва. Надо говорить о том, какой урон государству нанесла смерть четырёх альф, разрушенные семьи и потенциально нерождённые дети? — генерал сделала короткую паузу, и все присутствующие, как будто уменьшились под её тяжелым взглядом. — Это дело на контроле у министра юстиции. И если мне ещё раз придется краснеть и говорить об отсутствии продвижения в расследовании, я лично сдеру кожу с каждого из вас, затолкаю в глотку, заставлю сожрать, а потом обваляю в кислоте и публично подожгу, — закончила она совершенно спокойным голосом.
Все присутствующие немедленно подскочили, почти синхронно согнулись в пояснице, хором пропели: «Да, генерал Ху!» и неподвижно застыли в поклоне, пока глава Департамента не вышла из зала.
— Фух, у меня фантомные боли по всему телу, как будто меня уже окатили кислотой… В прошлой жизни Паучиха точно была рабовладелицей, у неё замашки садистки, — пробормотал Чжочэн, нервно растирая шею, когда суматоха после ухода Ху Сяотин улеглась и сотрудники стали расходится.
— Не знаю, как ты, а я в прошлой жизни точно был её приёмным и очень нелюбимым сыном…
У Чжочэна хватило совести сочувственно хмыкнуть.
— Кофе?
— Не уверен, — Сяо Чжань налил себе ещё стакан воды и осушил залпом — во рту прочно осел привкус гипотетически содранной обгоревшей кожи. — Хотя, пожалуй. Очень сладкий и с молоком.
Друг кивнул и, задумчиво оглядев его с головы до ног, поинтересовался:
— Что там насчёт личной проверки клубов? Куда это ты собрался один?
— С тебя кофе, с меня идея. Думаю, что наш убийца, всё-таки собирает жертв по клубам. Через… — он бросил взгляд на бегущие по стеновому монитору цифры, — через полтора часа программа завершит работу, и мы вручную попробуем отсмотреть возможных претендентов на смертную казнь.
В кафе они спускаться не стали — времени в обрез — не сговариваясь, остановились возле кофейного автомата на этаже. Сяо Чжань выбрал карамельный мокачино с тремя порциями сахара. Скривившись на его выбор, Чжочэн поднёс руку с часами к терминалу.
