— Ещё недавно мы тоже были такими, — задумчиво сказала Цзыи, глядя на обнимающихся подростков.
— Все, кроме Чжань-гэ, — хмыкнул Чжочэн, — он в этом возрасте не вылезал из учебников.
Цзыи хихикнула:
— Это правда. Мне приходилось обманом выманивать его из университетской библиотеки.
Ребята засмеялись, а Сяо Чжань пробормотал «Предательница». У него вдруг начала болеть голова и почему-то защипало в носу. Не хватало заболеть.
— Сейчас вернусь.
Он поднялся, вдруг ощутив, как качнулись стены, а за ними пол ударил в ноги. Ухватившись за стол, он сделал глубокий вдох. В носу задёргало сильнее, к горлу подкатило, во рту появился кислый привкус.
— Гэгэ? — Цзыи тут же поднялась на ноги и взяла за руку, заглядывая в лицо, — всё в порядке?
Сделав еще несколько глубоких вдохов, он почувствовал, как стены выравниваются и пол принимает привычное положение.
— Да… кажется, вина мне сегодня хватит, — ему даже удалось выдавить почти нормальную улыбку.
— Он просто пьян от любви к тебе, мэймэй{?}[младшая сестра], — махнул рукой Юй Бинь.
Почувствовав, что немного отпустило, Сяо Чжань направился к туалету. Он как раз проходил мимо шумного стола подростков, когда белобрысый парень — тот, который только что пришёл — вдруг обернулся и резко поднялся.
— Ты…
В голове шумело, будто все демоны Диюя устроили оргию, странно, что Сяо Чжань вообще что-то расслышал. В висках снова застучало, зрение поплыло. Лицо парня вдруг показалось нечеловечески бледным, как у куклы или актера традиционного театра. На мертвенно-белой коже остались только чёрные провалы глаз и ярко-красный, словно раскрывшийся цветок, опухший рот.
— Что?.. — Сяо Чжань был уверен, что произнёс это вслух, но звука не услышал.
Парень деревянно качнулся вперед, так, если бы действительно был марионеткой, странно-дёргано взмахнул руками и рухнул на пол.
Сяо Чжань стоял рядом и смотрел на происходящее будто со стороны. Он ничего не слышал, хотя вокруг наверняка поднялся шум: люди суматошно бегали, размахивали руками, пихались локтями, кто-то пытался привести парня в чувство, проверял пульс, брызгал в лицо водой.
Он смотрел на совершенно белое лицо подростка, которого корёжило на полу в странном приступе, и ничего не чувствовал. Даже когда у мальчишки появилась розоватая пена возле губ. Даже когда он начал закатывать глаза. Даже когда начались судороги. Словно у Сяо Чжаня вместе со слухом отключились вообще все органы чувств вместе с эмоциями. Он видел, как перед парнем опустилась на колени Цзыи. Сейчас она, наверное, сказала что-то вроде: «Пропустите, я врач!». Он ощущал, как его толкают в спину бестолково толпящиеся позади люди, пытаясь оттеснить в сторону.
А потом всё разом вернулось: звуки, запахи, эмоции — и он захлебнулся пронзительным ароматом, резко ударившим в нос.
Ещё до того, как мозг успел обработать информацию и Сяо Чжань понял, что произошло, его невеста повернула голову и, глядя куда-то ему за спину, спокойно произнесла:
— Это ранняя инициация. Вызывайте «скорую».
Сяо Чжань смотрел на своего совсем юного омегу, а потом наконец наступила блаженная тишина и темнота.
========== Какого цвета мои глаза? ==========
Сильно пахло медикаментами, чем-то на спиртовой основе, травами, свежестью и пластиком. Обычный больничный запах узнает любой, кому хоть раз довелось оказаться в стенах медицинского стационара. Выхолощенный, стерильно-тревожный, вызывающий смутное чувство пустоты где-то в районе диафрагмы. Сердце моментально ускорилось, заходясь в скачущем ритме и сходу начав захлебываться. И лишь спустя несколько мгновений, вернувшееся обоняние передало в мозг сигнал едва уловимого узнаваемого аромата.
Сяо Чжань открыл глаза.
Совершенно неинформативный скучно-белый потолок ожидаемо оказался первой картинкой. Сделав на пробу несколько вдохов-выдохов, Сяо Чжань повернул голову.
Предсказуемо-безупречную унылость палаты с однотонными бледно-зелеными стеновыми панелями, слепяще-белой пластиковой мебелью, капельницей и проводами, ведущими от его тела к мерно гудящему ЭКГ-монитору, нарушала только явно специально втиснутая между шкафом и столом больничная койка с валяющейся на ней ярко-фиолетовой толстовкой.
Сделав ещё один глубокий вдох, Сяо Чжань скинул с пальца пульсокиметр, отодрал от груди все присоски и под громкий визг монитора, орущий на всю больницу об остановке сердца пациента, сел на кровати.
Первой в палату вбежала женщина средних лет в форме медицинской сестры, сразу за ней молодой парень вкатил тележку с реанимационным набором и дефибриллятором, затем — судя по напряженно поджатым губам, глубокому залому меж бровей и бейджу на халате с надписью «Инициолог-реаниматолог Ли Юй Фэн» — в палате появился дежурный врач. Все трое уставились на него с немым осуждением.
Первым отмер врач — в два шага преодолев разделявшее их расстояние, взял за запястье и напряжённо замер на несколько секунд. Видимо, удовлетворившись результатами измерения пульса, он вытащил из кармана небольшой металлический цилиндр и брызнул ярким лучом света в глаза.
— Господин Сяо Чжань, как вы себя чувствуете?
— Приемлемо. Всё… закончилось?
Врач окинул его оценивающим взглядом, словно сомневался в способности адекватно воспринимать информацию, но затем всё-таки кивнул. Махнув рукой, отпустил младший медперсонал и снова повернулся к Сяо Чжаню. Садиться на стул не стал, так и оставшись стоять возле кровати.
— Что вы помните?
Сяо Чжань пожал плечами. Судя по пробивавшемся сквозь полосы белых жалюзи солнечным лучам, уже наступил следующий день.
— Ну, видимо, уже вчера, я отмечал свой день рождения с невестой и друзьями. А вместо этого получил альфа-инициацию и омегу в придачу. Кстати, где омега? — он кивнул на вторую кровать с брошенной на ней толстовкой.
Доктор смотрел со странной смесью сочувствия, смущения и усталости одновременно — точно идентифицировать выражение не получилось. Какая-то диковатая смесь эмоций, если вообще можно говорить об эмоциях у этих эскулапов.
Помолчав некоторое время — Сяо Чжань терпеливо ждал — доктор Ли наконец произнёс со вздохом.
— Вы находитесь в реанимационном отделении уже пятые сутки. Вчера после стабилизации состояния вас перевели из палаты интенсивной терапии. Ваш… — тут он почему-то запнулся, — Ван Ибо пришел в себя на вторые сутки и мы сразу перевели его к вам, поскольку нахождение альфы и омеги в непосредственной близости формирует связь и способствует завершению процесса инициации.
— Сколько? Пять суток?! Но как? Почему так долго? — Сяо Чжань растерялся. Он, разумеется, не претендовал на знание физиологии третьего пола, но даже он понимал, что пять суток без сознания — это слишком. Вспомнилось последнее, что слышал перед тем, как отключиться.
— У мальчика ранняя инициация? Ему что — меньше шестнадцати?! Он еще несовершеннолетний? Поэтому мы так долго были без сознания? Из-за его возраста? Как закон регулирует подобные возможности? Он еще ребёнок, мы не можем принудить его… — Сяо Чжань поморщился, но всё-таки заставил себя произнести это, — воспроизводить потомство.
Теперь доктор смотрел на него с откровенной жалостью. Впрочем, во взгляде сквозило что-то еще. Сильно напоминающее раздражение.
— Да, у него действительно ранняя инициация, но, боюсь, ваше состояние связано не с этим. Вернее, не только с этим. У вас произошла слишком поздняя инициация, поэтому она проходила крайне тяжело. Вам придётся ещё на какое-то время остаться в больнице, чтобы мы были уверены, что все прошло нормально.
— Поздняя инициация? Да я же умудрился вписаться в последние несколько часов перед формальным окончанием срока. Насколько я знаю историю вопроса, инициация альфы от двадцати шести до двадцати семи очень редкое явление, но всё же реальное. Кажется, полпроцента?
Всё же доктор выглядел усталым. Работа в реанимации не самая простая из всех возможных, наверняка домашние уже забыли, как он выглядит. Если выбор подобной профессии обычным мужчиной, а не представителем третьего пола, и казался Сяо Чжаню странным, говорить об этом явно вымотанному, хмурому человеку он, разумеется, не стал.
