Следующие две недели он выходил в сеть только на рабочем компьютере и исключительно по профессиональной необходимости.

Кошмары начались почти сразу — мучительные, липкие, вязкие и удушающие. Вчера он впервые попросил своего О-психолога выписать хоть что-нибудь, чтобы спать спокойно. Вместе с рецептом он в очередной раз получил «ценный» совет попробовать пообщаться с альфой, чтобы убедиться в беспочвенности своих фобий. Отличный у него государственный О-психолог. Насилие над личностью? Нет, не слышали.

К чести мальчишки, тот внял его короткому «Я пока не готов общаться» и ни разу за месяц не появился на горизонте.

Наверное, настало время признать поражение и попытаться договориться. В конце концов, двое детей — и он относительно свободен. Никто не может принудить их оставаться в союзе после исполнения репродуктивного долга. А современные препараты обеспечат более-менее приемлемое качество жизни. Возможно, Ван Ибо, сможет, если захочет, найти и инициировать другого мужчину. А Сяо Чжань получит свою жизнь назад.

Перед выходом из дома он привычно бросил взгляд в зеркало в прихожей. Никаких видимых изменений в теле, кроме цвета глаз, который учёные объясняли побочным эффектом от би-вакцины, за месяц он не обнаружил. Он не стал хрупким или женственным, у него не изменился голос, не появилось желание носить женскую одежду, он не уменьшился в росте и вообще нигде не уменьшился. Не то, чтобы раньше он мог похвастаться гигантскими размерами, хотя теперь это больше не имело значения. Внешне, он остался прежним. И только фиолетовая радужка омежьих глаз напоминала о том, что он больше не мужчина.

Вздохнув, Сяо Чжань на мгновение прикрыл веки, позволяя себе крохотную передышку перед тем как сделать следующий шаг. Больше он не станет закрывать глаза.

========== Спаситель планеты счастливчик Ибо ==========

Ибо всегда считал себя счастливчиком. Ему действительно повезло и не потому, что сумел появиться на свет в условиях репродуктивного кризиса, когда лишь тридцать семь процентов женщин и десять процентов мужчин — даже после вакцинации — потенциально могли забеременеть.* Не потому, что родился в семье, владевшей сетью ресторанов и спортивных центров по всему Китаю. И даже не потому, что, имея достаточное количество денег и старшего брата, взявшего на себя обязанности наследника, мог заниматься любимым делом. А потому, что вырос в семье, где его любили, позволяли быть собой, и самое главное, всегда поддерживали.

Наверное, в прошлой жизни он спас планету. Может, это именно он почти триста лет назад изобрёл репродуктивную вакцину и подарил человечеству второй шанс? Поэтому в этой жизни, Ибо был совершенно, абсолютно и незамутнённо счастлив. Никаких кризисов, сомнений, терзаний, проблем с родителями, учёбой или друзьями — у него всё было хорошо. Ибо с детства не сомневался, что войдет в заветные двадцать процентов и инициируется в положенное время. Альфой или омегой — значения не имело. Ведь гарантированно иметь возможность родить детей и помочь выживанию человечества — лучшее, что могло с ним случиться.

И случилось.

Поэтому в тот день в «Улыбке императора», когда он почувствовал, как пол уходит из-под ног, в голову ударяет горячая волна, а горло сдавливает сухим спазмом, он и не подумал испугаться. Симптомы инициации знает каждый ученик начальной школы. Ибо только хотел успеть увидеть своего альфу до момента, когда сознание отключится. Он успел. Его альфа — оказался самым прекрасным человеком на свете. Эта мысль стала последней перед инициацией.

Только вот когда Ибо очнулся, оказалось, что это именно он инициировался как альфа на целых два года раньше возможного. А спустя ещё три дня очнулся его самый красивый омега на планете с совершенно невероятными глазами, лицом небожителя и голосом, от которого в груди замирало время, и сказал: «Ты — мой самый страшный кошмар. Мне нужно время, чтобы попытаться не сдохнуть. Я не готов общаться, не появляйся пока, пожалуйста, не хочу тебя видеть. Дай мне попытаться выжить».

— Я не должен бояться, я же теперь альфа. Но мне страшно, значит альфа из меня плохой? Или я просто слишком мелкий? Мам, что делать, если он не захочет со мной остаться?

— Молодость, недостаток, который проходит с возрастом. А если твой омега не слепой, он увидит то же, что и я, — мама делала латте. По утрам после двойного эспрессо для Ибо, она варила кофе себе — это традиция.

Крепкий кофе по утрам — одна из немногих вредных привычек, которые он себе позволял. А мамин кофе — лучший во всём Пекине — помогал не только проснуться, но и получить законную порцию причитающейся ему любви.

— И что ты видишь?

— Доброго, целеустремленного, верного и, к тому же, чертовски красивого парня, — оставалось загадкой, как в половине восьмого утра маме удавалось выглядеть, словно она собиралась на светский раут. Ибо подозревал, что женщины знают какой-то секрет, который тщательно скрывают от своих мужчин.

Эти утренние минуты только вдвоём, когда можно не пытаться держать лицо и позволить себе слабость, казались Ибо особенно ценными. Вдруг захотелось расплакаться, как когда-то в детстве, уткнуться лицом в теплую мамину грудь, дышать её запахом, подставляясь под нежные ласкающие ладони и реветь до нервной икоты.

Мама, наверное, почувствовала.

— Кто сказал, что альфы не плачут? — раскинув руки с улыбкой, позвала она.

Шустро соскочив с высокого табурета, на котором привычно пил кофе за стойкой каждое утро — никто не садился на его место, даже отец! — Ибо подлетел к дивану, куда мама забралась вместе с большим бокалом своего молочного кофе и шумно обрушился ей под ноги. Уткнувшись куда-то в мягкий живот, обхватил руками её всё ещё тонкую талию и прижался со всей силой, словно кто-то мог отобрать его, родное. Пока ласковые пальцы перебирали сильно отросшие волосы, он позволил себе несколько мгновений слабости. Конечно, не слишком сильной, так, пару раз шмыгнул носом и вытер мокрую щёку о мамин жилет:

— Мамой пахнет.

Они играли в это с детства. В ответ, мама всегда смеялась и целовала в лоб:

— Самым лучшим в мире ребёнком пахнет…

— Ты разве не вырос из поцелуев с мамой? — голос отца звучал притворно сурово. — И вообще, хватит обнимать мою женщину!

Вынырнув из-за маминой руки, Ибо упрямо поджал губы, чтобы скрыть улыбку:

— Это моя мама!

— Это моя жена!

В эту игру, сколько Ибо себя помнит, они играли уже втроём. В глазах снова предательски защипало. Отец тактично отвернулся, давая время прийти в себя.

— А мне кофе в этом доме нальют или только любимому сыну?

Маму пришлось отпустить. Ибо неохотно разжал руки и переместился с пола на диван. Отец, чуть поддернув идеально отглаженные брюки — это тоже традиция, папины костюмы для работы мама не доверяет прислуге — сел не на свое место за столом, а рядом на диван. Накрыв ладонь Ибо своей рукой, едва заметно сжал и сразу отпустил. Когда-то руки отца казались просто огромными. В то время и бассейн во дворе равнялся морю, и деревья доставали до неба.

— Я рассказывал, как расплакался, когда делал твоей маме предложение?

От неожиданности Ибо вскинул голову слишком резко, в глазах потемнело. Врачи говорили, что тело будет адаптироваться к изменениям ещё какое-то время.

— Ты? Серьёзно? Никогда не говорил! — повернувшись к загадочно улыбавшейся маме, Ибо обвинительно ткнул пальцем. — Вы оба такие скрытные! А я вам всё рассказываю!

Мамин мелодичный смех звучал точно так же, как в детстве. Временами казалось, что родители совсем не изменились. Отец всё такой же большой и сильный, мама — такая же красивая и стройная. И неважно, что папа уже на голову ниже Ибо, а идеально-гладкая кожа сорокалетней женщины — результат самых передовых технологий в косметологии. Мамины глаза — всё такие же бездонные, голос такой же ласковый, а руки по-прежнему умеют лечить не только пораненные коленки, но и снимать боль, когда та притаилась в груди.

— А что бы ты сделал, если бы мама отказала?