— Ибо? Ибо! Доктор! Быстрее!

Снова включилась карусель, завертев комнату в бешеной скачке, свет несколько раз моргнул и погас.

Очередное пробуждение застало Ибо уже в больничной палате со всеми сопутствующими атрибутами: подключённым ЭКГ-монитором, кислородной маской и датчиками, едва ли не по всему телу.

И сидящим рядом Сяо Чжанем.

Интересно, разве посетителям можно сидеть на кровати больного в реанимации? А если гость захочет придушить больного подушкой? Успеют откачать?

Ибо стянул маску:

— Караулишь, чтобы прибить? — улыбка даже получилась не вымученной. Он, и правда, вполне сносно себя чувствовал, будто выспался. Плечо побаливало, но вряд ли там что-то серьезное. Скорее всего царапина, нож прошёл по касательной.

Сяо Чжань выглядел как человек, собирающийся читать нотации — мрачно. Ибо решил сыграть на опережение.

— Баобей, признаю, что поступил самонадеянно. Но если бы не дал себя забрать, он снова бы ушёл. Прости, знаю, что ты волновался. Но я должен был тебе помочь, чтобы всё поскорее закончилось, и ты мог бы вздохнуть спокойно. Потому что знаешь… я очень хочу, чтобы мы были вместе, баобей.

И малодушно закрыл глаза, ожидая приговора.

Тишина давила. Словно в мире закончились все звуки, кроме очень шумного дыхания Ибо. И рваного перестука сердца, которое билось в грудную клетку, не иначе, как в надежде её наконец пробить и выйти вон. Ибо тоже вышел бы с удовольствием, но не мог, его снова взяли в заложники и пришпилили проводами к монитору.

Мысленно досчитав про себя до десяти, он приоткрыл один глаз. Сяо Чжань вроде бы не выглядел как человек, собирающийся совершить убийство. Уже хорошо.

Но то, что он явно веселился — это плохо. Или нет?

— Баобей? Серьёзно? Ты решил, львиная твоя морда, что если назовешь меня «баобей» я успокоюсь?

Уголки его прекрасных губ настолько очевидно подрагивали, что сомневаться не приходилось, он едва сдерживался от улыбки.

— Но ведь сработало же… — пробормотал Ибо под нос и натянул обратно спасительную кислородную маску. А что? Ему тяжело дышать между прочим!

Демонстративно вздохнув, Сяо Чжань поднялся с кровати.

— Тебе очевидно лучше, так что вполне продержишься ночь без меня. Отдыхай.

Оттянув маску одной рукой, другой Ибо схватил собравшегося бросить его Сяо Чжаня:

— Чжань-гэ, оставишь меня одного?

Прохладные и удивительно изящные в нелепо огромной ладони Ибо пальцы вдруг сжали в ответ и погладили, мягким, успокаивающим движением. Склонившись прямо к его лицу, Сяо Чжань коснулся губами щеки и тихо выдохнул:

— Бо-ди, я тебя раскусил, ты мелкий манипулятор. Я не поддамся, даже не надейся. До завтра.

Только когда он ушёл, глядя через окно на завораживающий зимний закат, окрасивший горизонт похожими на рыбьи чешуйки жемчужно-сиреневыми полосками света, Ибо вспомнил, что остался без телефона.

Утро следующего дня началось трагично. Ибо дошёл до главного врача, но его всё равно отказались выписывать. Не помогли ни уговоры, ни угрозы, ни даже драматично пущенная слеза — он просто обязан получить автоматом зачёт по актёрскому мастерству в этом году! В результате затянувшихся до обеда торгов и переговоров — Ибо чувствовал себя профессиональным дипломатом — он заручился обещанием выпустить его на свободу следующим утром. Значит, вполне успевает на генеральную — ребята, наверное, его уже обыскались и прокляли. А если позвонили родителям или ещё хуже Хаосюаню, то лучше всего притвориться мёртвым. Даже думать не хотелось, что будет, если дома узнают, из-за чего он попал в больницу. Нужно срочно позвонить.

Он уже присмотрел пожилую медсестру, которую собирался разжалобить просьбой о срочном звонке маме, когда в конце коридора появился Сяо Чжань. Не успел Ибо решить, стоит ли бежать в палату и изображать раненого, когда заметил пакеты с едой и бросился наперерез.

— Гэгэ принёс мне еду!

— Господин Ван! Вам нельзя бегать! Вернитесь в палату немедленно! Я сообщу о вашем поведении лечащему доктору!

Риторический вопрос, почему все пытаются его воспитывать, Ибо решил оставить до лучших времён и, отобрав у Чжань-гэ часть пакетов, бодро потрусил в палату.

Вместе с рисом карри и восхитительным супом с говядиной и лапшой Сяо Чжань вручил новый телефон — точно такой же модели, что и прежний. Осталось найти чехол с бирюзовым скейтом — и будто ничего не случилось.

— Карту восстановил, можешь звонить.

— Спасибо, гэ, — Ибо прижал к груди новый телефон. — Надо родителям позвонить, вдруг они меня потеряли.

Кажется, Сяо Чжань собирался что-то ответить, но не успел. Дверь в палату отъехала в сторону и, как в дурной комедии, в самый неподходящий момент, когда Ибо пытался запихать маньтоу целиком в рот, вошел Хаосюань. С очень недобрым лицом.

Идея изобразить труп больше не казалась такой уж неоднозначной. В конце концов — тоже актёрская задача, почему бы и нет.

— Дагэ? Как ты узнал?

Окинув его внимательным взглядом и, видимо, не обнаружив ничего угрожающего жизни, брат повернулся к Сяо Чжаню с улыбкой доброго убийцы на лице.

— Да вот я думаю, почему о том, что ты попал в больницу в результате участия в полицейской операции по задержанию опасного преступника, я узнаю от твоего… господина Сяо. Вопрос на миллиард юаней.

Ибо хотел было спросить у Чжань-гэ… что-то хотел спросить, но забыл что именно, когда увидел закаменевшие плечи и мраморно-недвижимое холодное выражение лица. Они с братом сверлили друг друга взглядами, словно две рептилии — встревать в эту битву титанов можно только с начисто ампутированным инстинктом самосохранения. А Ибо планировал ещё пожить какое-то время. У него через три дня концерт.

Но, видимо, мозги вчера всё же отбило.

— Дагэ, я не хотел вас беспокоить и собирался позвонить сегодня, вот Чжань-гэ как раз принёс мне новый телефон…

Брат наконец отвлёкся от попыток испепелить взглядом Сяо Чжаня и вернул свое внимание Ибо.

— О чём ты вообще думал? Как ты мог так рисковать? — Хаосюань говорил обманчиво спокойным тоном, которого так боялись хорошо знающие его люди.

Похоже, зарядился надолго. Но сначала, он попробует расправится с тем, кого считает виновником случившегося.

— Господин Сяо, вы взрослый человек, офицер полиции. Ваша задача — защищать моего брата. Как вы вообще могли допустить ситуацию, когда Ибо оказался…

— Хватит!

На этот раз им мог бы гордиться педагог по сценической речи. Ибо ещё думал — нафига ему эта речь, он танцор. А вот оно как — пригодилось. Звук отразился от стен и разлился гулким эхом по палате так, что, казалось, завибрировали барабанные перепонки. Зато безусловно удалось привлечь внимание обоих противников. Потому что ещё немного и Сяо Чжань точно бы расчехлился. Битву двух титанов больница вряд ли бы выдержала.

— Дагэ, я тебя очень люблю и уважаю как старшего брата. Но напоминаю, что я совершеннолетний и теперь альфа. Так что все решения в своей жизни принимаю сам. Я сделал то, что посчитал нужным. И чтобы два раза не вставать, скажу сразу: впредь будет только так. Сяо Чжань мой омега, я его люблю и буду защищать любой ценой.

В полной тишине, не глядя на собеседников, Ибо поднялся с кровати, подхватил новый телефон направился к выходу из палаты:

— Мне нужно позвонить Вэньханю. Скоро вернусь.

Судя по тому, как громко и витиевато орал матом Вэньхань, Чжань-гэ уже успел сообщить в универ о подвигах Ибо. Администрация простит двухдневное отсутствие перед новогодним концертом, а вот друзья лично вставят в известное место раскаленную арматурину и несколько раз провернут, за то, что скрытный мерзавец не попросил о помощи. Какая именно помощь имелась в виду Ибо предусмотрительно не стал уточнять у не в меру разволновавшегося друга. Сообщил только, что завтра, к обеду, явит свой героический лик на репетицию и поспешил попрощаться, сославшись на то, что в его палате не на жизнь, а на смерть сошлись в эпохальной схватке Чуцзян-ван и Тайшань-ван.