Кетсуми ни на мгновенье не замешкала, удаляясь от нукенина Конохи, понимая, что, кто бы не напал, ей не стоит вступать в бой: исход может быть всяким, а со стороной можно ошибиться. Но, лишь увидев того, кто вышел из своего укрытия и вступил в схватку с Рокушо, она инстинктивно зажала рот рукой: да, уйти незамеченной ей не удастся, ведь тем, кто затаился в тени, был Ибики. Тессен не желала оставаться вблизи, обрубая на корню любые свои поползновения вмешаться или же пострадать самой. Кетсуми думала, что Аой не станет сражаться со своим давним знакомым и решит уйти на территорию Селения Скрытого Дождя, но, положив руку на землю и вслушавшись в колебания и вибрации, доносившиеся издалека, она поняла, что бой всё же начался. Ожидание было неприятным, руки окоченели вовсе не от холодной ночной погоды, а пальцы предательски вздрагивали в такт сердцебиению. Любой исход был неприятным и опасным для Кетсуми, но пришёл час узнать, что ждёт её дальше, и вернуться на поле боя.

На земле лежало два тела: один из шиноби был пронзён десятками себонов, его левая рука застыла в неестественном изгибе и безвольно лежала параллельно телу, правая сомкнулась на одной из игл, но, по-видимому, так и не нашла сил её извлечь. Другой замер, крепко прижимая руки к груди и шее, словно закрывая их, часть одежд была обожжена, а верное оружие, зонт, отброшен вдаль. В опорную левую ногу над коленом был вонзён кунай, что, по-видимому, и заставило его упасть. Кетсуми подошла к нему и осторожно взяла Аоя за ладони, убирая их в стороны, и почувствовала горячую вязкую кровь на своих пальцах. Она увидела глубокую рваную рану от рёбер до подбородка. Тессен сдвинула мягкие бирюзовые волосы и коснулась ещё тёплой шеи, проверяя, есть ли пульс, но поняла лишь то, что спасать больше некого.

Усталый тяжёлый вздох сорвался с уст Кетсуми, и она зашагала к его противнику. Ибики, не нашедший сил даже достать из своего плеча один из сенбонов, дрожал от яда и холодной воды, которой его окатили в бою, и наблюдал за действиями девушки. Она увидела, что он жив, и начала хладнокровно, избегая зрительного контакта, извлекать ядовитые иглы из его тела. На её руках осталась кровь его врага, смешавшаяся через время с кровью Морино. Тессен посмотрела на сломанную, видимо, при падении, левую руку, и приподняла её, вправляя кость и заживляя рану при помощи чакры. Она решила дать Ибики противоядие, но теперь не видеть его взгляда у неё уже не вышло бы. Кетсуми склонилась над лицом Морино, а её сердце неприятно защемило: таким она его ещё не видела. Полные боли и преданности чёрные глаза смотрели прямо на неё, под этим взглядом ей стало невыносимо тяжело удерживать маску безразличия.

— Это — противоядие, — она поднесла открытый пузырёк с лекарством к потрескавшимся губам мужчины. Он принял снадобье и лежал, не шевелясь, медленно закрывая и открывая глаза. Кетсуми встала и отвернулась в сторону, вновь зажимая себе рот грязной от крови рукой, чтобы Ибики не услышал, как она заплакала. Она понимала, что он прав по всем законам Конохи, что прочих объяснений этому поступку она не услышит, но также Кетсуми знала его истинные мотивы, и это не давало ей спокойно принять то, что он взялся самолично вершить её судьбу. А ещё ей не хотелось, чтобы Ибики погиб, пусть и знала, что этого сегодня не случится. От воспоминаний о его взгляде бежали мурашки по коже и становилось страшно.

Отдохнув, Ибики совсем скоро смог двигаться с прежней скоростью и почти не испытывал никакого недомогания, кроме тяжкого груза осознания, что он переступил точку невозврата. Вернувшаяся энергия толкала его на разговор с Кетсуми. Хотелось задать ей все вопросы, что роились в его голове уже долгое время, но он понимал, что она — не тот человек, который просто так выдаст всё, что ему нужно.

Он давно не бывал у неё дома и не торопился нанести новый визит, поэтому отправил своего подчинённого с приглашением в Отдел допросов и пыток. Тессен равнодушно выслушала юношу, одетого наподобие Ибики, но заметно уступавшего в этих вещах своему начальнику.

По пути к Морино, Кетсуми думала о том, что у неё спросят, и что она на это скажет — всё было предсказуемым. Произошедшее сильно огорчило куноичи, словно обрубив ей пути к отступлению, лишив свободы и, в то же время, избавив всех неправильных мыслей. Бороться было не за что и нужно было найти оправдание на все вопросы, чтобы доказать лояльность Селению Скрытого Листа.

— Как ты? Смотрю, ты пришёл в себя быстрее, чем я тогда, — проговорила она, и с порога часть вопросов Морино отпала.

— Как видишь. Спасибо, что спасла меня, — он едва нашёл, что ответить. Беседа не ладилась.

— Не за что, — мрачно проговорила куноичи. Морино молча прожигал её взглядом, и тогда она поняла, что говорить здесь придётся ей, — Тогда ты отнял жизнь, что дала я, — она почему-то не посчитала нужным держать это в секрете, — того, кто дал её мне.

— Я как элитный джонин Конохи обязан уничтожить шиноби, вторг…

— Вторгшегося в селение? — Тессен перебила его. — Давно элитные джонины патрулируют границы? — она хмыкнула. — Ведь ты же обманываешь меня, пересказывая должностные инструкции. Я понимаю, почему ты всё это сделал.

Подобный тон вывел Ибики из себя. Он сложил печать и нити чакры разом стянули и без того неподвижную Кетсуми. Она инстинктивно попыталась разорвать их, но, осознав, что произошло, её лицо вновь укрыла маска наигранного равнодушия.

— Рассказывай, какие у тебя дела с преступником и моим личным врагом, который, вроде как, пытался тебя убить? — он подошёл ближе.

— На меня он напал, не видя, кого бьёт, а потом то ли вспомнил нашу остроумную беседу на рынке, то ли то, что я победила на экзамене его ученика, и решил оставить меня в живых. Принёс в какую-то хибару, дал противоядие, хвастался передо мной Райджином, который ему твой брат подарил, да и в целом оказался весьма интересным собеседником и неплохим учителем, — с наигранным безразличием рассказывала Тессен, прогоняя от глаз образ того, о ком шла речь.

Упоминание брата ещё сильнее разозлило Ибики, но он сдерживал наводнявшие его эмоции, как мог, но Кетсуми уже научилась их видеть даже за непроницаемой завесой напускного хладнокровия начальника Отдела допросов и пыток. Его выдавали лишь руки, сильнее стянувшие нити, что сдерживали пленницу, невольно причиняя ей боль, но Морино увидел лишь ухмылку в ответ на его действия, словно Тессен и вовсе ничего не ощущала.

— И что дальше?

— Ты, я уверена, читал отчёты про то задание, которое я провалила. Читал же?

— Да, — лаконично подтвердил Морино.

— Так вот, там было написано, что команда номер семь убила своего противника, но, как ты видишь, нет. Я увидела отброшенный им меч, забрала его, но решила напоследок вернуть долг, найдя Аоя и залечив все его переломы от падений, а их было немало. Как у тебя, только по нескольку таких на одну конечность, — куноичи посчитала уместным напомнить связавшему её мужчине о том, что она помогла и ему самому. — Он был жив и его ждала мучительная смерть, если бы не я, — Кетсуми спокойно пересказывала навеянные этими вопросами воспоминания, но в душе её осталась необъяснимая тоска.

— Ты сейчас сознаёшься в том, что помогла противнику Конохи? Знаешь, кем тебя делает это признание? — Ибики вошёл в раж, переходя в привычную ему риторику, но и у него подобный тон был лишь прикрытием его истинных чувств.

— Хочешь меня осудить? Суди, даже сейчас я бы не поступила по-другому, — Кетсуми отвернулась к окну, завешенному портьерами, между которых просачивался свет. — Твой брат, будучи генином, попался на крючок, стремясь к личной выгоде, он даже не захотел тебе помочь, так он испугался наказания. Что ж его не осудили? Я вот не боюсь расплаты за поступок, движимый моим пониманием чести. В том, что Идате подкинули преступную идею во времена, которые я даже не застала, и чью оплошность именно я в итоге исправила, всецело винить его наставника я не могу, тем более если учесть, что я жива лишь с его позволения.