Когда Николай Озеров из телевизора закричал «гол» Вячеслав Анатольевич почувствовал, что у него потемнело в глазах и что-то острое защемило в груди.
— Ирочка накапай мене, пожалуйста, валидола, — прохрипел глава семьи Варшавских. — Сколько ещё играть осталось?
— Восемь минут во втором периоде и ещё двадцать в третьем, — отрапортовал младший сын Игорь. — Всё проспорили мне пацаны, я же сказал, что пара — это хорошо, то есть к добру. А Иван твой, Варька, силён, ух, как на пятаке чехов затолкал. Только как ты его кормить-то будешь, когда женишься, здоровый больно?
— Девушки выходя замуж, это мужчины женятся, — улыбнулась Варвара, которая давно позабыла про недописанную статью.
Однако не успела семья Варшавских порадоваться за старшую дочь, за грядущую спортивную победу сборной СССР, как провалась в атаке пятёрка Петрова и Мартинец, убежав на рандеву с Виктором Коноваленко, сравнял счёт в матче — 2 : 2.
— Неси ремень, — устало пробормотал Вячеслав Анатольевич сыну Игрою.
— За что папа, это же Владимир Петров там, в Японии ошибся, а не я? — Испугался паренёк.
— Пусть рядом пока полежит, может, ты после этого перестанешь хвастаться раньше времени, — совершенно серьезно сказал отец.
— Правильно, — поддержала папу старшая дочь Варвара.
***
— На вас смотрит вся страна! — «Бушевал» в перерыве в нашей раздевалке заместитель начальника спорткомитета Виталий Смирнов, пока его вездесущие спутники Валентин Сыч и Андрей Старовойтов отмалчивались в стороне. — Все двести сорок миллионов человек сидят у телевизоров и болеют за вас! А вы не можете обыграть этих чехов! Зря тогда отстранили Чернышёва и Тарасова, сейчас бы уже коньяк за золотые медали пили, а не валидол.
— Сейчас бы пили нечто другое. — Я встал с лавки, чтобы спортивные чиновники посмотрели на меня снизу вверх. — Чернышёв и Тарасов специалисты уважаемые и заслуженные, но прошлой весной у этих чехов на чемпионате Мира они ни разу не выиграли, и отдали им звание чемпионов Европы.
— А ты Тафгай вообще молчи! С тобой в Союзе будет отдельный разговор. — Зыркнул на меня Смирнов.
— Виталий Георгиевич, будь так бор покинь раздевалку, и вы товарищи тоже, — негромко, но настойчиво сказал Всеволод Бобров. — Мне с командой надо поговорить.
— А по тебе, Сева, вопрос уже решённый, — криво усмехнулся Виталий Смирнов и через пару секунд освободил нас от своего никчёмного и вредного присутствия, как и Валентин Сыч, и Андрей Старовойтов.
После чиновников мы немного расслабились и, наконец, все кто хотел, взял себе по кружке горячего и крепкого чая, а Всеволод Бобров тихо и молча в задумчивости присел на своё кресло.
— А что они сейчас бы пили? — Спросил меня тихо «Малыш». — Ну, чинуши эти.
— Противозачаточные бы пили, перед посещением Кремля. — Усмехнулся я и вспомнил про статью в английской газете, которую прочитал сегодня на ужине. — Мужики, слушайте прикол. Наш лыжник Славка Веденин перед гонкой на тридцать км знаете, что ответил японскому журналисту, когда тот спросил: «Не помешает ли ему бежать по трассе снег?».
— Ну? — Заулыбался Мальцев.
— Да и х.. с ним! — Заржал я. — А эти чудики в газете написали, что «дохусим» — это волшебное русское заклинание. Михалыч, дохусим, дохусим, с дохусимом победим! Хватит чаи гонять, пошли на лёд! Двадцать минут позора и золото у нас на шее! Подъём коллеги калеки! — Я похлопал призывно в ладоши и народ с улыбочками на лице потянулся из раздевалки в коридор подтрибунных помещений ледового дворца «Макоманай»
— Дохусим, говоришь? — Устало улыбнулся Бобров, покидая раздевалку последним. — Правильно говоришь.
Поддавшись всеобщему боевому настрою, в коридоре меня догнал Коля Свистухин, который из-за повреждения на игру сегодня даже не переодевался, и спросил:
— Иван может мне тоже хоккейную форму надеть, на всякий случай. Дохусим с этой травмой. А?
— Значит, запоминай, — я подмигнул своему одноклубнику. — Как махну рукой, штаны, пиджак, носки обязательно с себя снимаешь и в одних семейных трусах выскакиваешь на лёд.
— Зачем? — Подвис он.
— На всякий случай, психическая атака, — раскололся я и нервно заржал, так как внутри меня каждая клеточка моего организма буквально клокотала от ненависти, которую я испытывал к чинушам от спорта.
Меня просто разрывала злость, когда я выехал на точку вбрасывания на старте третьего решающего периода. И лишь шайба полетела на лёд из рук финского судьи Ульфа Витолы, невероятной силы энергия разорвалась в моём сердце, и всё вокруг завертелось, закружилось и помчалось колесом.
***
— Итак, несколько слов о составах играющих сегодня команд, — Николай Озеров хотел было зачитать протокол матча, но вдруг осознав каким-то шестым чувством, что сейчас что-то важное на льду произойдет, оторвался от бумажки и затараторил. — Внимание, очень опасная атака сборной СССР. С шайбой Александр Мальцев, обходит одного, второго, пас немного назад на Тафгаева. И наш центральный как таран нападающий врывается в зону атаки и идёт на ворота Дзуриллы. Бросок! Нет, хитрый скрытый пас на Александрова. Замах, бросок! Нет, ещё одна скидка на накатывающего следом защитника Куликова. Бросок! Гоол! Гол, гол, гол, гоооол! Это гол товарищи, 3 : 2! Какой замечательный счёт! Правда, играть ещё целых 19 минут…
***
— Что сейчас было-то? — Спросил я своих партнёров по тройке нападения, когда пришёл в себя на скамейке запасных.
— Кулик шлёпнул в девятку, 3 : 2, — сплюнул на пол Саша Мальцев. — Чё по башке прилетело? Короткое замыкание? Дохусим, с дохусимом победим.
— Хорошо, Ваня, ты хоть не к своим воротам побежал, — заулыбался Боря Александров.
— Я знаю куда бежать, — пробубнил я, и задумался, пытаясь осознать произошедшее: «Вроде только с головой всё худо-бедно нормализовалось, и опять. Хотя, скорее всего это нервы. Но судьи — целы, Бобров — доволен, счёт в нашу пользу, значит и вновь продолжается бой».
***
«Женщин к хоккею допускать нельзя, — подумал, косясь на отцовский ремень, в квартире Варшавских младший сын Игорь. — Они уже пятнадцать минут кричат как ненормальные: «Мальчики держите, мальчики держите!». Чего держать-то? Самим атаковать надо. Почти весь период в защите отбиваемся. Хорошо хоть в самом начале Саша Куликов забросил шайбу».
— Ванечка, держись! Держись! — Заголосила старшая сестра, когда на ворота Коноваленко обрушилась новая атака чехословаков, а её Иван боролся на пятачке с Вацлавом Недомански.
— Отбить! Отбить! — Закричала Варвара вместе с мамой, больно вцепившись в плечо Игоря.
— Мама! Скажи Варьке, чтоб она не царапалась! — Не выдержал Игорь.
— Сколько ещё играть до конца матча? — Пробормотал держась за сердце отец, Вячеслав Анатольевич. — А ты Игорь не жалуйся, терпи, нашим парням там сложнее приходится.
— Отбить! Отбить! — Опять закричали женщины, которым вторили через стенку соседи из смежных квартир.
«Весь дом с ума сошёл», — пробубнил про себя Игорь и тут же вместе со всеми подскочил со стула и крикнул:
— Судья, за что?!
— За опасную игру высоко поднятой клюшкой на две минуты удаляется Александр Якушев №15, — ответил семейству Николай Озеров из телевизора. — До конца встречи остается две с половиной минуты и наша сборная должна отыграть в меньшинстве. И как бы не было сложно, нужно выстоять, вытерпеть и довести матч до победы.
***
— Иван на лёд, выигрываешь вбрасывание, считай — тридцать секунд отстояли, — скомандовал мне Всеволод Михалыч. — Защитники: Фёдоров, Куликов. И пойдёт ещё… — Бобров посмотрел на моих крайних нападающих Сашу Мальцева и Борю Александрова, которые хорошо уже «напахались» и поэтому еле дышали, и заколебался.
— Пусть Шалим выходи, он свеженький, самое то для прессинга, — подсказал я.
— Витя Шалимов, давай родной, — согласился Всеволод Бобров.
Я медленно покатил на вбрасывание в нашу зону защиты, чтобы немного успокоить дыхание, и посмотрел на электронное табло. «Ещё играть две минуты тридцать пять секунд. Когда же мы потеряли нить игры? — подумал я. — Почти весь период в атаке — ноль, только в защите и работаем. Вот что значит, когда подсознательно хочется только одного — сохранить победный счёт. Не обделаться бы за эти две минуты тридцать пять секунд. Но на вбрасывание меня пока ещё хватает». Я, разозлившись на себя, усмехнулся и четко забрал шайбу на точке. Фёдоров подхватил резиновый диск в углу и перевёл на другой край Куликов, который выбросил шайбу к воротам Дзуриллы.
