Создавалось впечатление, что девушка по улице брела бесцельно, медленно и рассеяно обводя взглядом фасады домов, витрины магазинов и встречающиеся лица людей. Но вот вдруг её взгляд изменился, он перестал быть скучающим, в нём появилось возбуждение. Остановившись, она долго рассматривала старинную, самую первую церковь Аломдара. Купола этой церкви были не золотыми, как это часто бывает, а темно-сапфирового цвета.

Постояв еще какое-то время напротив, девушка наконец направилась к ней. Но почему-то предпочла войти не с центрального входа, а с бокового. Пересекая внутренний дворик, она увидела мужчину, садившегося за руль иссиня-чёрного джипа. Его одежда была подобрана со вкусом, вот только длинная борода как-то сильно диссонировала, она была явно лишней в его облике.

Увидев девушку, он нахмурил брови и уже было открыл рот, дабы отчитать за бесцеремонное хождение по его владениям, но, наткнувшись на её спокойно-холодный взгляд, разом осекся. Его лицо приобрело какое-то непонимающе-беспомощное выражение.

Водитель джипа уже давно привык чувствовать себя «на высоте», в глубине души причисляя себя к избранным мира сего. Но заглянув в глаза этой девушки, он вдруг ощутил себя несмышленым, нашкодившим ребенком. Проводив её взглядом, мужчина медленно вышел из машины, с какой-то непонятной для себя брезгливостью захлопнул дверцу своего шикарного авто и побрел прочь, сгорбившись и вмиг будто постарев. Он не разбирал дороги, не задумывался, куда и зачем идёт, единственное, что им руководило – это острое желание оказаться как можно дальше от всего этого.

Тем временем девушка вошла в церковь. На голове ее не было платка, но ни у кого из присутствующих даже мысли не возникало сделать по этому поводу замечание. Все эти старушенции-всезнайки куда-то разом запропастились. А ведь они, кажется, только тем и живут, что целыми днями выслеживают себе в божьем храме жертву, чтобы тут же наброситься на неё и со страшным шипением начать отчитывать за незнание правил поведения. Все эти охотницы разбрелись по углам и с каким-то необъяснимым и безотчетным для себя страхом стали поглядывать на вошедшую.

Девушка медленно ходила по залу небольшой церкви – снаружи та казалась гораздо больше. По всей видимости она что-то искала среди икон, лишь иногда чуть прикасаясь к некоторым из них. Милое создание уже довольно долгое время провело в Храме, обойдя его вдоль и поперек несколько раз. Но так и не найдя искомого, решительно повернулась к выходу. Вдруг она резко остановилась, глядя вверх на что-то выше балки. Любопытствующие, наблюдавшие за ней всё это время, проследив за её взглядом, увидели, куда он был направлен – на лик Христа, изображенного на деревянной доске средних размеров.

Безмолвно, чуть запрокинув голову, девушка простояла так около получаса. Только сейчас присутствующие поистине ощутили всю силу и мощь, исходившую от изображенного кем-то образа. Лицо девушки не выражало ни радости, ни страдания. Лишь слезы текли по нему, не переставая, стекая по подбородку на шею, грудь и далее на белоснежный сарафан.

Но вот она, как будто очнувшись, опустила голову и плавным движением руки смахнула слёзы. Этот жест был похож на прощание, возможно, на прощание с прошлым… Хотя может быть только так показалось?!

Выйдя на улицу уже через парадный вход, она на миг остановилась на широком церковном крыльце, с которого вниз – на мостовую – вела крутая лестница. В этой девушке уже ничто не напоминало о пролитых слезах, она была так же свежа и прекрасна, как до прихода в церковь, лишь глаза блестели чуть сильнее.

Посмотрев вниз на длинную церковную лестницу, а затем по сторонам, Рада подумала: «Как там у Воланда? – Люди не изменились, их испортил квартирный вопрос!? – Кажется, так это звучало. Да, любопытное замечание, но я бы сказала иначе: «Меняются времена, цели и задачи. А вот люди всегда остаются неизменными! Мне кажется, подобное изречение более точно отражает их суть».

Рада уже давно смогла простить всех тех, кто много лет назад причинил ей столько горя. К тому же со временем она поняла, это была кем-то и зачем-то выстроенная многоходовая игра, и что многие играли в ней свою роль неосознанно.

Рада знала: по частям, по крупицам правда со временем всё же выйдет наружу, и как рисунок пазла все произошедшее сложится в одну картинку. Пока же ею было собрано чуть больше половины. Но девушка была уверена: она сможет, у неё все получится! Не может не получится! Она обязательно соберёт этот пазл и узнает всю правду, а после уже решит, что делать с виновными!

Размышляя над этим, Ангел с чёрными крыльями ступал вниз, по ступеням церковной лестницы.

«Васелиса, ну что за дурацкое имя» – эта мысль всё время не давала ей покоя, особенно когда кто-то начинал настойчиво интересоваться: «Кто, за что и почему тебя так назвал?». Вот ведь угораздило родителей дать ей такое имечко!

Девушка еще с детства начала ненавидеть своё имя, все дети считали своим долгом его всячески просклонять: Васелиска – крыска, Васелиса – лиса, хотя, конечно, больше всего её доставали котом Васькой. Из-за этого, уже с малых лет, у нее выработалась стойкая неприязнь к котам, особенно если кого-то из них звали Васькой. И мало того, что её постоянно дразнили, так вдобавок ко всему, её имя еще и писалось неправильно! Не Василиса как у всех, а Васелиса через «е».

И каждый раз, когда она писала его, над ней начинали потешаться и делать замечания: «Уж как пишется собственное имя пора бы знать!». Ей постоянно приходилось, краснея, объяснять, что имя свое она пишет правильно и именно так оно записано в её свидетельстве о рождении.

Данное недоразумение произошло в тот момент, когда после рождения дочери отец пошел оформлять в ЗАГС документы. Работник ЗАГСа в ее свидетельстве о рождении сделал ошибку и вместо «Василиса» написала «Васелиса». Было ли это сделано по неграмотности, или это была просто описка, неизвестно. Когда же родители это заметили, хотели исправить ошибку, но увидев, сколько с этим будет волокиты, решили оставить как есть.

В 13 лет Васелиса уже окончательно для себя решила: «Как только будет получать паспорт, обязательно изменит себе имя». И она непременно это бы осуществила, не произойди с ней один очень странный случай.

Девочка, возвращаясь со школы домой, решила по пути забежать в библиотеку. Уроков задали немного, но как назло у нее почти никакой литературы по ним не было. Признаться, поход в библиотеку ее не очень воодушевлял. И не то чтобы она была плохой ученицей, просто давно была пора поесть, но, по всей видимости, в ближайшие часа два ей это не удастся. Шестиклассница училась во вторую смену и времени, чтобы забежать домой перекусить, совсем не оставалось. Библиотека уже скоро закрывалась. Находясь в таком «приподнятом» настроении, Васелиса не сразу обратила внимания на маленькую девочку. Та, выбежав из-за угла дома за выкатившимся оттуда мячиком, вдруг остановившись, начала её внимательно рассматривать.

– Ты кто? – спросила малышка.

Вопрос девочки поставил Васелису в тупик, отвечать на такие «глобальные» вопросы с голодным желудком ей не особо хотелось, и она попыталась сделать вид, что не расслышала и хотела обойти её.

– Обрати на меня внимание, я задала тебе вопрос! – произнесла девчушка назидательным тоном.

Подобное высказывание развеселило Васелису, малышке было не больше четырех лет, и услышать от нее такое заявлении было смешно, она решила подыграть любознательному ребенку.

– Разве ты не видишь? Я – человек женского пола.

– Это я как раз вижу, я тебя о другом спрашиваю, кто ты?

– Я Васелиса.

– Я не спрашиваю, как тебя зовут, – уже с раздражением заявила девочка.

Васелиса не знала, как реагировать на подобное поведение ребенка. Хотя у нее и не было родной младшей сестренки или брата, но двоюродных было предостаточно, поэтому она понимала, что эта девчушка несколько отличается от своих сверстников. Она и внешне выглядела довольно необычно: хрупкая фигурка, шикарные длинные черные волосы, смуглая кожа. Но больше всего привлекали внимание ее глаза, как у сиамской кошки, и даже разрез глаз напоминал кошачий. Черные, неестественно длинные ресницы, усиливали эффект необычной внешности. Общее впечатление портил вид её одежды. Она была несвежей: стоптанные с отклеившейся подошвой туфельки, колготки с вытянутыми и протертыми коленями, а легкое платьице, которое и платьем то сложно назвать, было на два размера меньше.