– В грамоте сказано: Оказывать содействие. Неужто Генрих думает, что я это приемлю? Отдавать мне распоряжения какой-то грамотой? Он что же, не мог обратиться ко мне с письмом? Я бы помог всем, что в моей власти, но это, – Эбергард схватил грамоту со стола, – это неприемлемо! И оскорбительно.

– Принц не знал, куда меня заведут поиски.

– Поиски? Что именно поручил вам Генрих? – грубый тон сменился удивлением и любопытством.

– Как вам известно, принца пытались убить. Убийца член языческого культа богини Нертус. У него на груди её руна выжжена. Он ведь не по собственной прихоти забрался в шатёр принца Генриха. Кто-то поручил ему убийство. Не знаю, может быть, глава культа, а может, кто ещё. Этим я и занимаюсь – ищу виновных. И след привел сюда.

– Ко мне? – возмутился Эбергард.

– Нет, во Франкфурт. К вам я пришёл за помощью.

– Чем я могу помочь? О языческих культах ничего не знаю.

– Об этом я сам позабочусь. Пока что нужна только комната, а то с ног валюсь, устал с дороги. Искать начну завтра.

– Конечно. Распоряжусь, чтобы вам выделили покои, и даже дам людей в помощь.

– Не стоит, лучше я сам. Мне так проще. Один я незаметен, а стражники привлекут внимание.

– Я что, по-вашему, вчера родился? Конечно же, речь не об отряде в доспехах и с гербами на груди.

– Может, потом, когда всё разузнаю, а сейчас – нет, лучше не стоит. Только комнату.

– Что ж, дело ваше. Если вдруг передумаете, скажите. Получите всё, что нужно. Я хочу лично распять мерзавцев, которые вздумали убить Генриха. Если найдёте их, сперва сообщите мне. За эту любезность я щедро вас вознагражу.

– Я постараюсь.

– Не нужны мне ваши старания, нужен результат. Дайте слово.

– Даю вам слово, герцог.

Неодобрительная улыбка появилась на лице Эбергарда.

– Так ко мне может обратиться король или принц. Тот, кто выше титулом. Вам должно обращаться: Ваша Светлость.

– Благодарю за совет, Ваша Светлость. Если позволите, я бы хотел прилечь. Дорога меня утомила.

– Конечно. Распоряжусь немедля.

Сэр Благодарный забрал грамоту, а после откланялся. Опять невнятно. Толи кивнул, толи стряхнул что-то с макушки.

Когда дверь захлопнулась, лицо герцога Эбергарда исказила неприязненная мина, а из тени в углу вышел Гунтрам. Он сам как тень, весь в чёрном с головы до ног. Часто приходится прятаться в темноте, чтобы подслушивать приватные беседы. Стоять на одном месте, не шевелясь, он может очень долго. Давно подобным занимается. Ещё с тех пор, как жил в Лотарингии. Гунтрам тогда принадлежал другому герцогу. Да-да, именно что принадлежал. Он – вещь, переходящая из рук в руки. Со своей ролью свыкся, иллюзий не питает.

Гунтрам часто врёт людям, но с собой всегда честен. Взял однажды за правило, и с тех пор с ним не расстаётся. Это серьёзно изменило его жизнь. Он признал свои слабости и недостатки и тем самым от них освободился. Его не укорить и не обидеть. Он независим от чужого мнения.

– Что скажешь? – спросил Эбергард. Голос у него недовольный. Герцог не любит, когда что-то идёт не по плану. Ночной визит гвардейца Манфреда уж точно не планировался.

– Странно, что принц Генрих взял в гвардию новоиспечённого рыцаря. Вдвойне странно, что поручил ему такое дело.

– Я не о том. Как думаешь, Генрих подозревает меня в покушении? – В панику Эбергард не впал, вопрос из числа: «Не стоит ли мне подготовиться?» – Грамота составлена так, будто принц и впрямь не знал, куда заведут поиски.

– Это и не удивительно. Подозрительно другое – зачем гвардеец показался здесь?

– Здесь – во Франкфурте?

– Здесь – во дворце. Говорит, что пришёл за помощью, но от реальной помощи отказался. Если принц Генрих подозревает вас, зачем действовать так открыто? Разве что он затевает какую-то подлость. Тогда ему нужно подобраться поближе, заручиться поддержкой, втереться в доверие. Обратили внимание на меч гвардейца? Он висит на спине, притом, не так уж и велик. Так убийцы носят. Это удобно в одном случае.

– Когда подкрадываешься.

– Верно. Ножнами ничего не заденешь, да и о ногу не бьются. А его доспех – он же из лёгкой кожи. Гвардейцы защищают членов королевской семьи от всех угроз. Они носят тяжёлую броню. Чешуйчатую или кольчугу. Лёгкий доспех не защитит от стрел. Он удобен другим – не издаёт лишнего шума.

– Он сейчас не занят охраной Генриха. Что же ему, в дорогу в кольчугу облачаться? Оделся как ему удобно.

– Да, оделся убийцей или вором.

– Думаешь, Генрих затеял пакость? Нет, мальчишка слишком правильный, он на такое не способен, – отмахнулся Эбергард. Очень уж полагается на собственное обаяние. Не мудрено, во время первого восстания Генрих был его пленником, а стал самым верным союзником.

– Принц не дурак, он понимает, кто будет править королевством, когда мы свергнем Оттона. Возможно, ищет предлог избавиться от вас. Обвинит в том, что подослали к нему убийцу, и приговорит. Может, шум поднимать и не станет, остановится на угрозах, заставит ему подчиняться. Как бы то ни было, стоит поосторожничать. Присутствие этого Манфреда осложнит нам жизнь.

Эбергард оторвал зад от стола и подошёл к камину. Остановился там, где недавно стоял гвардеец. Задумчиво уставился на огонь, погладил густую бороду.

– Будто и без него мало сложностей, – устало промолвил он. – Войну не выиграть, когда союзники тебе не доверяют, а в собственных владениях бардак. Мальчишка этого не понимает. Он думает, исход войны решается на поле боя. Пока он там машет мечом в лесах Саксонии, ублюдки Геро шарят у нас в тылу, уничтожают посевы, грабят, отрезают нам пути снабжение. Отряд Железных проник во Франкфурт. Они у нас под носом, Гунтрам. Нужно что-то менять и быстро, пока мы не запороли очередное восстание. Кто знает, кого на сей раз зарежут у церковного алтаря. Не хочу, чтобы это оказался я. Стоит извлечь урок из смерти Танкмара – сдаваться нельзя, не поможет, – герцог ненадолго задумался и в голове возник план. – Вот что, Гунтрам, пригляди-ка за этим Манфредом. Посмотрим, чем он занят. Поисками Культа – так мы не против, только за. Но если к нам подбирается – избавимся от него, а обвиним во всём прокля́тых язычников.

Гунтрам ушёл глубокой ночью. Когда ни он, ни герцог Эбергард не вспомнили, о чём общались до прихода чёртова гвардейца, стало понятно – пора спать. Однако спать Гунтрам не собирался.

Ночью замок хорош. Куда приятнее, чем днём. Тихо, безлюдно и темно. Всё, как он любит. Спят слуги, и замковой стражи в разы меньше. Пройдут, зевая, двое. Гунтрам в тень, его и не заметят. Прятаться у него вошло в привычку. Не вор, может спокойно ходить по коридорам, но он ведь тень. Ни одна уважающая себя тень не станет маячить перед глазами. Стражники скрылись за углом, вот теперь можно выйти.

Все эти шумные горлопаны, коих уже целый табун набрался, тоже спят. Герцог Эбергард собрал при дворе весьма разнообразный сброд. Несколько безмерно богатых восточных купцов, сын свергнутого багдадского халифа, родичи западно-франкских и бургундских дворян, датский принц и послы из Византии, Ломбардии, Наварры, Леона и Кастилии. Как же они друг друга ненавидят. Испанцы грызутся со всеми мусульманами, не только с маврами. Те в свою очередь и сами спорят между собой. Аббасиды при каждой встрече поминают, каким деспотом был прежний халиф. Прямо, гонения на власть. Итальянцы арабов тоже недолюбливают, но больше всего недовольны присутствием датчан. Датский принц вообще попал в опал. Против него все франки и бургунды. О нём разве что византийцы не отзываются дурным словом – всё ж постоянно пользуются услугами варяжской гвардии – но и защищать его, не защищают. Боятся, не хотят конфликтовать с остальными. Их положение и без того шаткое. Того гляди, ещё кусок от империи оттяпают. Они всех просто тихо ненавидят.

Прямо как Гунтрам. Терпеть не может никого из них. Чванливые ублюдки. Им при рождении чуть больше повезло, а гонору, будто каждый тут Александр Македонский. Паразиты, бездельники, лентяи. А может, просто наскучили своей брезгливостью и вечным недовольством. Всё им не так и до́ма лучше. Будто их тут насильно держат.