© Билык Диана

© ИДДК

Мэйлисса

– Ис-тэ Согу, задержитесь, – громыхнуло на всю аудиторию.

Я вытянула шею, проверила воротник, чтобы лежал ровно и плотно прилегал к коже, поправила идеально уложенные волосы, стянутые в хвост, отряхнула с длинных чёрных рукавов невидимые пылинки и, поднявшись со своего места, спокойно подошла к кафедре.

Посмотрела прямо в глаза ректору, искренне не понимая, что ему ещё нужно. Я ведь ответила на все вопросы по теме, даже больше. Никто лучше меня его предмет не знает. Впрочем, как и любой другой на нашем курсе.

Но так уж и быть, я никуда не спешу, внимательно послушаю очередную попытку просто и банально меня задержать.

Пока адепты выходили, ли-тэ как-то явно разглядывал моё лицо, но меня это ни капельки не трогало.

– Мэй… лисса, – запнулся он. Как всегда. – До каникул осталось несколько недель.

– У меня не будет каникул, я домой не возвращаюсь. – Присела на край студенческого стола и, сложив на груди руки, со слабым интересом разглядывала мужчину напротив.

Интересный феномен – белые-белые волосы. В одной из ритуальных книг вычитала, что изменение цвета глаз, кожи, волос – это признак изменения магической искры, другим словом, вмешательство. Что такое изменил ректор, что вдруг белоснежным стал? Кто-то говорил, что это после войны, ещё той, когда Полог прорвался первый раз несколько лет назад. Ещё до открытия мостов.

– Ты помнишь, как поступила в академию? Мэй… – откашлялся, – лисса?

– Как меня приняли, вы хотели сказать?

– Артефакт нашёл в тебе силу и призвал в нашу страну.

– Хорошо, – сухо ответила, я глядя ему в глаза. – Это всё, что вы хотели узнать? Я могу идти?

– Я не всё сказал. – Ректор сжал кулаки на столе и резко встал. – Ты совсем ничего не помнишь?

– А должна?

– Нет. – Покачал головой, поджал губы и снова всмотрелся в моё лицо. – Покажи своё запястье.

Я вытянула руку и повернула её раскрытой ладонью к ректору. Учебный браслет мягко подсветился множеством входящих сообщений и разных заданий.

– Нет, другую, – странно замялся учитель.

– Пожалуйста, – показала я.

Мужчина долго разглядывал мою кисть, изучал уродливый шрам на запястье, который я почему-то забыла, где получила, а потом вдруг приблизился. Так сильно, что я почуяла смутно знакомый аромат кофейных зёрен и горелой бумаги.

– Мэй, я должен хотя бы попытаться. – Ли-тэ вдруг перехватил мою руку горячими пальцами в том месте, где грубые завитки прятались под чёрный рукав.

Меня подкинуло от боли, я машинально замахнулась и ударила учителя по лицу. Он покачнулся, но удержался за край стола.

– Вы сделали мне больно, – заметила я без особой злости. Ну больно, и что? – Это какая-то проверка?

– Да. – Ректор потёр ударенный подбородок и прохрипел: – Реакцию проверял. Молодец. Можешь идти.

Я спокойно взяла сумочку и молча пошла к выходу, не оборачиваясь и не испытывая угрызений совести, что ударила старшего. Наверное, ему неприятно, но это бывает со всеми.

У двери меня сильно замутило. Я перехватила ручку, но открыть не смогла, поплыла внезапно вбок и рухнула без памяти.

– Что ты творишь, Нариэн? Угробить её решил? – шипел знакомый грозный голос, выплывая на поверхность сквозь тугую тьму и тишину.

Ли-тэй Ренц, учитель истории мира, очевидно злилась.

Я попыталась открыть веки, но они словно свинцом налились, пришлось слушать беседу так.

– Я не могу так больше, Дейра… – неистово шептал ректор, – умираю без её прикосновений, как больной, брежу, не сплю… помоги…

– Нельзя! Она умрёт, если ты продолжишь. Девчонка принадлежит другому, ты не имеешь права!

– Невыносимо. – Глухой подавленный голос мужчины внезапно заставил меня поёжиться. Он причинял мне физическую боль даже на расстоянии, а вспомнив, как рука ли-тэ обожгла кожу запястья, я слабо затряслась.

– Опять… – уведомила Ренц, прикоснувшись холодной рукой к моему лбу, – лихорадка. Она так долго не протянет, Нари. Сколько осталось времени до Элея?

– Полный оборот мауриса и несколько недель.

– Не успеваем.

Голос женщины был приятнее, он обволакивал теплотой и заботой, но от жалостливых нот в тембре ректора в груди сильно заныло, будто там завертелась ледяная игла.

– Спаси её Дейра, умоляю. Я на всё готов, хоть куски от меня живьём отрывай, только дай ей немного времени. Пусть без меня, но чтоб жила.

– Тогда отпусти её домой, Нариэн, не вижу другого выхода. Она пройдёт посвящение, найти пару будет проще, и выйдет замуж. Вы теперь не обручены – она свободна.

Ректор долго молчал, а потом тихо и подавленно сказал:

– Если это поможет сохранить ей жизнь, я согласен, но Мэй говорила, что не собирается в Иман. Да и ты знаешь, что сейчас в мире творится, это опасно.

– Знаю и то и другое, – покладисто ответила Дейра. – Девчонку дома вряд ли ждут, да и ещё в таком состоянии. Её одну вообще никуда отпускать нельзя. А уезжать она не хочет, потому что нашла работу в городской лавке сувениров. Маг высшего уровня, артефактор-собиратель трудится в дешёвой лавке – обхохочешься. Это только в нашей стране такое может быть, чтобы таланты так просто зарывались. Между прочим, благодаря тебе, сыночек.

– Да хватит, – шёпотом просвистел ли-тэ. – Я уже понял, что виноват, но прошлого не воротишь. – Ректор вдруг затих, а потом его низкий хриплый голос ушёл в сторону: – Кажется, она просыпается, чувствую, как тепло колышется вокруг неё. Оно душит меня, будто запрещает находиться рядом. Я пойду, не нужно Мэй меня видеть – это причиняет обоим жуткие муки. Дейра, заберёшь у меня часы их группы?

– Куда я денусь? Ты когда к королю отправляешься? И надолго?

– Завтра, вероятно. Меня должны вызвать. На сколько… не знаю. Если не отправят снова на передовую, то быстро вернусь. – Мужчина явно не хотел уходить, стоял около кровати. Я слышала, как назойливо поскрипывают его сапоги, а потом тепло скользнуло по краю одеяла, будто пальцы учителя прошлись по силуэту моей руки.

Меня затрясло сильнее, по телу пошли колючки, острее мелких иголок, которыми вышивала Сиэль.

– Нариэн! – угрожающе шикнула Ренц.

– Я осторожно, – промямлил ректор. – Не удержался. Прости…

Дверь хлопнула, шаги быстро удалились, словно ректор бежал от меня. Холодный воздух царапнул по горячим щекам, и я, открыв глаза, уставилась на стоящую у постели женщину.

– Думаешь, я позволю сыну страдать вот так пять лет? Не дождёшься. – Учительница наклонилась надо мной, поправила очки на переносице, прошептала что-то быстрое, блеснув синевой радужек, а потом пообещала:

– Будет больно, Мэй.

Нариэн

Я вышел из лазарета и устало прислонился к стене. Перед глазами всё плыло и полыхало. Знал, что будет больно, но не смог в последний раз не почувствовать её тепло.

И на мне нет обета. Мэй же в несколько раз больнее, потому она и упала в обморок.

Три дня после возвращения с войны стали для меня настоящей пыткой. Быть рядом с Мэй, слышать её мелодичный голос, видеть изгиб спины, угол плеч, вздёрнутый подбородок и не иметь права прикасаться – сродни издевательству.

Я сам виноват во всём, должен был продумать план, поговорить с невестой до ухода на войну, а теперь и жить должен ради неё, и оберегать, не прикасаясь.

Дейра предложила вызвать Енимира, но я наотрез отказался. Архимаг из Квинты за снятие с девушки запрета на чувства запросит в ответ что-то жизненно важное, не расплатишься вовек. Я не готов снова рисковать. Поищу выход сам. Мэй ведь смогла меня спасти, и я её смогу. Буду терпеть и ждать. Смотреть, гореть и любить на расстоянии. Даже если много лет.

– Нариэн! – Навстречу выплыла сияющая счастьем Ронна, по обыкновению в жёлтом роскошном платье, и внезапно повисла на моих плечах.