-Хорошо, мам! – и сколько слез тогда было. Она так радовалась, что я ее принял, называла меня своим сыном.
Когда мне снились страшные сны, она разрешала мне спать с ней и отцом...
Я... Полюбил ее, на самом деле полюбил. Она была очень милой, доброй, никогда меня не ругала. И даже если я косячил, она не рассказывала об этом отцу. Мой, на тот момент, уже пятилетний мозг считал Илону доброй принцессой, пришедший в наш дом из сказки.
Она любила меня, лелеяла, стала мамой... По крайней мере, я тогда думал именно так. Но все было совершенно иначе.
Когда мне было шесть, папа с Илоной поженились. И я был самым почетным гостем на их свадьбе. Не было ни единой свадебной фотографии без меня.
Я хорошо помню тот день... Многие поздравляли отца с тем, что сумел найти идеальную женщину, которая полюбила его сына (то есть, меня), как родного.
А еще через пару месяцев мне сообщили, что у меня будет братик или сестренка. И я был несказанно счастлив... Я мечтал о брате. Представлял, как буду о нем заботиться, как мы вместе будем играть. Представлял, что у меня будет самый родной человек, даже ближе отца или мамы Илы.
Но потом начались плохие дни. Папа, как всегда, постоянно был на работе. А Илона... Она очень изменилась. Стала нервной, раздражительной и даже злой. Она могла накричать на меня ни за что. Уже будучи взрослым я понимал, что это из-за гормонов.
Но тогда, в шестилетнем возрасте, мне казалось, что Илона любит только своего ребенка, который рос в ее животике. А меня она перестала любить. Я ведь не знал, что она вообще меня не любила. Я же не знал, что эта женщина вообще не способна любить.
Когда родился Костя, отец был на седьмом небе. Да и я просто расцвел, радуясь брату. Папа задаривал жену подарками, готов был бросить к ее ногам весь мир.
Но Илона теперь казалась грустной. Она больше не ругала меня, не отчитывала, не злилась. Она просто грустила, постоянно. Смотрела на Костю и плакала.
-Сынок, помогай маме по дому, хорошо. Видишь, у нее плохое настроение. Так иногда бывает, когда у женщины появляется еще один ребенок... - однажды обратился ко мне отец.
-Пап, а мама Иля меня больше не любит? – отец нахмурил брови.
-С чего ты взял, Маркуша. Конечно, любит, просто ей нужно время, чтобы привыкнуть. Ведь ты у нее появился уже совсем взрослым, а Костик вот какой мелкий, да и орет постоянно!
Я всегда слушался отца. И его просьбы были для меня законом, ослушаться которого я просто не мог. Так что заботы о маленьком Косте практически полностью легли на мои плечи. Я приловчился менять памперсы, как мог купал брата, кормил его из бутылочки... Илона тем временем часами лежала на диване, ничего не делая, листая модные журналы или разговаривая с кем-то по телефону.
А через пару месяцев я пошел в первый класс. Теперь Илона должна была сама ухаживать за своим ребенком. Отец предлагал нанять няню, боясь, что она не справится. Но Илона уверяла, что всем будет заниматься сама, что в ней проснулся материнский инстинкт.
Однажды я вернулся из школы часом ранее. Учительница заболела, поэтому нас отпустили быстрее. Василий Степанович, который уже на тот момент работал на отца, забрал меня на машине.
И каково было мое удивление, когда я вернулся и обнаружил ревущего полугодовалого брата. Его глаза уже распухли от слез... Когда я менял его памперсы, обнаружил серьезные покраснения в паховой зоне.
-Ну, братишка, ты чего... Я с тобой, твой Маркуша рядом! – убаюкивал заметно похудевшего за пару недель брата. Дал ему бутылочку, которую он принял с большой радостью. Он был голоден, очень!
А примерно через 20 минут заявилась Илона. Вся расфуфыренная, накрашенная, в модном платье. Сама она была одета, словно сама фотографировалась для модных журналов, которые постоянно читала. А до ее родного ребенка ей не было дела...
-Маркусик? – видимо, она не ожидала, что я буду дома. – А ты чего так рано вернулся?
-Нас отпустили... раньше! – обиженно произнес я, крепко сжимая на руках хрупкое тельце своего брата. Илона потянулась своими длинными пальцами, чтобы забрать Костю к себе. А я еще крепче сжал его, инстинктивно защищая и не желая отпускать.
-Марик, я в магазин ходила...Молочные смеси для Костика закончились! – и ее не смущало, что была еще одна новая запечатанная пачка, а вторая была только начата.
С того дня я стал иначе смотреть на Илону... С некоторым недоверием, опаской... Я всерьез стал бояться за своего маленького брата. Волновался за него каждую минуту, что находился в школе. Только звенел звонок, я мчался к машине, что ждала меня у входа...
Рассказывать отцу боялся. Он любил Илону и не замечал ее недостатков. Если бы я стал делиться с ним о том, что меня волнует, все могло бы выйти боком мне самому. Несколько дней назад совершенно случайно услышал, как Илона с кем-то общалась по телефону. Она узнавала адреса хороших школ-интернатов. Сложить два плюс два не составляло труда.
Только Василий Степанович замечал, что я изменился. Некогда веселый мальчишка превратился в вечно задумчивого и отстраненного от реальности паренька.
И как-то невзначай он все у меня разузнал...
-Знаешь, Маркуш... Мне кажется, я смогу тебе помочь. Если ты боишься, что отец тебе не поверит, нужно собрать доказательства. Это я беру на себя!
А я уже пожалел о том, что все разболтал. Не только потому, что боялся отца. А потому, что боялся, как бы у мамы Илы не было проблем из-за меня.
Я очень ее любил, несмотря на то, что в последнее время она стала относиться ко мне холоднее...
Но Василий Степанович начал действовать на следующий же день. Без ведома отца установил камеру в комнате Костика и следил за тем, как Илона исполняет свои обязанности матери.
Она не только их не исполняла должным образом... Она вообще почти не обращала на брата никакого внимания. А когда он громко кричал, требуя заменить памперс или накормить, она его била по попе, трясла, кричала.
-Просто мать года! – Василий Степанович показывал собранный материал отцу, а я подглядывал под дверью. Все оказалось куда хуже. Похоже, мама Иля вообще не любила моего маленького брата. И я не мог этого понять.
Как? Он ведь был таким красивеньким, спокойным, послушным. Смотрел всегда своими большими глазенками, улыбался, когда я с ним играл. Я влюбился в него с первого взгляда, когда мы забирали тот малюсенький сверточек из роддома. Почему же родная мать его не любила?
Меня это задевало и пугало...
А отец смотрел видео, скрежета зубами. Похоже, он даже не подозревал, что его жена настолько ненавидит собственного ребенка.
Вечером между ними случился серьезный разговор. Они долго кричали, ссорились, били посуду. А на утро уже снова любили друг друга. Они помирились как-то слишком быстро... Просто потому, что мой отец был по уши влюблен. А Иля всегда умела этим пользоваться.
Оказалось, у Илоны была затяжная послеродовая депрессия. Поэтому она не могла даже смотреть на Костика, настолько он ей был в тяготу. Отец все же нанял няню, а Илона стала заметно добрее.
Она высыпалась, выглядела свежее, чаще улыбалась. И даже иногда снова обнимала меня, интересовалась моими делами. Мне казалось, что мама Иля вернулась и снова любит меня. Я так надеялся, что все будет как прежде...
И все на самом деле стало хорошо... Костик рос, Илона стала чаще уделять ему время, мы часто проводили время в кругу семьи. Последнее мое счастливое воспоминание, связанное с Илоной – первый день рождения брата.
Она тогда сама испекла огромный торт, мы праздновали в семейном кругу, много общались, играли, веселились. Папа жарил шашлыки, Костик сказал тогда свое первое слово «Маки», видимо, на его языке это означало «Марк», а я хвастал тем, что первый класс закончу на отлично.
Ничего не предвещало беды... Я был счастлив, и мне казалось, что счастливы все вокруг...
Несколько дней спустя Илона предложила сходить в зоопарк. А я всегда любил зоопарки. Хотя мне было безумно жаль животных в клетке. Но я очень любил на них смотреть, поэтому с радостью согласился.
