Никодима подошла обратно к Одону. Страха в его чертах уже не было. Теперь в них сквозила ненависть и обреченность.

– Вернемся… как ты сказал? Ко вкусненькому? А, не сказал – подумал. Ну, сорри, путаю иногда.

Никодима запустила пятерню в его волосы.

– Глава семейства! Это же надо так оскотиниться. Ты хотел обратить женщину, которая нравится Олефу. Все равно, что изнасиловать невесту брата, гад острозубый. Даже если бы я осталась жива, на что ты и не рассчитывал, что пришлось бы пережить ему? А все зависть… Да, Одон? Почему не моя?

– Давай уже!.. – прошипел он.

– Что тебе давать? – поинтересовалась Никодима.

– Все равно убьешь, – проговорил он, превозмогая спазмы в горле. – Хватит глумиться.

– Интересное кино! У вас, вампиров, глумление над жертвой – это часть ритуала, а прочим, значит, возбраняется? – она сжала ладонью его волосы у самых корней. Притянула к себе его голову, прошептала на ухо: – Рога тебе, что ли, вырастить? Чтобы чесались по вторникам. Напоминали, какой ты нехороший.

Вампир молчал.

Когда-то были охотники. Они были надоедливыми и действительно могли навредить. Но с ними всего лишь нужно было быть начеку, и вовремя защищаться. Или нападать.

Но это существо – миф. Одно из тех созданий, о которых догадываются прочие бессмертные, но не сталкиваются, поскольку индуалы живут среди людей и помогают (если это можно назвать помощью) только людям. А ведь ничто не предвещало…

То, что делала сейчас Никодима – не было слишком больно. Но это было унизительно. И страшно. Потому что вдруг стало ясно, что убивать его она не собирается. А что собирается?..

– Эх, роговую мазь с собой не захватила. В гости же шла, на ужин, – она словно с сожалением оттолкнула его голову и добавила: – Мне бы стоило рассыпать вас на торф, набить им горшки и высадить в них розы. Все равно же о вашем приезде никто не знает, – передразнила она Малену. – Но, такова уж моя натура – предупреждать. Индуалы – за осознанный выбор. Живите. И бойтесь косячить, потому что я узнаю. Щелк.

Одновременно со словом «щелк» она демонстративно щелкнула пальцами, и с троицы спало оцепенение. Малена тут же ринулась из залы, за ней истерично хромая, скрылся Уманс.

Одон не двинулся с места. Он только поднял руку и прижал ее к горлу – видимо несколько фраз в состоянии «паралича» дались нелегко.

Никодима отошла от него на пару шагов, села прямо на стол, и скрестила на груди руки.

– Что, лохматый, – произнесла она с усмешкой. – Пытаешься сохранить достоинство? Столько веков непобеждаемый хищник, и вдруг – такая промашка.

– Оставь брата, – хрипло попросил он.

– Так ведь это не я за ним бегаю, – заверила она. – Но после сегодняшнего э-э… ужина, если это вообще можно назвать ужином, я, пожалуй, даже заинтригована: как это Олеф остался вполне порядочным созданием, имея подобную семейку? Следует разобраться в этом вопросе, тебе не кажется?

Одон молчал.

– И вот ладно бы ты о его счастье волновался. Но – нет! Волнуешься ты о своей… даже не жизни, о своей «чести», о своем имидже, как теперь говорят. Нравится тебе быть сильнее всех. Такой главный главнюк! Синдром вожака прайда. И гаденько это, Одон, гаденько! Ты там, когда очухаешься, не вздумай вендетту организовывать – мстить не получится. Хотя я бы на это посмотрела!

Вампир быстро взглянул на нее, и стало понятно, что именно об этом он и думал.

– Я подскажу, – продолжала Никодима. – Тебе сейчас выгодно прикинуть, как со мной задружиться. Ибо индуал в семействе вампиров – сильный козырь. Но дабы сей маневр удался, тебе надо что-то мне предложить. Вот я пока ума не приложу – что! Но ты там, на досуге, пораскинь гипофизом, вдруг да придумаешь, а?

Одон молчал, внутри его кипела ярость. Эта странная гостья, которую он сам пригласил в свой дом, не только понимала все его намерения и мотивации. Она словно формировала его будущие мысли и поступки, словно искушала «подумать в другую сторону», чтобы это ни означало.

Вы говорите, счастье, когда тебя понимают? Серьезно? А что, если накопилось столько в душе мерзости и проигрышей самому себе, что чье-то понимание – это наказание. И носишь маску за маской. И думаешь, что защищен от этого ненавистного «понимания».

– Ладно, что ж, – Никодима спрыгнула со стола. – Пора и честь знать! Загостилась. Ни беседы нормальной, ни еды – никакого толку от вечера. Бывай, «родственничек»! Попрощайся за меня перед сбежавшей парочкой. Я бы сказала «до свидания», но что-то мне подсказывает, что ты не жаждешь новой встречи. Ну, да как пойдет. Выход сама найду.

И Никодима покинула замок.

История и на этом могла бы закончиться и быть уже вполне интересной. Но тут случилось следующее.

– Как прошло свидание? – поинтересовалась соседка, едва Никодима закрыла за собой дверь.

– Что ты там опять за передачу смотришь? Не устала мозги шкрябать?

– Свидание, – напомнила Геля, не желая менять тему, но звук убавила.

– Пришлось сказать, что я индуал.

– На фига? – не оценила поступок Геля.

– Там один вампирский родственничек попытался меня укусить.

– Ну и потерпела бы. Не впервой.

– Ага! Траванется имбецил, думай потом, что с ним делать. У нас еда есть какая-нибудь?

– Ты же с ужина?

– Ой, не напоминай. А так все хорошо начиналось… Знаешь, я даже подумала, может, что получится?..

Геля резво поднялась с дивана.

– Правда?!

– Ты чего так возбудилась? Сядь, деградируй дальше.

– Тебе, правда, понравился Олеф? А я знала! Я знала!

– Чего ты там знала?

– На самом деле, вы же очень подходите друг другу! Вот бы все получилось!

– Все, проехали уже. Сейчас родственнички его быстро упакуют и «почтой России» – в Ливерпуль.

– Почему «Почтой России»? – заинтересовалась Геля. – Есть много других почтовых компаний.

– Потому что потеряться по пути – это прям в его интересах. Вот увидишь – на неделе замок или выставят на продажу, или сдадут в аренду.

– Я бы не была в этом так уверена… – с сомнением возразила Геля.

Геля оказалась права. Им предстояло убедиться в этом уже на следующий день.

– Никодима! – раздался знакомый голос, едва женщина вышла из подъезда.

Он отошел от стены, возле которой стоял.

– О! – воскликнула Никодима. – Внезапно. Опять мимо проходил?

– Нет. Специально ждал.

– Есть такое изобретение – телефон. Очень рекомендую.

– Малена его выкрала. Они не хотят, чтобы я с тобой виделся. Говорят, это опасно.

– Слушай родню, – сказала Никодима. – Они фигни не посоветуют.

– Можно тебя проводить?

Она внимательно посмотрела на собеседника.

– А тебе не страшно? Братики с сестренкой все рассказали? Уманс Шекспиром молился?

– Рассказали. И мне не страшно. Ты не причинила мне вреда, пока была рядом, хотя, как выясняется, могла. Ты позволила мне чувствовать себя сильнее… не знаю зачем.

– Я ничего не позволяла, – возразила Никодима. – Просто была собой. Ты на машине?

– Да.

– Поехали. Поговорим по дороге. Раз уж телефоны в опале.

Они прошли на стоянку. На машине лежали опавшие листья с растущего рядом клена. Никодима бросила взгляд на тротуар, который, она знала точно, мели утром, и по количеству засыпавших его листьев прикинула, что машина простояла здесь около трех часов. Терпеливый.

– Куда едем? – спросил Олеф.

Она что-то набирала в телефоне и ответила не сразу.

– В Многоудобное.

Вампир несколько растерялся.

– Ты собиралась так далеко?

– Что-то смущает? Бензин нынче дорог?

– Нет… Нет, это даже отлично. Если ты, конечно, не планируешь похоронить меня где-нибудь в тамошних болотах. В назидание потомкам.

– Я об этом не думала, но мысль занятная.

– Надеюсь, ты все же шутишь?

– Олеф, ты выбери уже, ты или ухаживаешь, или боишься! И чего мы стоим? Поехали уже, поехали. Вот куда легче было, пока ты относился ко мне, как к дичи, прям душа радовалась!