Поставив на стол поднос с бокалами, женщина улыбнулась мужу и скрылась за дверью. Фауст проводил её взглядом и ухмыльнулся.

– Как мужчина я тебя, конечно, понимаю и одобряю твой выбор…

– Но? – улыбнулся Питер.

– Но – свобода и наука всё равно важнее.

– Мне странны твои рассуждения, дружище! Какая связь? При чём тут наука и женщины?

– Вот, – поднял указательный палец Фауст, – именно, ни при чём!

– Ай, да ну тебя! Я счастлив, и с меня этого достаточно. И вообще – мы с женой хотим уехать из Трира.

– Куда, если не секрет?

– В Циметсхаузен.

– О Боги, это вообще где?

– В Баварии. Небольшая деревушка.

– Да? А звучит так, словно это на Марсе. Я так понимаю, это её идея, с отъездом?

– Нет, дружище, моя…

Фауст поднял брови и удивлённо воззрился на друга.

– И в связи с чем, позволь узнать?

– Хочу заняться новым делом.

– Это что же за дело такое, ради которого учёный твоего уровня бросает университет в прекрасном городе и уезжает в деревню на краю света?

– Скажу тебе по секрету: я хочу систематизировать все свои знания. Буду писать книгу.

– А! Да, это другое дело, – понимающе кивнул Фауст, – хорошая идея, друг мой.

– Я рад, что ты одобряешь, – улыбнулся Питер.

– Да, любая идея, которая ведёт нас к чему-то новому, уже хороша. Возможно, мы и живём ради наших идей, а может, и сама жизнь – это всего лишь чья-то идея.

– Интересная цепочка рассуждений. Раньше я от тебя подобного не слышал.

– Раньше я ничего подобного и не думал, – рассмеялся Йорг.

– Ну, хорошо, а теперь ты, дорогой мой, расскажи наконец, что же заставило тебя сбрить бороду?

Фауст усмехнулся, достал из кармана завёрнутый в тряпку нож и протянул его другу.

– Вот, прошу.

Гросштайн медленно развернул ткань и замер. Потрогав лезвие, он взял со стола лупу и внимательно осмотрел сталь.

– Это же… Нет, это невозможно!

Переведя изумлённый взгляд на товарища, Питер замотал головой словно телёнок.

– Нет, Йорги, это же была шутка… Наш учитель просто пошутил, ведь эти металлы не соединяются, они и сплавом-то быть не могут!..

– Дело не в сплаве, не в металле и не в учителе. Дело в идее, дорогой Питер! Если у человека есть в голове какая-то мысль, значит, она может быть реализована, иначе она бы просто не поместилась в его сознании.

– Нет, – Гросштайн замахал руками, – умоляю, не умничай, Йорги, просто объясни – как!

– Увы, – рассмеялся Фауст, – не могу! Ты же помнишь условия игры: каждое полученное сакрально знание остаётся у получившего оное и передаётся только ученику или рукописи.

– Фауст, у тебя нет учеников и ты ничего не пишешь!

– Вот и отлично!

Гость откинулся в кресле и поднял бокал.

– За путь познания и свободы!

Сделав глоток, он посмотрел на вино и одобрительно покачал головой.

– Отличное мозельское! Спасибо, дорогой Питер, порадовал.

Гросштайн, не выпуская из рук ножа, нахмурился и посмотрел на гостя.

– Йорги, не заговаривай мне зубы. Скажи, как?!

– Нет, дорогой, нет, а вот ты мне кое-что должен сказать…

Питер протянул клинок Фаусту.

– Чего ты хочешь?

– Ты знаешь, – Георг поставил бокал и взял нож.

– Да, знаю, – пробурчал себе под нос хозяин дома. – Знаю, и не в восторге от этого…

Затем, чуть помедлив, Питер поднялся и подошёл к книжному шкафу. Сняв с верхней полки дубовый короб и повернувшись к Фаусту, он внимательно посмотрел на него.

– Ты уверен, что тебе это нужно?

– Да, дорогой мой.

Питер протянул короб гостю и вернулся на свой стул.

– Надо же, – удивился Фауст, – она, оказывается, всё это время была у тебя?

Проведя рукой по тёмному гладкому дереву, он поднял глаза на друга.

– Ты что, ни разу не открывал его?

– Нет.

– И даже искушения не было?

– Не помню, – пожал плечами хозяин, – может, и было, просто я всегда понимал, что, однажды открыв эту книгу, закрыть её будет очень трудно, а может быть, и вообще невозможно.

– Да, – Георг перестал улыбаться. – Мастер выбрал правильного хранителя.

– Наверное, – вздохнул Питер.

Фауст ещё раз погладил морёный дуб и открыл короб.

– Да, воистину, «Habent sua fata libelli»[4]…

Вынув фолиант, он взялся было за металлические замки, закрывающие переплёт, но остановился и посмотрел на сжавшегося в кресле друга.

– Ну хорошо, хорошо… Я не буду открывать её в твоём доме. Кстати, клинок я оставлю у тебя. Займёшься разгадкой на досуге.

– Спасибо, Йорги!

В дверь постучали, и Питер облегчённо вздохнул.

– Пойдём, дружище, обед готов.

– Отлично, я голоден как зверь!

– Да, – хозяин перешёл на шёпот, – послушай, друг, у меня к тебе есть одна просьба. Не мог бы ты забрать у меня часть золота, а то я его наделал в прошлом году, а теперь нужно ехать и… ты понимаешь, при переезде нам будет тяжеловато, ну и мало ли что… Я не хочу лишних разговоров… Ну, ты меня понимаешь…

– Конечно, друг мой, – расхохотался Фауст, – конечно, помогу! Только от двух алхимиков можно услышать разговор, что у них много золота и оно им немного мешает.

– Тише, Йорг, прошу тебя! Какой ты всё-таки шумный… Ну, пойдём, пойдём…

За обедом гость был невероятно оживлён. Он шутил и веселил всю компанию, включая прислугу. Фауст то вспоминал весёлые истории студенчества, то рассказывал о своих приключениях в Азии. В общем, несколько часов пролетели как один миг. Неожиданно остановившись, Георг вдруг взглянул на своего друга.

– Питер, боюсь, мне уже нужно уезжать.

– Как?

– Да, – Агнешка удивлённо развела руки, – как же так? А десерт?

– Ну что вы, от десерта я ещё никогда не отказывался, – улыбнулся гость.

Отведав чудесного пудинга, гость улыбнулся и поцеловал хозяйке руку.

– Зачем… – смутилась женщина.

– Поверьте, Агнешка, это лучшее, что я когда-либо пробовал из десертов. Питер, ты счастливый человек, и я искренне рад за тебя! За тебя, твой дом, твою супругу и твоё чадо!

Подняв бокал, Фауст осушил его и встал из-за стола.

– Георг, ты уверен, что не хочешь остаться?

– Увы, друг мой. Ты же знаешь, скоро полнолуние, а к его началу я должен быть с книгой в Праге у часов.

Гросштайн нахмурился и, кивнув головой, развёл руками.

– Да, да… Ну, что же делать… Да, ты не забыл о моей просьбе?

– Конечно, дорогой мой, я заберу часть твоих… поделок.

Георг рассмеялся и подмигнул товарищу. Ещё раз поблагодарив хозяйку, друзья вернулись в кабинет Питера.

– И всё-таки ты бы мог задержаться. К чему такая спешка? До полнолуния ещё есть время, ты сам сказал.

– До полнолуния нужно кое-что подготовить, да что я объясняю, ты же всё знаешь. И учитывай, что ехать мне при такой погоде недели две, а то и три.

Хозяин дома внимательно посмотрел на гостя и неожиданно резко указал на кресло.

– Сядь.

Фауст удивлённо поднял брови – такого тона он никогда от своего друга не слышал. Медленно опустившись в кресло, Георг вопросительно посмотрел на него.

– Ты что-то хотел?

– Да.

Питер опустился напротив и, наморщив лоб, покачал головой.

– Не уверен, что ты сможешь меня услышать… Но я обязан это сказать.

Вздохнув, он посмотрел на удивлённое лицо Фауста и продолжил:

– Как ты думаешь, почему Учитель оставил книгу именно мне?

– Понятия не имею.

– Потому что он был уверен в том, что я никогда её не открою. И ещё вопрос: почему ни один из артефактов он не передал тебе? Хотя все знают, что ты был его любимчиком.

– Да брось…

– Ответь!

Георг развёл руками.

– Ты ответь.

Питер вздохнул и посмотрел на друга.

– По-моему, он боялся за тебя.

– Боялся?

– Да… И, кажется, был абсолютно прав.

– Что ты имеешь в виду?

– Он боялся за твой разум, Йорг… Возможно… Возможно, потому что ты ищешь не истину, а…