Сняв с мизинца перстень, он надел его на тонкий женский пальчик и нежно поцеловал девушку в губы.

– Это на память о нашей встрече, Катарина.

Алхимик улыбнулся и, накинув свой плащ, вышел с девушкой из часовни. Вдохнув полной грудью аромат любимого города, Йорг расправил плечи и подхватил оставленный у дверей скарб. Заметив у ворот ожидающую повозку, алхимик щёлкнул пальцами и поманил возницу.

– Уважаемый, будьте любезны, подвезите фрау Катарину, она тут усердно молилась о своём покойном брате.

– Не, я это…

Поймав на лету золотую монету, мужчина мгновенно спрыгнул с повозки и расплылся в улыбке.

– Может, и вас подвезти, господин?

– Нет, любезный, пожалуй, я пройдусь. Так давно тут не был…

Поцеловав в щёку всё ещё смущённую спутницу, алхимик надкусил яблоко, которое взял у прелестницы, и направился в сторону ворот.

Георг Фауст прогуливался по улицам старого Трира, наслаждаясь каждой секундой. Мимо его взора проносились воспоминания юности, друзья и весёлые приключения.

Это было совершенно потрясающее и давно забытое чувство юношеского полёта. Вот старый трактир, где они первый раз встретились с их опальным учителем перед его отъездом в Прагу. А вот тот самый дом, где он жил. И лавка старого Ганса, сварливого шваба, у которого они иногда таскали яблоки.

Несмотря на холод и пронизывающий ветер, путник распахнул куртку. Ему было жарко от нахлынувших воспоминаний и энергии молодости. Пройдя ещё метров сто, Фауст остановился, расплывшись в довольной улыбке.

– Знакомая фигура!

Семенивший перед ним толстяк остановился и стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит голос.

– Обернись назад, слепая тетеря, – расхохотался алхимик, – ау, Питер Гросштайн!

Мужчина обернулся и в удивлении развёл руками.

– О, мой Бог, кого я вижу! Йорги!..

– Здравствуй, мой друг!

Подойдя ближе, Фауст обнял толстяка и слегка приподнял от земли.

– Ты крепок, как всегда, – охнул Питер.

– Да, потому что не ленюсь и не перестаю тренировать своё тело! А вот ты, я смотрю, всё толстеешь, дружище?

– Много сидячей работы, да к тому же моя жена так вкусно готовит…

– Твоя – кто?

– Жена, друг мой, жена! Пойдём скорее, я тебя с ней познакомлю.

– Ну вот, – вздохнул Фауст, – ещё один умный мужчина потерян для науки!

– Ты зря так считаешь, – рассмеялся толстяк, – скорее, наоборот.

– Тогда – что ты на улице с продуктами делаешь? Почему ты их носишь, а не она или прислуга?

– Просто решил прогуляться. К тому же ребёнок…

– О нет!

Фауст поднял лицо к небу.

– Ты ещё и размножаться начал?..

Питер расхохотался и толкнул старого друга в бок.

– Ну естественно! Да что мы стоим? Пойдём, пойдём, Йорги…

Фауст тяжело вздохнул и положил руку на плечо товарища.

– Ладно, пойдём, покажешь мне, как ты тут процветаешь.

Пройдя несколько кварталов, друзья свернули на маленькую улочку. У двери старого дома гость ухмыльнулся.

– Хочешь найти алхимика, ищи самый неприметный серый дом.

– Тише, Георг!

Питер предупреждающе ткнул друга в плечо и распахнул дверь.

– Чего ты раскричался…

Войдя в прихожую, Гросштайн положил покупки на лавку и снял плащ.

– А чего ты испугался? – хмыкнул Фауст. – Нас вроде уже не преследуют. По крайней мере, в Трире…

– Дело не в этом, – перешёл на шёпот хозяин дома, – моя жена… она ничего не знает… Для неё я просто преподаватель в университете.

– Ах, вот оно что, семейные тайны и алхимические скелетики в шкафах.

– Тише, прошу тебя! Ну, проходи, друг мой, раздевайся и проходи! Филипп! Филипп!.. Филипп Гуггенхайм! Где черти носят этого головастика?..

– Это ещё кто? – осведомился гость.

– Сын одного моего старого друга. Он прислал ко мне этого сорванца с просьбой заняться его обучением. Талантливый мальчишка, но практически неуправляемый! Филипп!.. Пойдём, дружище, в мой кабинет.

Поднявшись по лестнице, приятели подошли к двери и замерли.

Вдоль всей стены крупным почерком была написана странная формула. Фауст приблизился и, внимательно разглядывая надпись, прошёлся вдоль всего послания. Дойдя до конца, Йорг поднял брови и внимательно посмотрел на старого друга.

– Питер, ты тоже это видишь или у меня начались видения?!

Опешивший хозяин дома прошёлся вслед за гостем, затем вернулся и остановился у противоположной стены.

– Это… это невероятно!

Георг покачал головой и, сделав какие-то пометки на стене, вновь посмотрел на Питера.

– И кто, позволь спросить, написал сей шедевр фармакологии?

– Наверное, он, – покачал головой хозяин дома, – больше вроде некому…

– В смысле, твой ученик?

– Видимо, да… Ну, почерк точно его…

Фауст ещё раз внимательно оглядел формулу и, достав из кармана маленькую книжку что-то записал в неё коротенькой палочкой с грифелем внутри.

– Талантливый, говоришь? Нет, дружище Питер, этот юнец не талант, а самый настоящий гений! Ты понимаешь, что он сегодня превзошёл самого Цельса?!

– Да, этот кривоногий головастик действительно… Нет, это поразительно, поразительно… Поразительно!..

Толстяк сделал шаг назад и восхищённо осмотрел стену.

– Этот маленький мерзавец и правда нашёл решение!

– Ну конечно, – хлопнул его по плечу Иорг, – сода! Это самое верное и простое решение… Так где он?!

– Кто?

– Ученик твой!

– Понятия не имею, – пожал плечами Гросштайн, – наверное, ушёл…

– Какого дьявола?! Куда?

– Я велел ему перемыть в кабинете мою техническую посуду, а он всё брыкался. И тогда я сказал, если он найдёт мне формулу лекарства, то может быть свободен и идти на все четыре стороны… Ну вот… он, видимо…

– Ха, – гаркнул Фауст, – ай да малец! Передай своему другу, что отныне доктор Фауст будет называть его сына Парацельсом!

– Да, – согласно покачал головой Питер, – пожалуй, ты прав. Может, ему суждено отыскать философский камень?

Георг поморщился.

– На кой чёрт он вам всем сдался; можно подумать, из обычного ничего невозможно построить?

– Прошу, не ругайся в моём доме!

– Прости…

– М-м-м… Да… Жаль, что мальчишки нет…Ну, что же, друг мой. Придётся нам праздновать победу над болезнью без виновника торжества.

– Ну и ладно, мы напьёмся за его здоровье и без него, – рассмеялся гость.

– Отличная мысль! Проходи… Сейчас я позову жену…

Гросштайн открыл дверь, пропуская друга вперёд. Кабинет Питера являл собой полную противоположность фаустовскому. Тут царили лёгкий хаос и весёлая небрежность. Георг попробовал было заглянуть в разложенные на столе бумаги, но Питер тут же схватил их и засунул на верхнюю полку с книгами.

– Нет! Это недоделанная работа! Ну что у тебя за манера – сразу соваться в чужие бумаги…

– Ой, какие мы скрытные, – добродушно рассмеялся Йорг.

– Да! Ты же знаешь, что я этого не люблю…

Собрав с кресла скрученные в рулон рукописи, хозяин дома усадил в него гостя, а сам устроился на стуле.

– Ну, рассказывай, друг мой, что привело тебя в наши края и, особенно мне интересно, что заставило тебя сбрить твою легендарную рыжую бороду?

Фауст открыл было рот, но ничего не успел сказать. Дверь отворилась, и в комнату вошла миниатюрная блондинка с подносом в руках. Мужчины встали. Гость быстро окинул взглядом роскошный бюст женщины и, улыбнувшись, поклонился.

– Дорогой друг, разреши представить тебе мою супругу. Агнешка, а это Георг Фауст, мой самый старинный друг…

Йорг ещё раз галантно поклонился, и женщина сделала лёгкий книксен в ответ.

– Агнешка – редкое имя для наших мест, – улыбнулся Георг.

– Да, я из Польши…

– О! Польша, моя любимая Польша… Краков, студенчество! Ты помнишь, Питер?!

– Конечно, друг мой, конечно… ты только не кричи.

– Прости, дружище! Просто воспоминания о родине твоей прекрасной супруги…

– Благодарю, – улыбнулась женщина, – я принесла вам немного вина. Обед будет через полчаса.