– Это должна быть… Па-рам-па-пам… Вот только… что нам её может дать?.. Разве что…
Ловко накинув кожаный фартук, учёный повернулся к большой дубовой столешнице. Приподнявшись, снял с верхней полки металлическую банку и потряс её.
– Бред, конечно, но, может, это и есть то, чего мы не видим… Ну да, то, что вчера казалось бредом, завтра может стать непреложной истиной!..
Насыпав содержимое банки в миску, налил в неё воду и добавил туда тягучую жидкость из склянки с прилипшей мухой. Аккуратно перемешав полученную субстанцию, исследователь медленно слил по ножу несколько капель из синей баночки и расплылся в довольной улыбке.
– Carthaginem delendam esse[2] и ваши чёртовы концепции тоже… Так… теперь металл… Значит, говорите, шутка учителя? А вот, кажется, и ответ ученика нашёлся… Па-рам-пам-пам…
Взяв с полки разломанный нож, он смазал его края полученной смолой и приложил их друг к другу. Бережно обернув бумагой, водрузил на них гирьку и перевернул песочные часы. Опустившись на стул, учёный что-то быстро написал на листке. Неожиданно остановившись, взял горелку и тут же отложил её.
– Наверное, эти сплавы не должны нагреваться… Вот дьявол! Да, ещё должно быть…
Пробормотав под нос нечто невнятное, он вернулся к записям. Минут через десять оторвался и взглянул на нож. Встав со стула, алхимик аккуратно снял груз и развернул клинок.
– Давление… Маловато, нужно больше… Нет!.. Вакуум! Насколько это возможно…
Завернув нож обратно, учёный ловко раскрутил небольшие тиски, вставил два деревянных бруска, а между ними – лезвие, и так же ловко закрутил их обратно. Вернувшись к столу, он открыл большую металлическую колбу и положил в неё тиски с ножом. Завинтив крышку, он потянул на себя небольшой поршень и, быстро завернув другой рукой какую-то гайку, поставил колбу обратно на стол.
– Отлично! Вакуум, мой алхимический клей и металл. Теоретически должно сработать.
Улыбнувшись, Георг раскрыл свои записи и, откинувшись в любимом кресле, погрузился в их изучение.
Минут через двадцать он снова оторвался от бумаг и, аккуратно достав из колбы тиски и медленно раскрутив их, положил на стол заветное изобретение. Сняв бумагу, учёный постучал по металлу и замер.
– Будь я проклят… получилось!
Проверив остроту лезвия пальцем, Фауст медленно разрезал бумагу, в которую был завёрнут клинок. Ещё раз осмотрев свой шедевр, он резким движением метнул его в висевший на стене портрет. Клинок просвистел в воздухе и воткнулся точно в центр лба нарисованного на картине мужчины с царственной осанкой.
– Есть!
Георг хлопнул в ладоши и, подойдя к двери, открыл её.
– Анна, принесите мне бритву! И горячую воду!
– Хорошо!
Вернувшись к ножу, учёный вытащил его из портрета и потрогал место склейки.
– Потрясающе! Впрочем, это ещё один пример того, что всё самое сложное решается самым простым способом.
Оглядевшись, Йорг положил лезвие на небольшую металлическую наковальню и взял молоток.
– Вот он, момент истины!
С этими словами учёный прищурил глаза и со всей силы стукнул по ножу молотком. Раздался неприятный металлический звон, и что-то хрустнуло.
– О, Боги!.. Нет, не может быть! А, впрочем, почему не может?! Может!
Сняв свою работу с наковальни, алхимик расплылся в улыбке.
– Цел! Ну… или почти цел… С ума сойти! Так, а что у нас хрустело?
Проведя рукой по основанию наковальни, он покачал головой.
– Дубовый стол… Жаль его. А впрочем, плевать! Да здравствует Фауст, да здравствует разум, да здравствует интуиция! Ну – и прилипшие мухи, конечно… Зря я ругал этот городишко, как бишь его… Кстати, какое сегодня число? Это нужно отметить.
Дверь отворилась, и в проёме показалась голова Анны. Опасливо озираясь, женщина прошла в комнату и поставила поднос с бритвенными принадлежностями на стол.
– Что вы так раскричались? И чего вы тут опять ломаете?
– Кажется, я всё-таки гений, – расплылся в улыбке учёный.
– Вам всё время что-то кажется, – недовольно буркнула хозяйка, – надеюсь, сегодня вы ничего взрывать не будете? И зачем вам понадобилась бритва?
– Сбрить мою прекрасную рыжую бороду! Во-первых, она мне надоела, а во-вторых, я это заслужил!
– Вот те раз! И вправду особенный день…
– Ха!
Анна скривилась, от смеха постояльца её каждый раз коробило. «Не смех, а карканье ворона!» – опасливо поёжилась женщина. Георг опустился в кресло и накинул на шею белую салфетку.
– Брейте, фрау Фольк! И кстати, какое сегодня число?
– 21 октября, на улице холод собачий, несмотря на солнце… и в доме тоже.
– А какого чёрта вы, уважаемая, не купите дров или угля? Я, по-моему, плачу достаточно и, заметьте, золотом!
– Если вы ещё не обратили внимание, герр Фауст, в городе мёртвые люди по улицам лежат и все лавки закрыты, никто ничего не продаёт!
– А-а-а… Надо же, я и забыл совсем… Да, однако, у меня странный получился день рождения!
Анна замерла и, перестав брить своего постояльца, развела руками.
– День рождения у него! Люди мёртвые вокруг, а он орёт и смеётся…
– Не орёт и смеётся, а удивляется. И вообще – не портите мне праздник, милая Анна! Лучше добривайте мою физиономию и как можно скорее наймите повозку.
Завершив священнодействие над лицом своего постояльца, женщина сложила бритву и с укором посмотрела на доктора.
– Вы с ума сошли, герр Фауст, в городе нет никаких повозок! Все, кто мог, – давно уже уехали. К тому же, вас просто не выпустят! Барон приказал закрыть все…
– Барон сделает то, что я ему скажу. Иначе не получит лечебное снадобье для своей драгоценной потенции.
– А как же все остальные, как же я?
Женщина всхлипнула и достала свой замусоленный платок.
– Если будете принимать порошок, который я оставлю, ещё пять дней и ежедневно мыть руки перед едой, с вами, дорогая Анна, ничего не случится. А об остальных позаботится ваш Господь.
Хозяйка остановилась в дверях и исподлобья посмотрела на квартиранта.
– Ваш? Вы сами, что, в него не верите?
– Я верю в здравый смысл и в свой разум. Идите, Анна, идите… Мне пора собираться… Нет, таз с водой не уносите!
– Как скажете, герр Фауст…
Закрыв за женщиной дверь, учёный быстро сложил в небольшой кожаный чемодан бумаги и несколько коробочек. Затем, собрав стоявшие на полках реагенты, вылил некоторые из них в таз с мыльной пеной.
– Осторожность прежде всего… Так, что ещё?
Оглядев комнату, он заметил на кровати заботливо уложенную стопку чистого белья и улыбнулся.
– Ах да, конечно! Вы очень аккуратны, фрау Фольк.
Закинув вещи в чемодан, алхимик напоследок осмотрел комнату и присел на край стола. Уткнувшись взглядом в клетку с птицами, учёный расплылся в улыбке и, оторвав маленький листок, что-то написал на нём мелким почерком. Затем вставил записку в крошечную капсулу. Вынув из клетки белого голубя с коричневой отметиной, аккуратно закрепил на его лапке письмо и открыл окно.
– Хороший день, чтобы уехать и улететь.
С этими словами Фауст выпустил птицу и закрыл ставни.
Если бы не жуткое зловоние, день можно было бы считать идеальным. Нашлось решение, казалось бы, нерешаемого вопроса, предстоит встреча со старым другом, и, конечно, книга… Теперь он точно будет законным владельцем желанного фолианта.
Прикрыв лицо платком, учёный быстрым шагом пересёк площадь и уже через несколько минут стоял на окраине городка. Зелёная повозка ждала его у крайнего домика. Закинув поклажу в кузов, Георг взглянул на возницу.
– Вы кого-то ещё ждёте?
– Нет.
– Тогда в Трир!
– Как скажете…
Поездка была великолепной. Правда, вначале владелец экипажа пытался втянуть своего пассажира, представившегося Мюллером, в беседу о тяготах жизни, но учёный, понимая, что нытьё возницы будет преследовать его все пять дней пути, пресёк все разговоры на корню.
– Вам трудно живётся, юноша?
