Он судорожно вздохнул и замолчал.

— Посмотри на меня, — позвал Чжун Ли.

Дилюк удивлённо поднял на него взгляд. Чжун Ли стоял перед ним, глядя на него сверху вниз.

— Боги любят героев, — сказала Чжун Ли. — Боги любят огонь.

Его голос снова был голосом Моракса, и Дилюк не нашёлся, что сказать в ответ.

— Не мне останавливать тебя от того, чтобы ты выжигал зло на этой земле. Моракс сказал бы тебе: отбрось сомнения, герой, сражайся без них и без страха. Покажи мне огонь, что горит в тебе, зажги его до самых небес, очищая землю от скверны, и я вознагражу тебя.

Дилюк слушал его, затаив дыхание. Голос Чжун Ли стал глубже, его глаза сверкнули в полутьме, и Дилюк видел перед собой Моракса — непобедимого, неистового и грозного, бога, призывающего героя.

И тут Чжун Ли заговорил мягче.

— Много лет назад я заключил с другом… больше чем другом — с возлюбленным контракт, о котором сожалею до сих пор. Я пообещал ему, если тьма завладеет им, я остановлю его.

Чжун Ли сделал паузу, словно ему было сложно подобрать слова, и Дилюк понимал, почему, уже зная что последует дальше.

— И я исполнил контракт, — наконец закончил он. — Моракс, что был тысячи лет назад, мог бы предложить тебе то же. Но Чжун Ли предложит тебе другое.

Он опустился на одно колено, чтобы быть вровень с Дилюком. Когда он снова заговорил, его голос больше не был голосом Моракса, но Дилюк знал: контракт, заключаемый сейчас, освящён им.

— Я предложу тебе другой контракт, — сказал Чжун Ли. — Ты обязуешься продолжать своё дело, до тех пор, пока оно имеет смысл и пользу. Я же обещаю тебе, что если ты погрузишься во тьму, я буду рядом, чтобы помочь тебе.

Дилюк ответил не сразу. Наконец он сказал дрогнувшим голосом:

— Ты обещаешь, что не оставишь меня?

Чжун Ли кивнул.

— Таковы условия контракта, а контракт с Мораксом нерушим. Ты согласен?

И он протянул руку. Дилюк помедлил мгновение, а потом молча пожал её. Чжун Ли крепко сжал его ладонь, и появившаяся из ниоткуда золотая лента, исписанная неизвестными Дилюку символами, опоясала их соединённые руки, замерла — и истаяла в воздухе. Чжун Ли отпустил его, поднял руку и коснулся пальцами его щеки.

— Я не оставлю тебя, когда буду тебе нужен, — мягко сказал он и улыбнулся.

Дилюк почти робко подался к нему и поцеловал, нежно и долго, и Чжун Ли отвечал ему, обняв за шею, и этот последний поцелуй Дилюк запомнил лучше всего, словно в нём соединилось всё, что произошло в эти дни, всё, чем они стали друг для друга — он и древний бог этой земли, поклявшийся быть рядом с ним.

Когда возвращаешься из поездки, изменившей тебя, неизбежно ожидаешь, что вместе с тобой изменилось всё. Так и Дилюк подспудно ждал, что Мондштадт переменился за эти недели так, как мог бы лишь за столетия. Но его встречали всё те же луга, те же деревья, те же дома — Мондштадт, не изменившийся ни капли, и Дилюк не мог не удивляться этому. Дома первым делом он спросил, что произошло в его отсутствие, и к разочарованию своему узнал, что не произошло совершенно ничего нового. Вино отгрузили по плану, количество лоз не увеличилось и не уменьшилось, а генеральную уборку, которую затеял в его отсутствие Моррис, даже не успели закончить — одну комнату спешно прибирали прямо сейчас.

Дилюк упал на диван, вытянул ноги и вздохнул.

— Мне казалось, меня не было вечность, — сказал он.

— Вы выглядите так, будто вас вечность и не было, — довольно ответил Моррис. — Хорошо провели время? Отдохнули? Набрались сил?

Дилюк оглянулся. Его окружали всё те же вещи, на которые он иногда уже не мог смотреть, устав от них, каждая напоминала ему о чём-то, и втайне он мечтал избавиться от половины из них, но гордость и верность не позволяли ему этого сделать. Сейчас же он видел их красоту, а те из них, которые были слишком болезненно связаны с прошлым, вдруг стали напоминать не только о плохом, но и о хорошем. Контракт, лежавший теперь на его плечах, не был обузой — он был свободой. Сам Моракс разделил его бремя — такое тяжёлое для человека, и такое незначительное для божества. Дилюк знал, что восторг этих дней потихоньку пройдёт и он вернётся к привычной жизни, и новые сомнения охватят его, и новые сожаления, но ни одно из них он больше не будет нести один. Там, далеко, за горами, золотой дракон парит в небесах, следит змеиным глазом за всем, что происходит на земле, и печать его контракта горит, как маяк, освещая того, с кем он заключён.

Дилюк безотчётно провёл ладонью по тыльной стороны руки, что хранила прикосновение Моракса, улыбнулся и сказал:

— Да, Моррис. Я великолепно провёл время и снова готов к работе.