Смотрела вниз с открытым ртом. Я часто летала на вертолете, но каждый раз это захватывает дух. Хотя вроде бы все уже видела.

Особенно в душе радость расцветала, когда вдалеке показывалась черная точка, а потом увеличивалась.

Увеличивалась.

И вот передо мной дворец, в котором я принцесса. Я так широко заулыбалась, что заболело лицо.

— Мама, мама, мы уже близко! Смотри, там видно дом! А вон то, что за здание?! Белое такое, я его не помню.

— Папа тебе расскажет, — посмотрела мама в ту сторону. Она была недовольна. Город она любила больше нашего маленького городка.

Стоило вертолету приземлиться, как я почти с него спрыгнула. Я боялась папу, но любить это мне его не мешало. Так что, когда он появился на вертолетной площадке, я понеслась к нему.

— Папа! Мы приехали!

Он подхватил меня на руки и крепко обнял, опаляя запахом терпкого одеколона.

— Да я твой визг еще с вертолета слышал.

— Ты шутишь! Вертолет же такой громкий.

— Это верно, — спустил он меня на пол, и я рванула к дому, пока они с мамой обнимались. Я иногда думаю, что они очень друг друга любят, а иногда, что мама тоже его боится. Странно это…

На пороге дома меня встретила тетя Маша. Она заправляет горничными и готовит. Очень вкусно готовит. И очень любит поесть. За последние пару месяцев она, кажется, стала еще шире.

— Вот она, наша принцесса приехала! Мы тебя очень ждали. Я смотрела твое выступление. Ты такая молодец!

— Спасибо, — улыбнулась я и поцеловала ее в щеку, пахнущую ванилином и мукой. Скорее всего будут пирожки. Супер! — Если честно, мне так не терпелось приехать, что я и не заметила, как прошли эти соревнования.

— Ну ясно, а ты разве уже знаешь…

— Нет, сделаем ей сюрприз, — перебил Машу папа. Я обернулась и увидела, что мама почему-то была невероятно серьезной. Лицо словно исказилось в напряжении, словно она подняла что-то очень тяжелое.

Она тепло поздоровалась с Машей, но в дом зашла, словно там водились приведения.

— Какой сюрприз? — подбежала я к ним. Мне не терпелось узнать.

— Ты голодная? — вместо ответа повела меня на кухню Маша, отвлекая, и я кивнула. Ладно. Все равно ведь узнаю.

— Пирожки с яблоками будут?

— Я знала, что ты их попросишь. Они уже готовы. Садись за стол, расскажи…

— Так какой сюрприз? — не очень красиво, о чем сказал ее взгляд. Но мне так важно знать. Я тут же села за стол и виновато посмотрела. — Извини, теть Маш.

— Ответ на твое письмо, — проговорил папа, заглянув на кухню, и я прижала ладошки к горящим щекам. Не может быть! Уже!

— Правда?

— Конечно, когда я тебе врал?

— И где он?! Ответ?

— Скоро придет. Поешь пока.

Придет? У письма выросли ноги? Пирожки объедение. Такие мягкие, пышные. Нигде таких нет. И яблоки у нас свои. Папа давно нанял семейную пару, они живут где-то рядом и следят за садом.

Я уплетала один за одним, чувствуя, что живот набит до отвала, но мне так хотелось еще.

Но что-то отвлекло меня. Пальцы. Грубо обрезанные ногти. Широкие. Тонкие пальцы на очень жилистой руке. С кожей на пару тонов темнее моей. Эти пальцы опустили белый конверт без марок. С четкой выведенной надписью. Для принцессы.

Сердце застучало.

Горло перехватило.

Есть сразу перехотелось. Наоборот. Внутри образовалась тошнота. Я, часто дыша, стала поднимать взгляд, скользя по вытянувшемуся телу, облаченному в обыкновенный спортивный костюм серого цвета. И все так медленно, с таким трепетом, пока мой взгляд не коснулся синих как морская пучина глаз.

— Привет, сестренка.

Это не просто письмо Ярослава. Это сам Ярослав. Но не тот, каким я его смутно помню. И не такой, каким я ожидала его увидеть. В моих фантазиях он был рыцарем с залихватской улыбкой, копной темных волос и мягким взглядом. В моих мечтах он был рыцарем. А сейчас перед собой я вижу Дракона, стрижка которого до невозможности короткая, а острый взгляд обжигает кожу в тех местах, где она видна.

Я не ожидала.

Я действительно не ожидала увидеть его вот так. Таким.

Письмо это одно, а смотреть на него почему-то больно.

Плакать захотелось. Воспоминания вспышками пронеслись в голове. Разговоры, крики, побег и постоянные упреки, что я плакса. Он был не братом, а врагом. Так может он и сейчас такой, просто претворяется?

Я не выдержала.

Сорвалась с места, опрокинув стул, и убежала.

Сама не знаю, что на меня нашло.

Я рада брату.

Очень рада!

Но я не знаю этого юношу. Он не такой, каким я себе его представляла. Совсем не такой. Для меня почти чужой.

Я бегом добралась до комнаты и плюхнулась на кровать, уткнувшись в подушку. Слезы тут же ее намочили. Но спустя пару минут пришло обжигающее чувство вины.

Ну вот что он подумал?

Что я не рада?

Рада. Очень рада, что теперь он дома.

Но он так вырос. Я помню его совсем другим.

Маленьким, почти одного роста со мной.

А теперь он стал выше. И лицо словно не его. Без улыбки. Без намека на радость. Бледная маска человека, который почти не видел солнце.

— Доча, — зашла мама, закрыла за собой дверь. — Ты чего так ломанулась? Испугалась?

— Нет, нет, конечно. Просто я не ожидала и растерялась.

— Это и понятно. Вы так долго не виделись. Но теперь вы будете жить вместе, — она села на кровать, погладила мою спину, но я продолжала чувствовать ее напряжение.

— Правда? — до сих пор не верится.

— Да. Борис так решил. И я с ним согласилась.

— Жить в Усть-Горске? А как же тренировки?

— Это еще один сюрприз. Но оставим его на завтра. Хочешь погулять в лесу?

— Да, — села я на кровати. — Только…

— Не бойся. Вы пойдете с отцом. Если повезет, увидите оленя или зайчика.

— Здорово, но тогда нужно переодеться.

— Давай так и сделаем, — улыбнулась мама, но в глазах не было и тени радости, но в тот моменты я об этому не задумывалась, слишком возбужденная предстоящим приключением и уже готовая извиниться перед Ярославом.

Но стоило мне увидеть его, как извинение терялось за полной тишиной, которая возникала между нами.

Отец приготовил рюкзак, который повесил за спину. Еще два надели охранники.

Они тоже были готовы идти за нами.

Мы с Ярославом стояли друг напротив друга. И если он смотрел на меня прямо, словно ждал чего-то, то я не могла даже взглянуть на него.

Может, все дело в том, что я забыла его.

То есть, не забыла, конечно, но внешность, некоторые черты стерлись из памяти. Я просто помнила, что с ним надежно, что он черноволосый, что одного со мной роста. Разве можно было так вырасти за пять лет? Ему сейчас тринадцать, а кажется он старше. Ни в какое сравнение не идет с Митей.

— Ну что, дети, готовы к походу? — собрался отец, и тут же вышла мама, принесла мне рюкзак, а Ярославу передала бутылку воды, которую он тут же убрал в свой.

— Спасибо, — от его голоса стало немного не по себе. Грубый, чуть хрипловатый.

— Не за что. Осторожнее, Мира, — поцеловала меня мама, и я все-таки решилась взглянуть на Ярослава. Он все еще смотрел на меня. Так, словно боялся потерять из виду. И мне было перед ним жутко неудобно.

За свое поведение. Молчание. За побег.

Я никогда не была настолько невежливой.

Но даже в лесу, пока мы шли по тропинке, я не могла себя заставить открыть рот. Даже на вопросы отца о фигурном катании отвечала с большим трудом. Я не могла разобраться, что не так.

Почему внутри образовался неведомый ранее страх? Может быть, это все из-за воспоминаний того, как легко Ярослав увел меня от матери, чтобы отдать врагам?

Но я простила его. И родители простили, тем более, что он оказался сыном папы.

Но что-то удерживало меня от общения с ним.

Стена, которая выросла за столько лет разлуки.

— Аа! — вскрикнула я, когда одна нога потеряла землю, и я начала падать.

Но тут сильная рука дернула меня на себя, а грубый голос свернул внутренности простым: