— Ты уедешь со мной? Не говори, дослушай. Уедем, сегодня же. В другую страну. Возьмем новые имена и больше никогда не увидим никого из родителей. Туда уедем, где знать нас не будут. Туда, где никто не будет знать, что мы брат и сестра. И там мы сможем быть вместе.

Она сделала большие глаза, облизала губы.

— Мира

— Вместе? Я никогда не думала…

— Да что ты мне лечишь, — ору на нее. — Зачем ты здесь, что тебя в Фогеле не устраивает, разве не то, что он не я? Разве ты с ним не потому, что я не могу быть с тобой.

— Прекрати, я не хотела этого. Никогда не хотела, — отталкивает она меня. Ревет. Не понимает. Реально не понимает.

— Скажи, что не любишь меня.

— Не так!!! Не так!

— А как?! Почему ты вертишься возле меня, когда у тебя есть парень, почему ждешь от меня первого шага. Вот он, я здесь, я предлагаю уехать.

— Но так нельзя! Нас не поймут!

— Вот именно. Это тебя волнует. Что скажут и подумают другие. Хочешь быть всегда на виду, получать комплименты, тогда беги к Фогелю, он идеальный вариант.

— Ярослав, ты все не так понял.

— Свали, я сказал, отсюда! — толкаю я ее, и она срывается и убегает, стуча высокими каблуками. А я часто дышу, смотря ей вслед. Признался. Сделал то, на что она не решилась никогда бы в жизни. Сделал то, что обещал себе не делать. На губах еще ожог от насильного поцелуя, в груди дыра, потому что она не согласилась. Потому что она завтра станет чужой.

Я прижимаюсь к двери туалета, часто дышу, пытаясь сдержать слезы. Я никогда не плакал. Повода не было, но сегодня он есть. Сегодня я могу себе это позволить. Скатываюсь по стене вниз, прижимаю голову к коленям. А одна маленькая дрянь решила меня добить.

— Я люблю тебя, — открыл глаза, чтобы увидеть ее зареванные глаза. — Наверное, всегда любила.

— Мира, свали по-хорошему.

— Но ты мой брат. Мы с детства вместе, и я знаю, что чувствую к тебе, знаю, что хочу быть с тобой, хочу тебя…

— Мира!

— Но я не могу! Ты мой брат! А Ник, он похож на тебя… Он тоже всегда рядом со мной, он будет мне отличным мужем, потому что ты моим мужем никогда стать не сможешь. Понимаешь? Не сможешь! Даже если мы уедем, нам придется прятаться, скрываться, стыдиться того, что может быть между нами. Я никогда не смогу родить от тебя, — орет она сквозь слезы. — Ты хоть представляешь, сколько раз я думала об этом. Грязные фантазии, ты прав, но я не могу себе их позволить, мы не можем.

Я, шатаясь, поднялся, держась за стену. Слушал все это, знал, что она права. Но мысль, что она родит от кого-то другого, пусть даже от положительного Ника убила во мне все разумное.

Я сорвался к ней и поцеловал, вкусил запретный плод, снова и снова сминая губы, кусая их, слушая такие сочные стоны, те самые, о которых я мечтал так долго. Но как бы я не хотел продолжения, я все услышал. Она любит меня, но я брат и она выходит замуж за другого. Так, наверное, лучше.

— Все, — отстранился я и махнул рукой в сторону коридора. — После твоего признания я вряд ли смогу быть сдержанным и смотреть, как ты целуешь другого.

— Ярослав, пожалуйста.

— Я не смогу больше быть рядом, просто быть братом. Сегодня ты видишь меня последний раз.

— Не надо так, Яр. Ты нужен мне.

— Теперь у тебя будет Ник, — шагаю я мимо нее и выбегаю на улицу, прыгаю в тачку и несусь сквозь ветер и череду деревьев. Спешу за светом дальних фар, петляя по дороге, снова и снова обгоняя такие медленные тачки. Лучше бы Борис убил меня. Лучше бы я сам умер в том лагере. Или, когда шел ко дну на озере много лет назад. Или шагнул в выбитое окно. Зачем существовать, если ее не будет рядом. Зачем насиловать себя, смотря, как рано или поздно ее чрево заполнит семя другого. Смотреть, как она будет растить ребёнка, которого я никогда не смогу ей дать. Зачем?

Наверное, это и было последней мыслью перед тем, как я снова обогнал фуру, совершенно не подумав, что на меня может лететь другая.

Мирослава.

Я надеялась, что он придет на свадьбу. Переборет себя и пожелает мне счастья. Что будет рад за меня, будет рядом со мной. Это эгоистично, я понимаю. Я знаю, что мне давно нужно было отпустить его, но мысль не видеть его сообщений, не видеть его ухмылки, не ощущать его запах кажется невыносимой. Я бы убежала, не знай, что рано или поздно стыд и страхи возьмут верх над любовью. Над вспышкой счастья, что накроет нас, как только мы рванем к свободе.

— Мира, — мама проходит в комнату, где я стою возле зеркала и рассматриваю потрясающей красоты платье. Подходит сзади, чуть поправляя вьющийся локон на шее. — Ты великолепна, Николас будет счастлив.

— Ярослав не пришел?

— Может еще появится. Не переживай,

— Я не знаю, правильно ли поступаю. Я люблю Ника как друга, а Ярослава…

— Солнышко, — мама поворачивает меня к себе и обнимает. — Мы говорили, и я повторю, запретный плод всегда кажется сладким, но стоит его вкусить, и все разрушится. Ты пойми, ты сама не сможешь жить с ним, зная, что в ваших венах течет одна кровь. А если ты забеременеешь. Даже если вы будете предохраняться. Как ты будешь смотреть им в глаза? А если с ними будет что-то не так? Николас любит тебя, он надежный и замечательный. Даже Ярослав одобряет его, неужели ты упустишь шанс стать счастливой?

— Нет, не упущу, — кивнула я, обняла ее. Она права. И Яр прав. Это влечение я долго пыталась задушить в корне, и брак с таким замечательным Николасом поможет мне в этом. Поможет перестать думать о брате, мечтать о нем.

Мама помогает мне закончить все приготовления, и мы вместе выходим в холл, спускаемся на первый этаж украшенного дома, во двор, где нас ждут сотня гостей, где родственники Ника и сам он у алтаря. Мне нужно только вздохнуть, набраться в легкие воздуха и прошагать к нему по выстеленной ковром дорожке. Улыбнуться отцу и матери, которой он передает шумного Платона. Приятелям и главное фотографу, который сделает фотографии для газет и журналов, где обязательно выставят нашу свадьбу как событие года. Не смотря на короткую подготовку, все вышло действительно сказочно. И я похожа на принцессу, иду к своему принцу, который улыбается искренне, радушно, который любит меня.

И вот я уже возле жениха, беру его за руку и краем глаза замечаю, что отец ответил на звонок, несмотря на недовольный взгляд матери. А потом вдруг сорвался с места.

Теперь вместо того, чтобы спокойно выйти замуж, я волнуюсь, почему отец ушел. Что могло заставить его пропустить мою свадьбу. А еще не связанно ли это с Ярославом, которому я так и не смогла дозвониться.

— Мира, — целует меня Ник, ведет к столу. Где ждут тамада и гости. — Все нормально?

— Ярослава нет. Волнуюсь просто. Звонил ему?

— Звонил, отключён. Просыхает поди где-то. Он вряд ли готов пожелать нам счастья, — улыбается он, пытается поцеловать меня. — И вряд ли готов к тому, что сегодня ты наконец станешь моей.

Да, Ник помешан на этом. Более того он и предложение сделал, потому что ложиться с ним в постель я отказывалась. Просто каждый раз, когда он прижимал меня к себе, я ощущала себя предательницей. Надеюсь, что свадьба это изменит.

— Мира, детка, — сзади подошла Маша, ее глаза были испуганными.

— Что такое? Ты не заболела?

— Отец уже готовится к отлету.

— Что? Куда он?

— Ярослав вчера разбился на машине. В операционной.

— Что? — крик отвлек всех от праздника. Но мне было плевать на внимание. Я подняла юбки и сделала шаг в сторону вертолётной площадки.

— Мира, он выживет. У нас свадьба. Мира.

— Ник, я не смогу радоваться жизни, не зная, все ли с ним будет хорошо. Я уверена, что до вечера я вернусь.

— Тогда я полечу с тобой. Надеюсь, гости нас поймут, — он злится, говоря с гостями и объясняя ситуацию. Но вполне спокоен, когда мы спешим сесть в вертолет.

— Мира? Николас?

— Почему ты сразу не сказал?