«Для порядка», т.е. для заключительного осмотра побережья, эскадра прошла немного в направлении «юго-запад плюс румб к западу» – но моряки лишь удостоверились, что остров в тумане не виден, а приближаться к нему крайне опасно из-за свирепого ветра. Теперь ничто не задерживало русские корабли у Маквари, и они двинулись дальше, курсом на юго-восток.
27 ноября (9 декабря) шлюпы вышли на параллель, северный аналог которой проходит через Санкт-Петербург. И.М.Симонов отметил следующее обстоятельство: «Несмотря на то, что в Южном полушарии время нашего перехода через широту Санкт-Петербурга соответствовало концу нашего мая месяца, температура в тех холодных местах в 9 часов утра была на точке замерзания…». А на другой день, 28-го, на 62-й параллели, то есть, по замечанию М.П.Лазарева, «гораздо далее прежнего», суда встретились с двумя первыми в этом повторном «вояже» на крайний Юг айсбергами. Их высота была около 15,24 м, и, по воспоминаниям П.М.Новосильского, «на одном из них, как на пьедестале, возвышался пирамидальный монумент. Киты приветствовали появление наше во льдах высокими фонтанами».
В тот день на корабле М.П.Лазарева обедали некоторые офицеры «Востока» и сам Ф.Ф.Беллинсгаузен; «к удовольствию моему, – записал он, – нашёл на шлюпе «Мирный» всех совершенно здоровыми». А в 8 часов вечера суда подошли к, по выражению И.М.Симонова, «сплошной твёрдой оболочке Южного полюса», т.е. к кромке монолитного ледяного поля.
«Вид этого поля походил на развалины огромного города, вдоль которого мы следовали к востоку», – повествует П.М.Новосильский. Как и прошлым полярным летом, они искали проход, по которому можно было бы проникнуть дальше на юг. Плыть приходилось среди дрейфующих льдин разной величины, да ещё в условиях, когда периодически сгущался туман и сыпал обильный снег. Наконец, 1 (13) декабря вахтенная команда П.М.Новосильского на «Мирном» заметила нечто необычное: «С полуночи до 4 часов утра на моей вахте прошли 80 островов (имеются в виду айсберги – А.Л.) и видели трёх эгмондских куриц, которые далеко от берега не отлетают». Больше, правда, ничего не обнаружили, но предположение мичмана подтвердилось … через 30 лет, когда несколько выше точки, в которой тогда находились русские корабли, открыли Южную Землю Виктории.
Второй поход в антарктических морях обещал быть не менее трудным и опасным, чем первый. Ещё до прохождения полярного круга моряки несколько раз оказывались в отчаянном положении. Вот лишь две записи Фаддея Фаддеевича:
«2 декабря… В 5 часов утра, подошед к мелкому плавающему льду, мы поворотили от оного к северо-западу. В 7 часов вдруг ветр задул от юга с порывом, пошёл густый снег и сделалась такая великая мрачность, что едва на 30 сажен (54,9 м – А.Л.) можно было видеть. Толь нечаянная перемена в нашем и так уже худом положении подвергла нас крайней опасности. Служители с большим трудом убрали замёрзшие паруса; я продолжал идти тем же галсом, дабы не разлучиться с шлюпом «Мирный», и для того сделал сигнал пушками привести на левый галс;… с баку закричали: «Впереди льдяной остров», и мы находились от оного так близко, что спуститься не было места, а подняться сила ветра не позволяла; … прибавив с поспешностью парусов, миновали и сие опасное место на ветре, в самом близком расстоянии… Чрез каждые полчаса я производил выстрел с ядром из каронады78, чтобы звук был слышнее шлюпу «Мирный», но мы ответа на слыхали… К полудню мрачность несколько прочистилась, мы с салинга тщетно искали шлюпа «Мирный», … по условию нашему, мы должны были, в случае разлуки, искать друг друга трое суток на том месте, где последний раз виделись; по сим причинам я поворотил на другой галс и прибавил парусов. Ветр отходил более и более к югу, погода прояснилась, и шлюп «Мирный» открылся на О (востоке – А.Л.)… ; я приказал дать чарку рому тому матросу, который первый усмотрел сопутника нашего, чудесно спасённого. Шлюп «Мирный» при перемене ветра с снегом остался на одном месте в дрейфе на разные галсы, держась около одного льдяного острова для безопасности. В половине третьего часа пополудни… мы соединились…».
«3 декабря. В продолжение сего дня буря свирепствовала с жесточайшими порывами до 8 часов вечера; снег мелкий и крупный несло горизонтально; паруса и стоячий такелаж покрыты были льдом толщиной до двух дюймов. Ежеминутно при сильном движении шлюпа падали сверху куски льда; лёд сей нарастал от несущихся по воздуху водяных капель и снега… Колебание шлюпа было так велико, что мы не варили похлёбки и даже с большим трудом согрели воду для чая и пунша, дабы сим тёплым питьём хотя несколько подкрепить служителей… В продолжение всего дня за густою мрачностью и снегом весьма редко видели шлюп «Мирный» и по окончании суток почитали себя счастливыми, не встретя ни одного льдяного острова».
А вот запись от 5 декабря, сделанная на «Мирном» П.М.Новосильским:
«Шторм во всей силе от юга. Валы поднимаются до высоты необъятной. Мы остались под штормовой бизанью, зарифлёнными триселями и фок-стакселем79; густая пасмурность со снегом, вихрь, несущий брызги и пену, – всё это смешалось в какой-то непроницаемый хаос. Если встретим теперь ледяные острова или большие льдины, тогда никакое искусство, никакие человеческие усилия нам не помогут, и однако ж мы остались целы и невредимы. Невидимый кормчий непостижимыми, ему одному известными путями провёл нас безбедно среди льдов в эту страшную бурю».
Рисунок 61. Фрагмент картины И.К.Айвазовского «Ледяные горы в Антарктике».
13 (25) декабря 1820 г экспедиция в четвёртый раз (!) пересекла Южный полярный круг. Предвидя возможную реакцию будущих читателей своих записок на упоминание этого факта, П.М.Новосильский не удержался от несколько ироничного комментария:
«Для незнакомых с Южным Ледовитым морем и вообще для немореплавателей слова «пересекли полярный круг» не имеют значения и, следовательно, не произведут никакого впечатления; но для мореплавателей и в особенности для немногих, переступавших за эту черту, вполне будут понятны одушевлявшие нас тогда чувства».
Это плавание за полярным кругом началось с приключений другого рода, которые, впрочем, нашим морякам были тоже не в новинку, а П.М.Новосильскому, похоже, особенно нравилось делиться с читателями подобными историями:
«14 декабря. Около полудня увидели на одной льдине большого зверя; со шлюпа «Восток» послан был ялик; матросы по льдинам добрались до животного и дали по нём несколько ружейных выстрелов, … добили его вёслами и привезли на «Восток». Убитый зверь принадлежал к породе тюленей, имея в длину 8 футов (почти 2,44 м – А.Л.); шкура на нём была белая….
15 декабря, следуя вдоль ледяного поля, в 8 часов поутру заметили на ледяном мысу большого тюленя. Со шлюпа «Восток» послан был к этому месту на ялике лейтенант Игнатьев; матросы тотчас по льдинам добрались до зверя, и убили его вёслами, но взять с собой не успели, потому что льдины начали расходиться. Лейтенант Игнатьев привёз на «Восток» необыкновенной величины королевского пингвина, вышиною в 3 фута (91,44 см – А.Л.)… Но всего удивительнее, что в желудке пингвина найдены были маленькие кусочки горного камня. Стало быть, пингвин этот был недавно на неизвестном берегу, потому что самые ближайшие острова удалены от нас более чем на 2000 миль (3706 км – А.Л.)».
Как видим, автор продолжает искать и находить признаки близости судов к какой-то неведомой суше.
Так шли «Восток» и «Мирный» вдоль кромки ледяного поля, то несколько забирая к северу, чтобы обойти непроходимые скопления льдов, то опять поворачивая к югу на более или менее чистой воде, пока 10 (22) января 1821 г не достигли самой южной за все время своих странствий по чужим морям точки – 69°53’ южной широты и 92 °19’ западной долготы. «В это время мы находились в ледяном заливе, которым могли бы пройти ещё мили две (3,7 км – А.Л.) до ледяного берега, – свидетельствует тот же Новосильский, – но северо-восточный ветер дул прямо в залив, и мы принуждены были заблаговременно из него выбраться. Между тем киты пускали фонтаны, над нами летали ласточки и эгмондские курицы; в воде, близ шлюпа, показался однажды какой-то чёрный зверь. Что же всё это значит? Мы смотрели с недоумением друг на друга и ожидали чего-то необыкновенного».
