«Ты снишься мне. Я боюсь таких снов. Стараюсь найти объяснение тому, что произошло. И знаешь, я нашёл для себя островок спасения. Однажды я зашёл в церковь и встретил священника. Он сказал мне, что всё, что происходит в нашей жизни, происходит для того, чтобы мы стали лучше, чтобы пришли к Богу с чистой совестью и молитвенной душой. Тогда мне пришла мысль о том, что ты была в моей жизни, чтобы я стал лучше. Чтобы всё это время, когда тебя нет, я шёл к тому, чтобы через покаяние стать лучшей версией себя. Через тебя, возможно, Бог спас мою душу. Но не всегда эти мысли роятся в голове. Чаще я всё-таки думаю о том, чтобы не сойти с ума от тоски по тебе. Наверное, когда люди скучают по тому, кого любят, это пытка. Особенно, если знать, что мы ещё долго не встретимся с тобой. Хотя опять же Бог говорит, что встретимся. Я не обещаю, что больше не женюсь. Но обещаю, что никогда не забуду тебя. Потому что ты моё спасение.

С любовью. Димитрий».

Сара сложила письмо в конверт. Это не папа. Почему тогда это письмо лежало у него на столе?

За окном косили траву. Стало шумно. Косили вечером, потому что днём было невыносимо жарко. «Зачем Димитрий согласился жениться на мне, если ещё любит Франческу?» Эта мысль не давала ей покоя. В доме было душно. Сара вышла из комнаты и пошла на кухню попить воды. Проходя мимо маминой спальни, что-то подтолкнуло её туда зайти.

В комнате Линды всё было идеально красиво. Кашемировое покрывало на кровати, шёлковые подушки, на туалетном столике стояла косметика, пузырьки с сыворотками, румяна, помады. Любимые мамины духи Dior, почти пустые. Сара взяла их в руки, спрыснула на шею. Как это, пахнуть, как мама? Потом села за её столик и посмотрела в зеркало: на лице были кровоподтёки, нос опух, глаза красные. Сара встала и подошла к шкафу Линды: это было невыносимое великолепие платьев, костюмов, всего того, чего Сара была всегда лишена: выбора. Можно было надеть джинсы и бретонский топ, а можно было надеть сарафан и набросить жакет. Туфли стояли в отдельном шкафу. И ещё в одном стеллаже – сумки.

Линда любила одеваться у «Шанель» и «Диор», ездила на светские вечеринки и пускала пыль в глаза своей поверхностной осведомлённостью. У мамы не было высшего образования, да и школу она не заканчивала. Сара даже не была уверена, работала ли когда-нибудь её мама. И недоумевала, чем Линда может заниматься целыми днями. Походив по спальне, Сара вышла в сад.

Близился вечер. Уже загорелись фонари, в Италии быстро темнеет. Сара сидела на траве и смотрела через ограду на море. Где сейчас её мама? Что она делает? А Димитрий? Вспоминает ли её? А папа? Кухарка позвала Сару ужинать, но аппетита совершенно не было. Опять на ужин есть кабачки и кускус не хотелось. Но когда Лучия была добра, то готовила пасту сицилиану: с овощами и моцареллой. Сара с нетерпением ждала, когда сможет есть и пить то, что захочет. Первое, что она попробует, это будет вино. Ей давно хотелось это сделать. Как это так получается, что люди теряют от него голову? И кофе! Будет пить его на завтрак, как все итальянцы. Сейчас ей предлагалась вода или зелёный чай. А как хотелось кофе! Такой запах у него! Лучия варила себе его четыре раза в день!

– Сколько можно звать! Сара! Ужин!

– Иду, Лучия! Иду!

Сара встала с лужайки, стряхнула траву с колен и вошла в дом.

Линда никуда не поехала. Отъехала в соседнее кафе и села за столик. Закурила сигарету. Взяла чашку эспрессо. Её длинные красные ногти машинально стучали по деревянной столешнице.

Линда смотрела в даль и думала о своей жизни. Вспоминала недавнюю ссору с мужем после объявления о свадьбе Сары.

– Не позволю! Не позволю разрушить мою жизнь, Даниэль! Слышишь! – Линда стучала кулаками по спине мужа, но он был твёрд и непреклонен как скала.

– Какие глупости, дорогая. Ты сама разрушила свою жизнь давно. Мы могли бы быть замечательной семьёй: ты, я и дети. Я хотел много детей. Двух мальчиков и двух девочек. Но ты их убила, даже не дав шанса родиться. Сара? Я не уверен, что она моя дочь. Ты блудница, которой мерещится любовь. И потом, мне не нужно твоё разрешение на поступки, Линда. Ты была никем, когда я тебя нашёл.

– Я не была никем! Не смей так говорить!

– А что ты мне сделаешь? Ты была пустым местом. Дурой, которую обманули. Всего 16 лет, грозила статья за продажу наркотиков. Но и я был дураком. Влюбился в тебя без памяти. Хотел, чтобы ты стала моей. Я терпел всех твоих любовников, твои депрессии, твои вечеринки. И что сейчас? Я счастлив с другой женщиной.

– С твоей пошлой француженкой?

– Меня, видимо, тянет на пошлых женщин, – Даниэль рассмеялся. А Линда готова была вцепиться когтями в его лицо с самодовольным выражение. – Тебя никто не любит, дорогая. Больше никто не любит. Может, Сара. Но и ей ты не дала шанса.

– Я ненавижу тебя, Даниэль! Что ты со мной сделал? – она рухнула на кожаный диван в кабинете. – Я сама себе не принадлежу.

– Это твой выбор, дорогая. Я предложил тебе два пути, ты выбрала тот, где ты не принадлежишь себе. А теперь я хочу, чтобы ты не принадлежала и мне. Подаю на развод. Ты мне не нужна. Беспомощная, глупая, больная. Я не вижу своей жизни с тобой. Саре скажи, что мы разводимся. Она пристроена.

– Я не глупая, Даниэль!

– Что у тебя было в школе по физике? А, я забыл, ты не заканчивала школу! – Он снова рассмеялся.

– Ум не зависит от полученного образования. Ты этому пример. Никакие твои дипломы не сделали тебя умнее, раз ты женился на мне.

– Да мне на твой ум было совершенно плевать. Ты была красивая и я тебя хотел. Просто как мужчина. Зачем мне твоё образование, когда у тебя есть тело. Линда, не дури. Не любят мужчины умных женщин. Это совершенно не возбуждает. Мы разговор закончили? Димитрий уезжает сейчас, пойдём попрощаемся.

– Нет!

– А я закончил. – Даниэль подошел ближе и тихо сказал: – Не думал, что скажу это. Но я ненавижу тебя, Линда. Ненавижу всё, что связано с тобой. Ясно тебе? Сгинь с глаз моих! – И он вышел из кабинета, а Линда покорно пошла за ним.

Сейчас Линда возвращаться домой не хотела. Набрала Димитрия, он не отвечал. И тут она остро почувствовала, что, по сути, муж прав: она осталась совершенно одна. Они все правы. Кто она? Ей пятьдесят лет… Все те юнцы, жаждущие её денег, которые липли к ней как мухи, не в счёт. Там нет никаких чувств, только бартер. Они ей свои молодые тела, а она им деньги и содержание. Последний мальчик даже писал для неё стихи. Но все они, да и она сама – притворялись, играли в бесконечно пошлую игру, которая быстро надоедала. Даже красотой, вкусной едой и утехами можно пресытиться. И сейчас, Даниэль ушёл, Димитрий уйдёт, Сара уйдёт. С кем останется она, Линда? Что ей делать дальше? Жизнь прожита зря и уже слишком поздно что-то менять. Эта мысль заставила Линду закурить ещё одну сигарету. В баре становилось уже многолюдно.

«Ну что, Линда?» – она сказала сама себе. Такой вопрос задавал ей дедушка. Она с ним росла. Других родных не было. В графе отец был прочерк, мать лишили родительских прав. Линда рано ушла из дома и жила с парнем, который работал на развале и искал детали для машин, потом их перепродавал. Однажды в клубе познакомилась с неаполитанцем, влюбилась, он был как-то связан с наркотиками и подставил её. Тогда это было обычным делом. Она оказалась в Неаполе, одна, да ещё и могла лишиться свободы. Даниэль её спас в буквальном смысле этого слова. Его она полюбила как отца, которого никогда не было в её жизни. Поэтому не хотела детей и старалась реже быть с мужем наедине. После рождения Сары они стали жить в разных спальнях. Всё изменилось, когда появился Димитрий. Молодой, умный, красивый, Линде, показалось, что она влюбилась по-настоящему. Ей нравилось слушать, как он говорит, что рассказывает о своих путешествиях, попутчиках, городах, музыке. Может, Линда это себе ярко представила, они заведут детей, она ещё сможет родить. Но эти все фантазии, конечно, не имели ничего общего с реальностью, Линда это понимала, хоть и с трудом.