Дав ему выговориться, родитель тяжело вздохнул. Грузно поднялся со своего места.

— Сядь! — внушительно произнес он, кивая на кресло рядом со своим. — Сядь, я сказал. Ну!

Сын несколько мгновений мерился с отцом взглядами. Быстро сдался: отошел от картины и опустился в кресло. Слишком уж тяжело взгляд боярина. Куда ему было тягаться с тем, кто в таких сферах общается, что дух захватывает. Там других, вообще, не бывает.

— Каким ты был, таким и остался, — грустно проговорил Скуратов, глядя на парня. И сейчас, пожалуй, в нем было гораздо больше от отца, чем от боярина, патриарха рода. Именно так он смотрел, что сразу же почувствовал его отпрыск. — Прямой, твердолобый. Прешь вперед и не думаешь о последствиях. Тяжко тебе придется, когда придет время и сменишь меня.

Парень затаил дыхание. Почувствовал, что сейчас прозвучит что-то очень важное, сокровенное.

— Эх... Неужели, ты подумал, что пришлый по-настоящему стал частью нашего рода? Не огорчай меня, сын, такими мыслями, — покачал боярин головой. — Кто бы он не был и чтобы он ни делал, ему никогда не стать Скуратовым. Кровь не та.

Мужчина опустил ладонь на сыновье плечо и крепко его сжал.

— Этот парнишка, несмотря на все его достоинства, лишь ширма, которая сейчас особенно тебе нужна. Он очень удачно подвернулся. Ха-ха, — улыбнулся боярин. — Император думал, что унизил меня, но на самом деле дал мне в руки очень полезный инструмент... У всего, что происходило в последнее время, сын, есть две стороны. Первая состоит в том, чтобы преподать тебе урок. Ты будущий глава одного из сильнейших родов империи должен быть, как кремень. Ничто и никто не должны сместить тебя с выбранного пути. Парень был твоим раздражителем, борьба с которым должна была помочь тебе стать сильнее.

У парня поползли вверх брови от удивления. Оказалось, под каждым событием тут было второе, а то и третье дно. Интриги, мать их.

— Я внимательно наблюдал над тобой, всякий раз делая тебе больнее. Именно по этой причине у пришлого появился такой же лимузин и столько же охраны. Думаешь, слухи о моем желании сделать его своим наследником появились на пустом месте? — Скуратов рассмеялся. — Нет. Все было тщательно продумано. Слухи распускались специально, с расчетом, чтобы дойти до тебя и вызвать определенную реакцию.

Скривившийся парень сжал кулаки. Не понравилось видно быть игрушкой в руках отца. Ведь, тот крутил им как хотел — то в одну сторону, то в другую сторону. Кому такое понравиться.

— Что не по нраву? — усмехнулся мужчина, от которого не укрылась реакция парня. Как открытую книгу он его читал. — Терпи. Эти уроки нужно крепко накрепко усвоить, чтобы больше не совершать тех же ошибок. А вот вторая сторона всего этого была связана с одним нашим недругом. Слышал, наверное, что мы с князем Юсуповым не очень ладим? Слышал, думаю. Давняя у нас вражда и не к месту сейчас об этом вспоминать. Недавно решил я немного его активы пощипать в одной финансовой афере. Удалось так, что и сам не ожидал. И вот теперь ответки от него жду. Догадываешься, к чему я веду?

Сидевший с мрачным лицом, парень молча кивнул. Разоренный князь, наверняка, захочет ударить побольнее. А что может быть больнее, чем потеря близкого человека?

— Ты решил показать ему, что есть цель получше...

Сегодняшнее утро преподнесло такой сюрприз, который Александр даже и ожидать не мог. Случилось это прямо во время семейного завтрака, когда все только рассаживались за столом.

— Отец, разреши мне сказать несколько слов? — Скуратов-младший, посмотрев на боярина, привстал с места. Тот удивленно (или сделал вид, что удивлен) кивнул. Мол, говорил, нет никакого запрета. — Хочу извиниться…

Тут уже удивились и все остальные, включая слуг и домоправительницу. Те, вообще, рту раскрыли, не понимая, как такое может происходить. Ведь, всем было известно, что старший наследник и слово «извиниться» были совершенно несовместимы. Это, как две разные планеты, находящиеся на разных концах галактики. Извиниться означает признание своих ошибок, но он никогда такого не делал.

— Перед своим названным братом Максимом…

А вот теперь пришла очередь открыть рот и Александру, что он сделал, как в реальном, так и в фигуральном смысле. Его мнение о Скуратове-младшем тоже уже сформировалось. Все было ясно, как божий день: боярыч был нагл, исключительно самоуверен, уверен в своей самости, никому не прощал обид, на всех и вся смотрел с высока. Словом, портрет вырисовывался довольно неприглядный и, главное, очень устойчивый. А тут такое…

— Все эти дни я вел себя… неправильно, — парень повернулся к Александру и чуть кивнул. Мол, признаю свои ошибки. — Это неподобающее поведения, что бросает тень на всех Скуратовых. Прошу меня извинить, …брат.

Александр слушал все это с совершенно каменной миной, тщательно «сканируя» каждое слово, мимику. На первый взгляд все казалось очень натуральным. Грамотно подобраны и выстроены слова. Речь получилось не длинная, а ровно такая, какая и естественна для человека его лет. Не было никакой наигранности, не чувствовалось фальши. Только это-то было и подозрительнее всего. Если это все «чистая» правда, то, как мог человек так измениться? Что на него повлияло? Если же Скуратов-младший так «играет», то вопрос остается тем же: по какой причине он извиняется? Ничего не бывает

— Надеюсь, ты сможешь понять меня.

Все было сухо, при этом довольно искренне. По-мужски, без какой-то снисходительности в тоне, манерничанья. Чисто по-человечески, хотелось всему в это верить. Но что-то подспудное Александра останавливало от этого. Никак не мог он поверить в искренность того, кто его несколько раз чуть не убил. Не может человек так быстро измениться.

— Конечно, — естественно, Александр ничего из своих сомнений не озвучил. С волками жить, по-волчьи выть. Сейчас он должен был полностью мимикрировать, чтобы спокойно во всем разобраться и понять, как ему на все это реагировать. — Конечно, я понимаю тебя. Любому было бы сложно принять в семью такого, как я. Разве ты мог поступить иначе? Это же естественно, — развел он руками, показывая свою искренность.

Затем их обоих на свои места посадил боярин, внушительно махнув рукой. Окинув взглядом всех сидевших за столом, Скуратов просветлел лицом. Разгладились морщины на лбу, исчезла глубокая складка между бровями.

— Я доволен тобой, сын, — его крупная голова, сейчас больше напоминавшая башню грозной боевой машины с орудийным стволом, повернулась в сторону старшего наследника. — Признание своих ошибок — это тяжелое, но очень важное качество будущего главы рода. Ты правильно сделал. И тобой, …сын, доволен, — теперь Скуратов повернулся к Александру. Взгляд у боярина, несмотря на внешнюю веселость, по-прежнему, был тяжел, что ощущалось едва ли не физически. Ей Богу, хотелось под столом спрятаться и ковриком накрыться. Силен, ничего не скажешь. — Прощение, тоже нужное качество… И запомните, в семье не должно быть склок, ибо враги только этого и ждут.

После за столом воцарилось молчание, едва прерываемое стуком вилок и ложек по тарелкам. Чувствовалось, что сидевшие за столом «переваривали» только что случившееся на их глазах, поэтому и вилками вяло ковырялись в тарелках.

Пропал аппетит и у Александра, совсем отложившего от себя столовые приборы. Какая уж тут еда после таких слов сначала боярыча, а потом и самого боярина. Кусок натурально в горло не лез. Что же случилось с ними обоими?

С одной стороны, все смотрелось совершенно естественно и не вызывало никаких вопросов. Боярин, не желая конфликтов в семье, своей властью «нажал» на сына, чтобы тот пошел «на мировую». В Александре сейчас он видел очень ценный ресурс, который был очень важен для него и рода в целом. Вот эти мотивы парень прекрасно понимал и воспринимал. Но, с другой стороны, что-то все равно не складывалось. Особенно это ощущалось в отношении боярыча. Ведь, еще вчера тот совершенно искренне ненавидел своего названного брата, а сегодня уже улыбается и просит извинения. Слишком все резко произошло.