— Мы сделали кесаревосечение… Ваш малыш родился недоношенным на две недели и очень слабым. Я могу посоветовать вам молиться за их жизни.

Слова женщины прозвучали как смертный приговор. Он не был готов к такому… Неспеша опустившись на стоящий рядом стул, мужчина обхватил голову руками, словно пытаясь сдержать все мысли, которые, казалось, могли взорвать его голову.

— Господин, аль-Хайма, может, вы хотите взглянуть на свою дочь? — спросила женщина, наклонившись к Мансуру.

— А можно?

— Да, конечно…

Этот вопрос, словно придал ему сил, вдохнул в его уже отчаевшееся сердце надежду и жизнь. Проходя по светлому, широкому коридору, он пытался не отстать от впереди идущей медсестры. Наконец остановившись у огромного панорамного окна, он увидел несколько младенцев, лежащих под оборудованием и капельницами.

— Я могу войти? — посмотрев на женщину, спросил он.

— Да, я провожу вас… — открыв дверь детской реанимации, ответила медсестра и пропустила его вперёд.

Ища глазами свою дочь, он проходил мимо стоящих рядом друг с другом люлек. Остановившись у самого маленького ребёнка, он посмотрел на ярлычек висящий на краю кроватки. "аль-Хайма. Рост 45 см, вес 2250 кг. Девочка". Казалось бы, что простой набор слов и цифр, а сколько любви в нем они вызывали. Его такая маленькая дочь лежала в реанимации, такая беззащитная.

— Моя госпожа… — прошептал он, вытирая слезы с глаз. — Моя маленькая госпожа…

Маленькие щёчки, совсем маленькие тоненькие пальчики на ручках, она лежала перед ним во всем розовом. Мирно спящий маленький ангел, который вернул его к жизни, заставил снова биться его сердце, наполнил его любовью.

— Ты моё самое большое сокровище! — улыбнувшись, сказал Мансур, поправляя розовое одеялко.

— Господин, аль-Хайма, нам пора… — словно возвращая его из только что обретенного рая, назад в адское пламя, сказала женщина.

— Да. Хорошо… А у моей дочери? Как у неё?

— Если вы о её здоровье, то проблем с сердцем у вашей крошки нет. Она просто родилась очень маленькая и слабая, но Аллах позаботиться о ней.

— Аминь… — произнёс Мансур, словно завершал молитву и направился к выходу, следом за медсестрой.

Ещё несколько секунд постояв за стеклом, которое разделяло их, мужчина посмотрел на спящую дочь и пошёл следом за женщиной. Выйдя в коридор, он посмотрел на двери реанимации за которыми боролась за жизнь его любовь. Сердце сжалось от боли, заставляя его задыхаться. Оперевшись на стену, он опустился на пол, пытаясь прийти в себя.

Пробегающие мимо, с аппаратом реанимации и дифибриллятором, медработники, ворвавшиеся в двери реанимации, заставляли его умирать переживая. Мансур вскочил на ноги и вбежал в реанимацию следом за ними, не в силах больше оставаться в стороне.

Анна лежала подключенная к аппаратам, над ней склонялись медики, вокруг все было в крови, а на мониторе были лишь тонкие прямые полосы. Она не дышала, её сердце не билось…

— Что с ней? Почему она не дышит? — упав на колени, закричал Мансур.

— Выведите постороннего из реанимации… — приказал врач, посмотрев на бьющегося в агонии мужчину.

— Я никуда не уйду… Что с моей женой? Что вы сделали с моей женой?

Крик мужчины разрывал воцарившую тишину операционной, словно взывая ко всем святым и самому дьяволу. Подошедший к нему мужчина попытался поднять и вывести его из операционной, но Мансур одним ударом, заставил его упасть на кафельный пол.

— Какого черта вы творите? — закричал на него врач.

— Спаси мою жену или я отнимут у тебя всё, что у тебя есть. Я в ад твою жизнь превращу! Спаси её! Если умрёт она, умрёте вы все… — кричал Мансур.

Его жизнь лежала сейчас перед ним, если не будет её, он не сможет дышать, жить.

Врач проводил сердечно-легочную реанимацию, проводил через её тело разряд дифибриллятора, пытаясь вернуть девушку к жизни. Мансур сидел у двери операционной, молясь Аллаху, о том, чтобы она начала дышать, сквозь слезы наблюдая за действиями врача.

— Нитевидный пульс! Давление 60 на 20… Подключаем к аппарату. — закричал врач, отдавая распоряжения коллегам.

На экране прямая линия стала колебаться, показывая ритм сердца. Мансур смотрел на эту колеблящуюся линию, не веря своим глазам.

— Ваша жена была мертва почти три минуты… Я не могу гарантировать, что она придёт в себя и уж тем более будет жить. Я сделал все, что было в моих силах. — подойдя к Мансуру, сказал врач.

— Спасибо вам… — подняв глаза на доктора, сказал мужчина.

— Сейчас один Аллах может ей помочь и вы. Будьте рядом с ней и ребёнком…

Поднявшись с пола, Мансур посмотрел на лежащую под аппаратами жену и вышел следом за доктором. Она смогла выбраться из костылях рук смерти, но сможет ли она остаться с ним и их дочкой. Проходя по коридору, он не мог найти себе места, не мог больше ждать чуда, не знал как ему жить дальше.

Выйдя из больницы, он подошёл к стоящему на парковке автомобилю и сел за руль. Он не хотел никуда ехать, просто сбежал из давящих стен клиники. Достав из бордачка пистолет, он вытащил магазин, проверив наличие патронов, вставил его обратно и потянув затвор до упора, отпустил его, заряжая пистолет.

Смотря за заряженный, снятый с предохранителя пистолет, он думал только об одном: "Если Анна и их дочь не выживут, он покончит с жизнью". Мансур просто не смог бы жить без них, не было бы смысла в его жизни, если из неё уйдут Анна и маленький ангел. Достав из кармана телефон, он набрал номер Азима.

— Да, господин. — ответил на звонок слуга.

— Азим, переведи на счёт доктора Акифа десять миллионов.

— Господин, что случилось? Где вы? Где госпожа?

— Мы в клинике, Азим. Переведи ему деньги…

— Хорошо. Как госпожа? — взволнованно спросил слуга.

— Она вверена Аллаху, я могу лишь ждать и молить его о милости, Азим…

— А ребёнок?

— С дочкой все хорошо, но пока рано о чем-то говорить, она появилась на свет раньше срока…

— Позвольте я приеду? — спросил Азим, понимая, что ему не стоит оставлять господина в такой ситуации одного, а кроме него у Мансура никого не было.

— Хорошо. У меня будут поручения для тебя… — ответил мужчина и положил трубку.

Мансур встретил Азима в коридоре больницы. Мужчина не находил себе места, он ходил из стороны в сторону лишь изредка бросая взгляд на слугу стоящего у регистратуры и разноваривающего о чём-то с медсестрой.

— Все будет хорошо… Я разговаривал с медсестрой из детской реанимации, она сказала что нужно купить для вашей дочери. — подойдя к Мансуру сказал слуга.

— Так позвони кому нужно, пусть купят и привезут…

— Вы не ходили к Анне?

— Нет… Ещё нет… Я с ума сойду, если увижу её в таком состоянии…

— Господин, вы нужны ей сейчас, а о малышке я позабочусь…

— Да. Ты прав…

Мансур направился вперёд по коридору, к реанимационной палате Анны. Остановившись перед дверью, он тяжело выдохнул и повернув ручку двери вошёл в палату.

Она лежала неподвижно на кушетке в самом центре комнаты, наполненной дневным светом. Подключенная к аппарату жизнеобеспечения, монитору с данными о пульсе и сердцебиении, она казалась ему такой далёкой. Анна была к нему так близко, в одном метре от него, он понимал, что она сейчас от него дальше, чем луна.

— Моя луна и солнце, вернись ко мне… Ради всех святых, ради нашей дочери, открой глаза… — прижимая её руку к своей щеке, шептал Мансур.

Анна лежала без всякого движения, её белая кожа казалась ещё белее обычного, на щеках не было прежнего румянца. Бедно-розовые, сухие губы девушки разомкнулись, издавая еле слышный хриплый стон.

— Милая, я сейчас… Я… — вскочив со стула, закричал Мансур и побежал в сторону двери.

Со стоном открыв глаза, девушка посмотрела по сторонам, пытаясь понять где она находится. Низ живота болел так, словно из неё вырвали кусок плоти, проведя ладонью по животу, она с ужасом поняла, что ребёнка нет, а в самом низу повязка.