— Тогда вперёд, — сказал Гарри, делая мысленно пометку первым делом утром в понедельник попросить кого-нибудь доложить о чрезвычайном происшествии — выдуманном, разумеется.

Он поднялся.

— Куда вы идёте? — тут же всполошился судья. — Мне надо сказать вам пару слов про доклад о бюджете. И я хотел обсудить процедуру обучения для новобранцев, которую вы…

— Я иду домой, — прервал Гарри этот сплошной поток слов. — Прошу меня простить. Лили приболела.

— Как жаль, — ответил судья Пессималь, впрочем, без капли сочувствия в голосе. — Вы не будете возражать, если я просмотрю отчеты в ваше отсутствие? Бюро ждёт от меня краткий доклад в понедельник, так что либо я займусь этим сам, либо, если вы сможете прийти в воскресенье вечером…

— Милости прошу, — и Гарри ступил ногой в камин прежде, чем тот успел вымолвить ещё хоть слово.

========== Часть 11 ==========

Год 2017

Гарри осознавал, что тот момент, когда их застукают, непременно наступит — это было лишь вопросом времени. Что, однако, вовсе не значило, что он оказался к этому готов.

Он лежал в кровати с Малфоем, наблюдал за тем, как тот спит, когда почувствовал, как сработали охранные чары. Они проводили вместе последние выходные, вплоть до самого сентября побыть наедине им не удастся — Малфой брал Скорпиуса на Чемпионат мира по квиддичу, хотел провести время с ним, прежде впервые отправить его в Хогвартс. К тому времени, как они вернутся, все в суматохе будут готовиться к новому учебному году, — невозможно будет найти свободное воскресенье, чтобы увидеться. Гарри вырисовывал кончиками пальцев линии у Малфоя на плече, когда задрожали вплетенные в защиту дома магические нити, заставив волоски на затылке встать дыбом.

— Черт возьми, — Гарри мигом скатился с кровати. Малфой продолжал мирно посапывать.

Он вышел в коридор, поспешно запахивая халат, в тот момент, когда Трейси преодолела уже половину ступенек. Она заметила его и удивлённо заморгала, и Гарри внезапно осознал, — впрочем, было уже слишком поздно, — что даже если запах секса и всклокоченные волосы не были неопровержимыми доказательствами, то засосы на его шее определенно ими станут.

— Я пробовала связаться через каминную сеть, но ты не отвечал на сообщения.

Было видно, что она чувствовала себя неуютно.

— Я отключил связь. — И проклинал себя за это. — В чем дело?

Трейси быстро удалось взять себя в руки.

— Квирк пострадала. Произошёл несчастный случай. Она в Святого Мунго, но пока состояние нестабильное.

— Что произошло?

Но прежде чем он успел услышать ответ на свой вопрос, из комнаты показался Малфой — ещё не до конца проснувшийся и выглядевший так, словно протрахался всю ночь.

— Поттер, что… О… привет, Дэвис.

— Драко.

Лицо у Трейси стало каменным.

Когда тишина продлилась ещё несколько секунд, Малфой, прочистив горло, заговорил первым:

— Что ж… Как-то неловко вышло.

— В любом случае, — отмерла Трейси, — увидимся там, хорошо?

— Конечно.

Гарри прибыл в Мунго десять минут спустя, и провел первые полчаса, допрашивая Целлер и беседуя с целителями, которым наконец удалось стабилизировать состояние Квирк, но, по их словам, более точную информацию они будут готовы предоставить после диагностических мероприятий. С надвигающейся головной болью и отчётом Целлер в руках Гарри удалился в комнату ожидания.

Трейси устроилась напротив.

— Слышала, состояние стабилизировалось.

— На данный момент. Мне нужно связаться с ее семьей.

— Я уже всё сделала.

Гарри кивнул в знак признательности. Он ненавидел эту часть работы — даже больше, чем волокиту с бумажками.

Какое-то время они просто сидели в тишине, пока Гарри больше не смог выносить на себе её пытливого взгляда.

— Послушай… По поводу Малфоя…

— Когда я говорила, что хочу, чтобы вы двое поладили, — перебила его Трейси, — я не совсем это имела в виду.

Гарри обхватил голову руками, попытавшись прогнать застрявший в горле ком.

— Это вышло случайно.

— О, то есть ты случайно завел себе любовника?

Гарри приподнял голову и уставился на неё с раздражением:

— Вообще-то, это не твоё дело.

— Ты — моё дело.

— Но не моя интимная жизнь.

— Если только она не отражается на твоей работе! — Гарри не ожидал такого выпада: Трейси никогда раньше не повышала голоса; в их команде эта роль всегда доставалась ему. — Я не осуждаю тебя, Гарри, но то, что происходит… Ты не можешь притворяться, будто это ничего не значит.

— Это ничего не значит.

Трейси наградила его таким взглядом, что Гарри внутренне поёжился.

— Ты себя обманываешь и ты сам это знаешь.

***

Отправлять Альбуса в Хогвартс оказалось во сто крат сложнее, чем Джеймса, поскольку Джеймс никогда не сомневался, на какой факультет попадёт — возможность оказаться где-то помимо Гриффиндора ни разу им даже не рассматривалась. Не содействовало спокойствию также и то, что Скорпиус был уверен — он присоединится к Джеймсу, тогда как оба они продолжали заверять Альбуса, что тот «определенно змея».

Гарри знал, что так всё и случится, поэтому особо даже не был удивлён, когда вместе с совой от Альбуса пришло письмо, в котором он сетовал на то, что Скорпиуса распределили на Гриффиндор к Джеймсу, тогда как он сам оказался на Слизерине.

Я не против того, чтобы быть слизеринцем, — уверял он своего отца.

Просто я никого здесь не знаю.

Гарри понимал, что его младший сын — пусть тот и не сказал этого прямо, — волнуется о том, что Джеймс и Скорпиус больше не захотят с ним дружить.

На следующий день Гарри получил письмо от Джеймса, в котором тот выражал практически те же самые чувства.

Прибегнув к помощи своего собственного внутреннего слизеринца, он написал письма обоим сыновьям, постаравшись выразить свои мысли на волнующие их темы.

Джеймс так и не ответил. Альбус неделю спустя прислал ещё одну сову; в письме оказалась всего одна строчка:

Ты такой милашка, пап. Правда милый.

После того, как уехал Альбус, с Лили стало тяжело управляться. Братья всегда составляли ей компанию (пусть она и громко жаловалась на то, как они её раздражали), теперь же она осталась одна в пустом, тихом доме. Её настроение постоянно менялось от безразличия к ярости и непрекращающимся капризам. Джинни пришлось взять двухнедельный отпуск, чтобы проводить с ней больше времени, ведь Гарри не мог попросить тёмных волшебников ненадолго перестать быть злыми, пока его дочь не преодолеет предподростковый кризис.

Всё было в порядке ровно до тех пор, пока однажды, во второе воскресенье октября, Гарри не вернулся поздно вечером, обнаружив, что все комнаты в доме были погружены во мрак.

— Джин? — Гарри поискал её наверху и спустился обратно на кухню. Она сидела за столом, на котором догорала одна-единственная свеча. Лили нигде не было видно.

— Лили спит? — Он подавил зевок. Боже, сколько там на часах? Нужно было взять за привычку получше высыпаться, прежде чем идти на свидание к Малфою. — Я подумывал сегодня заказать еду на вынос — слишком вымотался, чтобы готовить.

Джинни промолчала, и тогда Гарри вгляделся в неё повнимательнее: в темноте было плохо видно, но напряженная линия её плеч заставила всё внутри похолодеть.

— Эй. Ты в порядке?

Джинни положила ладони на стол, резко вскинула голову и спросила — так тихо, что пришлось напрячь слух, чтобы различить слова:

— Для тебя это так легко?

Гарри нахмурился.

— Что для меня легко?

— Врать мне, — бросила Джинни. Её голос дрогнул, и Гарри замер — кажется, даже дышать перестал. — Сегодня Лили взяла метлу Джеймса. Врезалась на ней в дерево. Она в порядке, — добавила Джинни, когда у Гарри едва сердце не выскочило из груди, — сломала запястье и сильно поцарапалась. Я связалась через камин с Пьюси, подумала, что ты захочешь сам приехать в Святого Мунго.

И вот тут он всё понял.

— Джин, я…

— …играешь только дважды в месяц, по-видимому, — она безо всякого выражения уставилась куда-то мимо его плеча. — Представь, как я удивилась, когда Эдриан сказал мне, что ты должен быть дома.