“Вставай , Аарон! Гвенет, нахмурив свой красивый лобик, озабоченно глядела на него. – Просыпайся!”

Аарон, потянувшись рукой к чудесному видению, с удивлением заметил, как дрожащая посиневшая рука прошла сквозь золотистые пряди, а сам облик Гвенет стал прозрачнее, пока не исчез совсем.

“Аарон!”- точно в набат ударил её голос, отчего Хьюз проснулся, резко вскочив на ноги. Бок обдало жгучим приступом боли, ноги подогнулись – и Аарон упал набок, больно ударившись плечом о подмерзшую за ночь землю.

Он спал урывками. Тяжёлым сном, без сновидений. То проваливаясь в него, то выныривая на поверхность, в ужасающую реальность. Казалось, он заключён в какой-то безумный лимб, которому ни конца, ни края. Бок отчаянно пульсировал, горел, не давая возможности передохнуть. Даже во сне он не мог уйти от этой боли. Облизнув пересохшие губы, Аарон стал вспоминать слова молитв, которым его когда-то бабушка, Неста. Тогда, будучи весёлым и беззаботным подростком, он лишь с улыбкой отмахивался. А сейчас вот….Эх, Святой Патрик, прости нечестивца, что толком и не знает, как к тебе обратиться. Правда, старая Неста говорила, что молитвы, идущие от сердца, Патрик всегда услышит. И неважно, какими словами, на каком языке. Все это неважно.

Едва Ааарон, то жарким срывающимся шепотом, то про себя, стал просить Патрика храбрости, чтобы встретить свой конец, как послышался шум. Аарон, замолчав, вопреки всем наставлениям, слегка наклонился и пополз в его сторону, точно гусеница подтягивая раз за разом своё ослабевшее тело в зигзагообразной траншее окопа. Ему уже не важно было, свой это или немцы, что захватили часть позиций. Смерть ожидает его в любом из вариантов. Вряд ли кто-то сможет сейчас, с медикаментами в виде одних бинтов, извлечь из него пулю и зашить как подобает. Да и слишком много времени прошло, воспаление убьет его едва ли не первее снайпера.

Кто здесь? послеповато щурясь, вытянул он шею, вглядываясь во тьму.

Валлиец, черт меня дери! тихо вторили ему на чистейшем гэльском наречии со стороны, откуда слышался шум. Вне себя от радости, позабыв о всякой осторожности, Ааарон пополз на голос. Когда его глаза более-менее привыкли к полутьме, он увидел мужчину в валлийской форме с оторванной окровавленной ногой, перевязанной стягом. Лежал он , точно царь горы, дурацкой детской игры, в которую когда-то, будучи ещё маленьким, так любил играть Аарон, на возвышении, на горе из …трупов.

Добро пожаловать! с кривой усмешкой обвел вокруг себя рукой мужчина, поморшившись от боли.

Ты….один… Ааарон, сглотнув вязкую слюну, попытался сдержать рвотный рефлекс, вызванный видом оторванных конечностей, крови, кишок, что точно огромные змеи, были свёрнуты в клубок в зияющих дырах животов, меж белеющих в призрачном свете луны ребер. Руки, головы, глаза, куски плоти…Точно картина безумного абстракциониста, с ним самим, гордо восседающим на вершине.

Да. Только я остался. Мне, видишь, не уйти. понял его и без слов солдат, слегка приподняв пропитанную кровью культю. А затем тихо посоветовал, обведя взглядом трупы вокруг. – Прикрой нос рукавом. Это все запахи, от них воротит каждого, хоть ты день здесь, хоть год.

Аарон, растерянно моргнув, сперва не понял, о чем идёт речь, а после закивал до ярких звёздочек в глазах, спешно поднеся руку к носу. Неизвестно, то ли солдат был прав, то ли некое самовнушение на грани отчаяния, но метод сработал. Правда, рука ходила ходуном, то и дело норовя задеть заиндевевшее лицо. Да и холод стал лютым, пробираясь под одежду, он въедался под кожу.

-Мы можем спасти друг друга. – снова также тихо произнёс солдат, отчего-то не глядя на Аарона. – Я сам не смогу, но ты… нужно снять с них одежду. А после…

Нет! вскричал Аарон, представив, что ему предлагают сотворить.

Тише ты. кивнул солдат в сторону немцев. Аарон смущённо замолчал, а солдат продолжал – Им эти шмотки уже без надобности. А нам спасут жизни. И, поверь, каждый из них- он выразительно обвел глазами трупы – Был бы счастлив, узнай, что смог и после смерти послужить для славного дела. Ты выживешь. И убьешь столько поганых фрицев, сколько сможешь…

В насквозь пропитанных железистым ароматом крови вещах Аарон и Боуэн сидели, прижавшись друг к другу точно две мышки в норке. Обложив себя и неожиданного приятеля одеждой, что снял с трупов негнущимися от холода пальцами, Аарон впервые за долгое время расслабился. Заветное тепло разливалось по телу, пускай и небольшие его крохи, отблески, всполохи, но на ногах уже чувствовались пальцы. Они больше не казались деревянными обрубками, он даже смог пару раз пошевелить ими. Великая удача. Возможно, если им удастся продержаться до рассвета, их обнаружат – Аарон осмелел настолько, что позволил себе такую сладкую, секундную слабость. Помечтать о том, что им удастся выжить. Спастись.

Расскажи о себе. вдруг попросил Боуэн, глядя куда-то перед собой. Он, несмотря на увещевания Аарона, не дал закутать свою ногу в тряпье, сославшись на то, что холод для нее даже лучше – так не будет кровотечения. Ну а после они грелись, прижавшись друг к другу, укрывшись всей одеждой, что смог найти и снять Ааарон. Пару вещей он надел на Боуэна, несколько – на себя. Часть обмотал вокруг здоровой ноги нового знакомца, нахлобучив поверху сапог, и со своими ногами, превозмогая боль в боку, проделал то же самое. Боуэн молчаливо наблюдал. Он вообще был не особо многословным. Больше слушал.

О себе? переспросил Аарон, только для того, чтобы дать себе пару секунд перевести дух- Ну, что же. Я не смогу сказать тебе, что у меня есть мечта. Что я хотел бы стать великим учёным или писателем, или я играю на волынке так, что со всех окрестностей девицы так и несутся на её звуки. – Боуэн усмехнулся, а Аарон продолжил – Нет. Я- самый обычный валлиец, которого вся эта проклятая мясорубка ( он и сам не понял, отчего так выразился. Хотелось выглядеть перед Боуэном не юнцом, сопляком, что едва ли не сознание теряет при виде трупов, а умудренным боевым опытом воином, солдатом, что повидал жизнь, “черт ее дери “- как выражался командир) перемолола с потрохами.

-Да, война – это зло. И те ублюдки, что вкладывают в умы вчерашних детей иное… Доблесть, гордость умереть за свою страну, тогда как сами просиживают штаны в кабинетах из дорогого дуба….- вторил ему Боуэн. Закряхтев, он поднял взгляд к небу. Аарон замолчал. Да и что было сказать, когда они оба оказались лишь винтиками в огромном механизме. Великом механизме обмана и смерти.

Знаешь, он ведь не просто пускал кораблики… Обманывал, специально делая мои из древесины более плотных сортов, чтобы его, лёгкие как пёрышко, скользили….Эй, Бо! Аарон осекся, увидев, что Боуэн закрыл глаза. Он легко толкнул его локтем, почувствовав, как сковало все мышцы от отсутствия движения – Бо, просыпайся. Нельзя засыпать, нельзя. – почти панический страх захлестнул его. Не так страшно было идти под пули, как провести остаток ночи в обнимку с мертвецом. Трупы, которые на фронте были неотъемлемой частью будней, обыденностью, в окопах всегда убирали с глаз, да и с поля каждая из сторон старалась, несмотря на обстрелы и опасность, забрать тела своих бойцов.

-Да, извини – хрипло дёрнулся Боуэн, затылком скользнув по скрученному задубевшему плащу, заменившему подушку- Устал….Я так устал.

Аарон, понимая, что дело- дрянь, принялся с удвоенным энтузиазмом тормошить Боуэна разговорами, но тот отвечал все более и болеет односложно.

Ночь на удивление выдалась тихой, ни звуков стрельбы, ни редких очередей для устрашения. Ничего. Их мир, сузившийся до размеров этой части окопа, вообще казался изолированным от остального, словно в параллельной вселенной находился. И главной целью Аарона стало спасение жизни Боуэна. Вдвоем они продержатся.

“Лжец! На самом деле ты просто боишься, ты хочешь подохнуть первым, а не медленно сдыхать рядом с трупом!”- въедливый гаденький внутренний голос насмешливо зазвенел, заставляя Аарона сжать кулаки от гнева.