-Господин…это…всего лишь увидеть жениха. Титуба хотеть, чтобы девочки гадать. Всего лишь гадать. – она вцепилась пальцами в передник, замолчав.
-Ну, я думаю, мы услышали всё, что нужно. – раздувшись от гордости, повернулся к остальным Коттон- Кажется, эта женщина виновна в том, что ваши дочери стали одержимы дьяволом, ведь она их привела к нему.
Да. Нужно поместить её в тюрьму. поддакнул Григгс.
Нет. Масса! Нет! бросилась Титуба в ноги к Преподобному- Вы защитить меня! Вы знать- я не причинять бед детям! Я любить! Титуба любить их!!!- рыдала она, покрывая поцелуями ботинки пастора. Тот уже собрался было сказать что-то в её защиту, чувствуя, как реальность на глазах обращается ночным кошмаром, грозящим бедой всем, кто близок к нему, его семье, но, поймав насмешливый взгляд Григгса, посуровел- ну уж нет! Он – не слабак, чтобы дать приспешнице дьявола окрутить себя слезами да мольбами.
Пошлем за шерифом. произнес он, стараясь, чтобы голос не дрогнул- А пока запрем её в кладовой.
-Говорят, ваша рабыня…, простите, служанка, – доктор Григгс отломил кусок хлеба, щедро намазав его ароматным маслом- Дала в тюрьме показания на нескольких членов общины.
Преподобный замер, так и не донеся ложки до рта.
Надо же. Коттон Мэзер, что теперь жил в одной из комнат дома Преподобного, старательно записывая происходящее, оживился. – И, позвольте спросить, уже доподлинно известно, на кого она указала?
Отхлебнув добрый глоток горячего грога, Григгс кивнул:
Да. На троих. Вернее, четверых. Это некие миссис Терренс, вдова Осборн, нищенка Сара Гуд… он замолчал, отправив себе в рот ломоть хлеба с маслом и вареньем.
А четвертая? Кто же четвертая? жадно подался вперёд Мэзер.
Григгс, словно не понимая, о чем тот спрашивает, нахмурился. Но после хлопнул себя ладонью по лбу:
-Ах, да. Четвертая. Четвертая – это дочка той нищенки, имени, простите, не запомнил.
Послышался звук разбитой посуды- это из рук пастора выпала глиняная чашка, расколовшись на несколько частей.
Доркас. выдавил он из себя, поспешно встав из-за стола. Краем глаза отметил, как скривился в усмешке проклятый Григгс.
-Она ведь – ребенок, Мирра! Совсем ещё ребенок!- кричал пастор, не заботясь, что его могут услышать. Поделившись своими тревогами с женой, он был обескуражен тем, что она приняла сторону Григгса, отказав малышке Доркас даже в капле христианского милосердия.
А своих детей тебе не жаль? с оттенком презрения в голосе парировала Мирра, обтирая лоб Абигайль мокрой тряпкой- Тех, опекать кого – твой христианский долг?!
Не ожидая ответа, она отвернулась, продолжив занятие. Спина ее была напряжена, а движения – резкими и рваными, точно Мирра еле сдерживается от того, чтобы повернуться и высказать мужу все, что наболело.
Дочь и племянница лежали в полузабытьи, обессиленные и измученные, после очередного тяжёлого приступа.
Тяжело вздохнув, Самюэль вполголоса благословил их, и вышел – пора было собираться в церковь.
К вечеру еще две несчастных мученицы прибавилось к общему числу девочек. Новые страдалицы рассказывали о снах, в которых им приходят призраки, что мучают их, издеваются бесчисленными мыслимыми и немыслимыми способами. Одна из них, Анна Путнам, поведала доктору Григгсу, посетившему её, что опознала в порождениях тьмы, являвшихся ей в мучительных снах, некоторых жителей колонии. И, хоть часть из поселенцев была не склонна верить словам слабой умом Анны, другая часть, во главе с миссис Стоун, рьяно отстаивала право Анны указать на продавшихся дьяволу соседей. Ведь Анна, по их словам, в силу своего слабоумия, была не подвержена большинству из грехов, что овладевали их слабыми душами, а, значит, была ближе многих к Господу. Так или иначе, но Анну, счастливую и разомлевшую от неожиданно свалившегося общего внимания, повели на собрание общины, где девочка указала на десять человек, которых тотчас же взяли под стражу до приезда шерифа и его помощников.
Не стоит терзать себя сомнениями, святой отец. доктор Григгс сопровождал Преподобного к семье, где заболел ещё один ребенок, девочка десяти лет- Вы же видите, дьявол бьёт по самому святому, по детям. И только вы можете противостоять этому. Это- великая миссия. Поистине, великая.
Да, но вы же слышали, что говорит всем старик Берроуз. сцепил руки в кулаки- Что все это- детские выдумки! И что все мы виновны в потакании им, сами уподобились детям. А ведь вы, помнится, хвалили его. – не смог удержаться от злорадства.
Григгс, замедлив шаг, оглянулся по сторонам. И горячо зашептал:
-Сказать честно, Берроуз или впал в старческое слабоумие, или же …Хотя, нет, это звучит слишком…
Да говорите же вы! не выдержал и без того взвинченный Преподобный. Казалось, все вокруг то и дело проверяют его нервы на прочность.
Григгс пожал плечами, показывая, что в этом нет его воли, и осторожно продолжил:
-Или же ниточки ведут к нему. Вот он и боится, что все откроется.
Самюэль, расслабившись, засмеялся, похлопав Григгса по плечу:
-Священнник! На службе у дьявола! Большей хохмы, право слово, я и не слыхал. Да, Григгс, вам бы романы писать.
Григгс, обидевшись, молчал всю оставшуюся дорогу.
Ты! заорал старик Берроуз, ворвавшись к Эмметам, дочь которых навещали Самюэль и Григгс,- Какого дьявола ты творишь?! Кем ты себя возомнил, чёрт тебя дери?! Кто дал тебе право судить людей?! Да ты сам- слуга дьявола во плоти!
Соседи, что собрались у дома Эмметов, с жадностью прильнули к забору- с недавних пор все, что связано с охотой на ведьм, прокатившейся по колонии, вызывало жадное любопытство и негласное позволение оставить работу, которую раньше ставили во главу угла.
Успокойтесь, Эдгар. устало шагнул к нему Самюэль. Что ни говори, но фигура Берроуза до сих пор вызывала у него нечто среднее между уважением и боязнью – Прошу вас, не устраивайте сцен.
Красный от гнева, Берроуз лишь подошёл ближе:
-Ты знаешь, что по твоей вине пытали малое дитя! Доркас! Малое невинное дитя, что всего лишь хотело быть рядом с матерью!
Жар опалил щёки Самюэля- он и сам осознавал глубину безумия, в которую проваливалось их поселение. Он и рад был бы всё остановить…
Как ты мог?! Ты ведь призван защищать их! гремел тем временем Берроуз, обводя рукой столпившихся у забора людей – Защищать добро!
Внезапно он схватил пастора за грудки, с силой встряхнув.
Это он! раздался позади пронзительно высокой детский голосок. Все разом повернули головы- на крыльце дома, слабая, словно тростинка, стояла, бережно поддерживаемая доктором Григгсом, маленькая больная, Тринити Эммет.
Кто, милая, покажи нам. ласково наклонился к ней доктор. Малышка, ясные глаза которой сверкали праведным гневом точно летняя гроза, кивнув, выкинула вперёд указательный палец, показав прямо на старого Берроуза:
-Это он…приходил ко мне. Во сне.
И без сил упала на руки доктора.
Благодарю за гостеприимство. Коттон Мэзер пожал руку пастору, учтиво поклонившись его жене- Долг зовёт.
Может быть, вы поужинаете с нами? вежливо предложила Мирра, но Коттон отказался.
Нет времени. Вокруг творится нечто ужасное, и мой долг он гордо выпятил безвольный подбородок – Разобраться во всем, а также сохранить все свидетельства для истории.
Самюэль поморщился- от этих высокопарных фраз так и веяло грехом гордыни.
Мэзер отбыл спустя три недели, гордо рассказывая всем и каждому, что уезжает в столицу- там он будет в составе специальной судебной коллегии определять, кто же является ведьмой, а также получит уникальную возможность набрать материал для своих работ. Естественно, не забывал Коттон упомянуть и о том, что его труды прославят имя Мэзеров, навечно войдут в историю, а также станут основополагающими в процессе новых подобных поисков приспешников тьмы.
