Тернер отвернулся, не желая поддерживать разговор.
Тебе не стоило соглашаться. Зачем тебе прощение? Маньяку, что держал в стране несколько штатов? Что с особой жестокостью убивал своих жертв, 111 женщин и девушек. В аду ты был героем… его раздвоенный язык высунулся, облизнув тонкое подобие губ.
Пошел ты… беззлобно осадил Астарота Тёрнер. Вот же премерзкий демон- видимо, желание получить его, Тернера, шкуру в свою коллекцию настолько велико, что побороло в нём неприязнь к земному. Говорят, в его коллекции жутчайшие экспонаты, целиком состоящие из зубов, волос или кожи самых великих грешников. Что же, покоиться в виде перчаток рядом с книгой в переплете из кожи самого Адольфа…О, нет. Он, Тёрнер, не зря решился на договор с небом. Вот только время поджимало- согласно неожиданной милости небес он будет жить ровно до того момента, пока жива его последняя жертва. Та девушка с испуганными большими глазами, что мерещилась теперь ему в каждой потусторонней твари. Она сейчас глубоко под землёй, в полностью оснащенном подземном бункере ( спасибо отцу, что так настоятельно советовал учиться на архитектора). Вот только запасов еды и воды, без пополнения им, несчастной оставалось даже по самым грубым подсчётам ещё на неделю максимум. Неделю, за которую он должен поймать и убить 98 гребаных монстров, духов и порождений тьмы. Что же, медлить нельзя. Бросив окурок на мокрую землю, он по привычке затоптал его носком ботинка, и поплелся обратно в машину. Работа не ждёт, будь она сотню раз проклята!
27. Салем
Господь повелел нам плыть сюда величайшею волей своей! звучный голос молодого пастора, Самюэля Пэрриса, летел над собравшейся в церкви разношёрстной толпой. Весть о новом пасторе, что прибыл в Салем, мгновенно разлетелась по поселению, заставив большинство жителей спешно завершить дела. Желающих вечером хоть одним глазком взглянуть на очередную ” надежду Новой Англии” в церкви было пруд пруди. Но сейчас же их хмурые и уставшие лица лучше всяких слов выражали недоверие к безусому юнцу, что смеет уверять их в том, в чём сами они давным-давно разуверились. В светлом будущем! О, нет! Господь, видно, гневается на них, иначе отчего каждый новый день приносит только горести и беды?!
Не зря мы носим гордое имя ” Своем”, мы построим новый Иерусалим! отражался от стен церкви набирающий мощь голос пастора.
Женщины, потирая натруженные мозолистые руки, то и дело тайком озирались вокруг – посмотреть, сколько ещё товарок разделяют их разочарование в пасторе, что бледнее мела стоял сейчас перед ними. Мужчины иронически посмеивались, видя как юнец пытается перебороть страх, придав своему голосу звучность и силу. Дети нетерпеливо переглядывались, не желая тратить столь долгожданный вечерний отдых на скучные проповеди. Кого-то уже сквозь зубы отчитывала мать, обещая строгое наказание дома, кто-то более удачливый вовремя успевал напустить на себя серьезный вид, едва замечал, что родители только поворачивают головы в его сторону.
Самуэль, ну хватит. Мирра, невысокого роста, светловолосая, с пышной фигурой и добрым взглядом карих глаз, жена пастора положила руки на плечи мужа, терзаясь в глубине души теми же сомнениями, что снедали ее благочестивого супруга. “Он не сможет стать тем пастором, что нужен измученной неурожаями, набегами кровожадных индейцев, суровым влажным климатом и ежедневным тяжёлым трудом пастве”- нашептывал ей вредный голосок истины, который женщина отчаянно пыталась заглушить суетливыми молитвами. Плоха та жена, что не верит в мужа своего.
Все будет хорошо. ласково потрепала она светлые волосы на проникшей голове его, стараясь придать голосу ту нотку уверенности, в которой муж сейчас так нуждался. Не получив должности в Бостоне, будучи сосланным в Салем, муж отчаянно терзался тем, что новый приход не по его статусу, что местное население нуждается не в мудром и наполненном знаниями пасторе, а в банальной ‘ жёсткой руке’, которая станет править ими не хуже королей в старом свете. А сам он выше всего подобного, мирского. Сама же Мирра считала такие его жалобы обычной человеческой гордыней, но мудро помалкивала о том.
Самюэль лишь покачал головой:
-Навряд ли …Я слишком слаб духом для этого места. Если отец Прескотт и преподобный Берроуз не справились…
-Не гневи Господа нашего. – мягко перебила его Мирра- Не тебе знать, отчего именно твой путь лежал сюда. Неисповедимы Его пути, на всё воля Его.
Отец Пэррис перекрестился, тем самым соглашаясь с женой.
-А ты знаешь, наша Абигайль пошла на поправку. Вчера она с таким интересом помогала в доме вдовы Осборн – им с Элизабет доверили месить тесто.- сообразила, как увести разговор в сторону Мирра. Хоть сперва у них и были некоторые разногласия в земельном вопросе с вдовой, считавшей, что община не имела права выделять надел из части ее земли новому священнику, но Мирра старалась не встревать в это, да и Сара Осборн умела занять детей не только тяжким трудом, как большинство здесь, она умела скрасить будни весельем, так порицаемым остальными. Поэтому Мирра, в глубине души жалевшая детей, лишенных лучшей жизни, не возражала, когда дети в очередной раз просили навестить тётушку Сару.
Лицо пастора осветилось усталой улыбкой – он любил дочь, девятилетнюю болтушку Элизабет, любил и племянницу, одиннадцатилетнюю Абигайл, что в одночасье потеряла отца и мать, когда чахотка, свирепствовавшая на корабле, забрала их души волей Господа. Абигайл тогда едва не отправилась следом, но Уильям Григгс, доктор, что вызвался ехать в колонию, вылечил ее маленькое, ослабленное горем и болезнью тело. А вот душу так до сих пор никто не смог – Абигайл словно отстранилась от мира. Она вкушала пищу с безразличным, ровным выражением на лице, будь то праздничный ужин в честь небольшого торжества в общине или же простой обед, наспех приготовленный женщинами на общей кухне, в дни, когда они всем поселением работали в полях. Не общалась с другими детьми, но работу исполняла довольно ловко. Точно механическая кукла, лишённая чувств, существовала она в своем невидимом мире, и не обращала внимания на попытки других ее оттуда вытащить. Даже самые ретивые из старших пуританок- и те вздыхали, когда видели ее отрешенный взгляд. Да старались то разговорить ” бедное дитя”, то тайком от остальных сунуть самую вкусную часть пирога или кусочек сладкой тянучки дать. Но тщетно- Абигайль не радовали столь редкие для их общины проявления ласки и внимания, ни такие же редкие сладости.
-Неужели? Наша Абби? – повернулся Самюэль к жене. Мирра довольно кивнула, радостная, что ей удалось хоть немного отвлечь мужа от невеселых мыслей.
Да. И даже сама первых журавликов* вызвалась печь, представляешь? взяла она своими маленькими ладошками большую руку мужа- Ну, а теперь, пойдем за стол. Девочки уже легли, а я оставила похлёбку на плите, она ещё теплая. А ещё их угостили настоящей малиной. Девочки так расщедрились, что оставили нам несколько ягодок. – усмехнулась она, уводя мужа в комнату, служившей им и кухней, и столовой одновременно.
Как по мне этот новый Преподобный мягкий слишком.- недовольно прищурившись в сторону пастора, что-то рассказывающего довольным детям, усевшимся полукругом подле него на траве, пробурчала себе под длинный нос Беттани Стоун. Миссис Стоун вполне оправдывала фамилию как внешне, так и внутренне. Высокая, с крупными чертами вечно сморщенного выражением презрительного недовольства лица, с массивными, почти мужскими, руками и широкими плечами, она работала едва ли не за двоих мужчин. А вкупе с тем, что усерднее всех возносила мольбы Господу, Беттани негласно считалась самой отъявленной пуританкой, образцом добродетели духа и смирения плоти. Её трудолюбие и ретивость в поклонении Господу нередко ставились в пример остальным бывшими пасторами, а вот нынешний посмел не обратить внимания, что она почти одна ( разве полоумная Мэри, которую она прихватила с собой, в счёт?) убрала пасторский дом перед его приездом? А еда? Дрова, что она заставила натаскать старого Джека? Но нет, поди ж ты, её просто поблагодарили, прочитав несколько слов молитвы, а вот глупой Уилме Терренс в благодарностях рассыпались. И за что? Та просто расшила пару детских одеял какими-то глупыми цветами, похожими на сказочных фей в юбках-колокольчиках. Зачем, скажите, забивать головы детям тем, чего не существует? Будь ее воля- никаких глупых сказок и в помине не было бы! Лишь развращают слабые умы пустой надеждой. То ли дело- Писание. Господа нужно чтить, а не про фей и лесных человечков думать! Презительно скривив губы, миссис Стоун отвернулась, продолжив лущить горох в миску. Вот, что действительно важно- хлеб насущный. То, с каким усердием они вынуждены ежедневно добывать пропитание- на этой земле каждый росток, каждый посев, что взошёл и тянулся к порой нещадному солнцу, нужно было беречь как зеницу ока. Пропустил мгновение – и он иссох или сгнил под корень, а ещё страшная черная болезнь, что губила в основном пшеницу да картофель, заставляя гнить изнутри, покрываясь сверху черным пушистым налётом. Гневается на них Всевышний, насылая такую кару, а никто и не замечает. Лишь ей одной то ведомо! Ибо только она ближе других к Господу.
