Поминки, устроенные семьёй Вадима, были полны скорби и неловкости. Часть людей пришла с детьми, и теперь смущалась, будто чувствуя, каково потерявшей единственного сына семье смотреть на то, как их дети, живые и здоровые, ждут, пока им положат салат или горячее.
А под конец и вовсе разыгралась драма – из небольшого флигелька, где пришедшие помочь с головкой женщины развернули полевую кухню, стали доноситься крики и ругань. Часть мужчин бросилась туда, когда стала греметь и звенеть посуда, громыхали столы.
Я был среди них. Мы изрядно удивились, увидев, что сцепились….Вадим со своим отцом. Кое-как растащив их, мы уже было успокоились, как вдруг тетка Тамара, мать Вадима, точно кошка бросилась в сторону невестки.
“А и сука всё это! Мало ей, мало! Своих порешила, Вадьку моего прибрала, дитёнка не пожалела, тваринааааа!”.
Наташа, все так же отстраненно, едва качнулась в сторону, когда толстые руки едва не вцепились ей в волосы. Тут уже я не смог стерпеть- грудью встал на защиту, выдав ( вот уж и не ожидал от всегда молчаливого себя) тираду о том, что только безмозглый станет обвинять мать в том, что она виновата в смерти ребенка, которого любила как своего, растила едва ли не с самых пеленок. Что я понимаю – всем сейчас плохо, но нельзя позволять горю разум захлестнуть. Мне показалось, или в глазах Наташи мелькнуло на миг удивление с какой-то странной эмоций. То ли заинтересованность ( что вряд ли могло быть правдой, учитывая и обстоятельства, и то, что она уже почти четыре года была замужем за Андреем), то ли смутный интерес- будто бы раньше меня не замечала, а сейчас увидела, что я- не тот ” Лешка- тихушник”, как величали меня детдомовские за незлобливый тихий нрав.
Прибежавшие женщины развели, растащили причитаниями да хитростью всех, кто был здесь, во флигеле. Поминки были окончены. Несколько человек ещё сидели за столами, остальные же принялись собираться, действуя в этот вечер слаженно, точно единый организм. Пряча глаза, быстро, едва ли не скороговорками, прощались, наспех шепча соболезнования. И уходили.
А спустя полгода умер Вадим. Говорили, сердце не выдержало. Первый сын, долгожданный. После его смерти весь осунулся он, коллеги даже побаиваться стали за здоровье его- засыпал на рабочем месте. Иногда сядет за таблицу, да и замрёт, точно статуя. Его кто окликнет или дотронется, а он вздрагивает, оборачивается, а глаза пустые, сонные. Вот, видно, бессонница да нервы и довели. А ещё, говорили, что мать его снова приходила к невестке, кляла ту на чем свет стоит, во всех грехах винила. Но в тот раз уже сама Наташа её выставила. Говорят, заявила, что, может, это от грехов Тамары Семёновны им всё, наказание. Пускай, дескать, вспомнит, что да кому они на кладбище прикопали с подружкой Евдокией по молодости.
Соседка Наташи и Вадима, вертлявая да бойкая на язык Нюрка, потом всем и каждому рассказывала:” Я, значит, выхожу на крики. А там уж и тишина. Только Семёновна стоит. Красная, как рак, рот открывает- закрывает, за сердце держится, глаза выпученные, а сама пальцем тычет куда-то, будто что видит. И как осела- я сразу поняла, инсульт или инфаркт, за водой побежала, скорую вызвала. Там уж и Наташка дверь снова открыла. Мало, что ругались, а человек ведь, да не чужая- мы вдвоем-то Семёновну до дивана дотащили….”.
Паралич разбил Тамару Семёновну, ни двигаться, ни ходить, ни говорить. Впрочем, совестно так говорить, но мне было ни капли не жаль её – столько злобы да ненависти в себе хранить, это всякий с ума свихнется. Да и попрекать убитую горем невестку прямо на похоронах….
Едва отмучилась, как понимающе качая головами, говорили местные, Тамара Семёновна, Наталья стала среди местных точно прокаженной. Если раньше ей сочувствовали, жалели, то теперь негласно сторонились, здоровались сквозь зубы, а то и вовсе спешили перейти на другую сторону улицы, стоило завидеть тоненькую ладную фигурку в черном. Траур Наталья так и не снимала.
Не знаю, что тому виной – мое обострённое чувство справедливости или же моя детская влюбленность, что, как я понял, со временем переросла в настоящее крепкое чувство, но однажды я, ставший невольным свидетелем того, как в магазине Наталье откровенно хамила полная грубоватая продавщица Таня, защитил Наталью, да ещё и все покупки оплатил, предложив подвезти до дома. Слегка отшатнувшись от меня, Наталья испуганно огляделась вокруг, одними губами прошептав ” спасибо, не нужно”. Уже собираясь вцепиться в длинные ручки сумки, она хотела вырвать ее из моих рук. И такая тоска сжала сердце- уходит! Снова ускользает прямо из рук. Да ещё ведь, дурочка, старается меня защитить – чтобы ненароком и меня вместе с ней изгоем не сделали местные. Из принципа подхватив ее покрепче под руку, я едва ли не силой потащил Наталью к выходу, а затем- к машине. И у подъезда не только высадил, решительно отметя возражения, а ещё и сумки до квартиры донёс….
Наверно, тогда все и завертелось, закружилось…Она не смогла не пригласить на чай, я не смог ( да и не желал) отказываться. А когда я сочувственным жестом накрыл руку Натальи своей, её словно прорвало- зарыдав, она выложила мне всё. Как тяжко ей одной, как не понимает, за что судьба или бог, если он есть, отнимает у нее самое дорогое. Разве ж она что плохое сделала …
В ту ночь я остался у нее. А дальше…Дальше я был вне себя от счастья. Я не мог поверить в свою удачу- неужели мечта сбылась? То, чего я так ждал, о чем грезил длинными одинокими ночами…
Поженились, а, вернее, расписались мы без лишней суеты. Просто заехали после работы в ЗАГС, поставив подписи под документом о браке, да и поехали собирать вещи- квартиру нужно было освободить до вечера, новый хозяин уже внес задаток, который мы, в свою очередь, передали за довольно неплохой домик в райцентре.
Первая странность случилась спустя три месяца нашей совместной жизни. Однажды, помогая приятельнице перебирать вещи, оставшиеся от бабушки, Наталья взяла в руки небольшое серебряное зеркало- и замерла, вглядываясь в него раскрытыми в ужасе глазами. ” Это я?” – еле уловимо прозвучало из её уст. Но, когда ее окликнула приятельница, Наталья, вздрогнув, бросила зеркальце на пол так, что мы удивлённо уставились на неё – что случилось?
Палец вот… уколола… смутилась она, ухватив пухлыми красными губами указательный пальчик. А я невольно залюбовался этим жестом- какая же она у меня красивая. Сколько живём, а я всё чувствую себя пришлым. Случайным гостем, которого и не рассматривали бы в качестве спутника жизни, не случись той череды трагедий. Так и не заметил, не запомнил не то, что капли крови, а даже обстановки вокруг – только она стала центром моей вселенной, смыслом жизни.
Однажды ночью я проснулся, разбуженный дребезжащим старческим голосом- точно сумасшедшая старуха то бубнила себе под нос что-то заунывное, то ругала да кляла кого-то, на чём-то. Окинув взглядом комнату, понял, что Наталья, видимо, решила кино какое глянуть, а чтобы не будить меня, ушла в зал. Там у нас был ещё один телевизор, чуть побольше того, что в спальне. Нашарив ногами тапочки, встал, включил свет, направившись на звук. Пускай смотрит в спальне -мне не то, что не мешает, мне приятно, когда она рядом. Но когда я вошёл в зал, там было темно. Свет и телевизор был выключены. Неприятный липкий страх охватил разом , точно предчувствие. Наташу я заметил лишь спустя несколько мгновений, когда глаза привыкли к темноте. Она стояла у окна, раскачиваясь, обхватив себя за плечи …И это она издавала те жуткие звуки, что я принял за телевизор. Замогильным старческим голосом она словно говорила сама с собой, отвечая каким-то безжизненным, по-детски дрожащим:
-Зачем он тебе?
-Любит, не такой он, как все.
-Перелюбит. Смерть не ждёт…
Меня, взрослого мужчину, мороз по коже пробрал, едва я увидел и услышал это прямо перед собой. Видимо, я пошевелился, так как Наталья повернулась, несколько мгновений, что показались мне длиннее вечности, глядя перед собой совершенно пустым взглядом, а затем как в себя пришла. В эту ночь она призналась, что с недавних иногда точно лунатик ходит, да и сама с собою говорит. У меня точно камень с души упал- да у нее, бедняжки, столько всего произошло, естественно, психика дала сбой. Но на мое предложение сходить к психологу она лишь отшутилась- само пройдет. Да и вряд ли кто из деревенских счёл бы поход к ” мозгоправу”, как здесь именовали психологов, чем-то нормальным. ” Это у богатых мигрень, а у вас, батенька, жбан ломит просто”- вот примерно в стиле такого старого анекдота и растили нас сызмальства.
