“Внимание. Всем незамедлительно проследовать в убежища! Сохраняйте спокойствие! “.
Я завороженно гляжу, как огромная стальная птица, гравилет, о котором я знала лишь из скупых слов взрослых, плавно опускается вниз, и, кажется, что купол пропускает его. И тут Мейвис будто приходит в себя:” Я не отдам тебя им, Дорис!”. Я даже не понимаю, о чем это она. Кому ” им”? Зачем тем самым ” им” я? Это – чудовища, о которых взрослые говорят лишь шепотом? Которых боятся настолько, что создали мощнейшее силовое поле, выставив патрули через каждые несколько десятков метров? Кстати, сейчас ни одного патрульного не видно. Впрочем, они и раньше были почти незаметны, в своих темных одеждах, надвинутых на нос черных платках, они точно тени, призраки, бесшумно перемещались по территории.
Мейвис так резко подхватывает меня на руки, что мои зубы клацают друг о друга. Испуганно забившись в её руках ( я не знаю Мейвис такой, я ее боюсь!), я пытаюсь спуститься обратно на землю, но получаю от няни довольно увесистый шлепок по заду и приказ сидеть спокойно. В таком неудобном тандеме мы успеваем пробежать каких-то пару десятков метров, а затем Мейвис вдруг взвывает раненым зверем, падая вместе со мной на золотое великолепие листвы. Я же, лёжа под её неподвижным телом, вижу только несколько пар ног в больших черных ботинках, что направляются к нам. Это они, чудовища? Я дрожу всем телом, глотая слезы и ежесекундно прося Мейвис подняться. Но едва я перевожу взгляд на её лицо, как дикий ужас охватывает всё моё существо- вместо молодого румяного личика моей няни, молодой девушки, Мейвис Джонсон, я вижу иссохшее лицо древней старухи. Мертвые стеклянные глаза, морщинистая дряблая кожа, тонкая, точно пергамент. Маленький рот, опутанный сеткой морщин и белые словно снег волосы. А затем…затем Мейвис вспыхивает, точно списка, заставляя меня корчиться от боли…
Кто эти существа?! Как они могут творить подобное… эти вопросы редкими сполохами освещают моё угасающее сознание. И я отключаюсь.
В себя прихожу в небольшой комнате, больше похожей на чей-то склеп- забитые наглухо окна, почти вековая пыль на потрескавшейся от времени деревянной мебели. Скрипучая кровать, на которой я лежу поверх выцветшего покрывала, даёт знать тем, кто меня сюда принес, о моем пробуждении. Щурясь, моргаю несколько раз, чтобы в полутьме разглядеть обстановку получше.
Глаза скоро привыкнут. заставляет вздрогнуть ровный мужской голос. Верчу головой по сторонам, силясь найти его обладателя. И замечаю того, чего не увидела раньше- в дверном проёме стоит мужчина. Оттуда, где я лежу, не видны черты его лица, но я понимаю, что он старше среднего возраста. Он одет в темную неприметную одежду, в его руках – поднос с тарелками. В повисшей между нами тишине я слышу, как предательски урчит мой желудок. И мужчина тоже это слышит. Подойдя ближе, он опускает передо мной поднос. На нем – теплый ароматный ( и как я не почувствовала раньше, с моим отличным, сродни слуху, обонянием?) суп и пару ломтей хлеба. А ещё маленький пузырек с темной тягучей жидкостью. Удивлённо вскидываю взгляд на мужчину – откуда это?
Твой отец поручил мне твою безопасность. Если бы… усаживаясь на кровать, он поджимает тонкие губы- Твоя нянька всё не испортила, ты была бы здесь с самого начала.
В голове роятся вопросы, но есть так ужасно хочется, что голод пересиливает всё на свете. Быстро работаю ложкой, изредка косясь то на мужчину, то на пузырек с лекарством. Папа знал- мне без него не выжить. Не прожить и пары дней. Странная болезнь, что почти с рождения сопутствует каждому дню моей жизни просто убьет меня без этого поистине волшебного эликсира. Я даже не знаю его названия, состава. Для меня его прием всегда сопровождался комментариями со стороны взрослых навроде ” Дорис, пора пить лекарство” или ” Дорис, ты уже приняла свое лекарство? Мейвис оставила его на тумбочке у твоей кровати”.
Закончив есть, я залпом выпиваю лекарство, чувствуя, как приятное тепло разливается по всему телу. Будто оно наполняется новой жизнью.
Раньше я очень переживала, что родилась не такой. Больной и слабой, неспособной принести родителям радость- одни заботы. Теперь же …теперь я попросту свыклась с такой жизнью. Да и другой я не знала. Как не знала и других детей- в нашем небольшом поселении их не было. Ни единого. Взрослые менялись в лице, когда я прямо сходу спрашивала об этом. “Купол не позволяет, а тех единственных, что были, забрали чудовища”- примерно такую нескладную версию мне удалось составить из обрывков ответов и подслушанных чужих разговоров. Как именно купол не позволяет? Отчего взрослые не отбили самое ценное, что у них было, детей? Кто это таинственные чудовища, о которых многие боятся даже говорить вслух? Всего этого я так и не узнала.
Меня зовут Ронни. внезапно представляется мой похититель, склоняя лицо в узкую полоску света от тусклой настольной лампы на тумбе у кровати. И я еле сдерживаю подступающий к горлу крик- его белесые глаза пусты. Ни зрачков, ни радужки- ничего! Точно их выжгли. Он даёт мне несколько минут, молча глядя пустым невидящим взором куда-то сквозь меня- Да, я слеп. Но другие мои чувства оттого обострены до предела.
Преодолевая стеснение, я спрашиваю:
-А когда я …когда я смогу увидеть родителей? – и замираю в ожидании ответа, потому что что-то в глубине души подсказывает – он не будет хорошим. И Ронни подтверждает это:
-Ты их больше не увидишь. Ради своей же безопасности. И ты сейчас очень далеко от них. Вне купола.
Тяжело вздохнув, он поднимается с кровати, оставляя меня, дрожащую, насмерть перепуганную, одну до глубокой ночи. Впрочем, и это я определяю лишь по его словам.
А дальше начинаются сплошные дни выживания, унылые, полные муштры и, подчас, грубоватых упрёков с его стороны. ” Если посмеешь выйти днем- ты труп! Они найдут тебя!”, ” Какого дьявола ты притащила в дом эту куклу? Где ты, черт побери, её взяла?!”. То, что купол больше не спасает меня от чудовищ, как это было раньше, я уясняю довольно быстро, стоит лишь однажды увидеть мельком, как несколько из них, с закрытыми лицами, тащат рыдающих и упирающихся женщин из леса прямо в огромные летательные аппараты, которые мне незнакомы. Женщины визжат, пытаясь вырваться, но их, точно добычу, забрасывают в один из отсеков, с грохотом закрывая большую железную дверь.
Так как это происходит ночью, то меня почти не замечают, хоть чудовища используют странные большие очки с кучей светящихся деталей, скорее всего, для ночного видения. Означает ли это, что они слабее по ночам? Я задаю этот вопрос Ронни, как только оказываюсь ” дома”- в небольшом подземном бункере с кучей тоннелей, вход в который находится на поверхности, в одной из комнат ветхого дома, куда он в первый раз принёс меня. Ронни лишь недовольно хмурит седые брови, не отвечая.
Мне одиноко. Страшно. Я каждый раз думаю, как там родители, грущу о Мейвис, вспоминая её весёлый смех, то, как она ласково целовала меня в лоб каждую ночь, укладывая в кровать. Ронни? Он – словно и не человек вовсе, вся его жизнь сосредоточена на одной цели, выжить. Он учит этому и меня, говорит, что я должна быть самостоятельной на случай, если его не станет. Но мне жутко даже представить подобное. А Ронни лишь немного светлеет лицом, видя, как я пытаюсь скрыть страх по этому поводу. Ему приятно, что я боюсь его потерять. Иногда я думаю, а вдруг всё, что он говорит- ложь? Но тогда откуда ему известен рецепт моего лекарства, что знал лишь отец? Более того, он – единственный, кто смог вывести формулу лекарства, будучи учёным. Одни вопросы…и не единого ответа…
В этот раз Ронни вернулся под утро, когда я уже ложилась спать, часть ночи прогуляв по округе ( узнай он об этом- бесился бы несколько недель, так уж точно). Его руки дрожали, а лицо было покрыто испариной. Когда я, вскочив с кровати, бросилась к нему, он жестом велел мне остановиться:
Я…заболел. Тебе… он откашлялся в кулак, а я заметила небольшие сгустки крови на его ладони,- Тебе придется стать самостоятельной чуть раньше, чем мы …- он снова закашлялся – Чем мы планировали. Я в ужасе взглянула на Ронни- о чём это он? Мне страшно было даже представить подобное. А сейчас всё происходит наяву! Господи, если он умрет, я останусь совсем одна! Совсем одна в этом жутком месте! Окружённая чудовищами, что ловят людей. Наш Рони небольшой запас еды подходил к концу, и хоть моего лекарства было вдоволь, но долго продержаться без пищи я бы не смогла….
