Гарри мысленно отдал должное ее чувству такта, а также тому, как ловко она обошла правду, не выдав слуг, что растрепали ей всё подчистую.
-Что же, возможно. Но, вероятно, он останется здесь. Да и слуг он не станет выгонять на улицу в любом случае, он ведь – не тиран?- игриво подмигнул он девушке, осознав, что она не сообразила, с кем ведёт беседу.
Наверное, нет. ещё больше смутилась она, вцепившись побелевшими пальчиками в узелок точно в спасательный круг.
-Наверное? Ты слышала о нем что-нибудь плохое?- продолжил допытываться Гарри, уже откровенно развлекаясь. Наивная и чистая девушка, чьи мысли были буквально написаны на лице, точно глоток свежего воздуха после всех жадных до денег акул- родственничков Банкрофта. Один Томас чего стоит- пришлось приказать охранникам вышвырнуть его, когда тот посмел открыто предъявлять Гарри обвинения.
Нет. Конечно, нет. поспешно ответила девушка, выгораживая слуг-Я…простите, мне нужно идти. Наверное, ( опять это милое ” наверное” из её уст) мне здесь нет места, и я…
Вы приняты. поспешно выпалил он, почувствовав, что с её уходом потеряет и часть себя. Он столько лет загонял эту часть, самую суть себя глубоко внутрь, играя роль счастливого любовника дам почтенного возраста или же таких страхолюдин как Альма, упокой Господь её душу, что сейчас просто заслуживает как никто счастья и своего собственного выбора.
Девушка замерла в нерешительности, уже соображая, с кем только что говорила.
Да, милое дитя. Я Гарри Уилмор, новый хозяин этого особняка. И ты принята на работу.
Юдифь, так звали девушку, полюбил не только он, но и, казалось, весь дом. Трудолюбивая, с лёгким характером и весёлым нравом, в меру любопытная, точно ребенок, что узнает новый для себя мир, она вызывала умиление у старых слуг и томные вздохи- у молодых мужчин из числа прислуги. Поэтому Гарри как можно скорее поспешил приступить к плану её соблазнения. Лесть, как он и полагал, не подействовала. Не подействовали и подарки, которые девушка возвращала не открытыми или вовсе не трогала. Но спасла ситуацию та самая служанка, что спала с ним в ночь убийства Банкрофтов. Возомнив из себя невесть что, в один прекрасный день возомнила из себя новую хозяйку Банкрофт -холла, напав на несчастную Юдифь с угрозами. Гарри, повелев выгнать наглую тварь, был шокирован, когда вечером к нему явилась Юдифь. Вся в слезах она молила не увольнять девушку, ведь у той на попечении больные родители и маленький брат. Гарри, конечно же, тут же согласился, предложив не только отправить рыжеволосую в одно из отдаленных поместий Банкрофтов, но и вдвое увеличить ей жалование. На том и порешили. А Юдифь, под впечатлением от широты души хозяина, и вправду стала весьма благосклонна к нему. Оказалось, девица – сирота, что выросла в приюте при местной церкви. Это печальное событие ещё больше сблизило их.
Первая ночь могла бы стать банальной – хозяин соблазнил глупую молоденькую служанку. Но она стала невероятным счастьем. Впервые за много лет душа Гарри обрела успокоение. Впервые он был счастлив, не гнался за чем-то- богатством, положением в обществе, одобрением. А довольствовался тем, как он только сейчас понял, что искал все эти долгие-долгие годы, любовью. Искренней и чистой. Ведь все предыдущие покровительницы вряд ли испытывали к нему и долю того чувства, что озаряло лицо Юдифи. О, нет. Эти жадные до красоты и эмоций женщины лишь тешили свое эго тем, что такой красивый и галантный, желанный для других кавалер полностью в их власти. А обладать отнюдь не значит любить.
Поэтому после первой же ночи он сделал Юдифь предложение, вызвав ужас в ее глазах. Ведь им не простят подобного брака. Почти сразу после гибели его жены, со служанкой. Но Гарри и слышать не желал об отказе.
А однажды, поздним вечером, когда они собирались в театр, в дом ворвался Томас в сопровождении ещё одного мужчины. Тот нахально потребовал самого Гарри, при этом, называя его Гарольдом. В кабинете, куда он привел нежданных гостей, Гарри едва не набросился на невесть как пробравшихся в дом мужчин- спутник Томаса оказался сыщиком из агентства Пинкертона. И сыщиком весьма хорошим – благодаря тщательному расследованию он нашел такие факты его, Гарольда Уизли, биографии, что обнародуй их Томас- и всему пришел бы конец.
Я согласен пересмотреть распределение имущества. затравленно взглянул он на Томаса, нагло разваливающегося в одном из кресел.
Послав свои извинения Юдифи, Гарри почти до поздней ночи что-то обсуждал, делил, выяснял. Пока…пока не услышал зова. Не стоить скрывать- он был даже рад ему. Злорадно усмехнувшись, он заявил гостям, что оставит их ненадолго. Привычными движениями он зажёг руку, ожидая с нетерпением, что же произойдет дальше. И перед его взором встала картина его дальнейших действий.
А дальше было дело нескольких минут- вернуться, продолжив заниматься дележкой. Спустя ещё несколько минут посетовать на усталость и то, что клонит в сон. Предложить разогнать сон парой бокалов из запасов старого Банкрофта, тем самым вызвав неподдельный интерес у сыщика, что, несмотря на всю известность и популярность агенства, все же не мог себе позволить таких дорогих напитков. Да ещё и коллекция у старика была весьма потрясающей. Сыщик Пинкертона даже не допустил и малейшей мысли об опасности, когда жадно осушал бокал, не так, как следует смаковать столь старый и дорогой напиток.
И вот теперь, когда они бездыханными лежали на ковре, нужно было избавляться от тел. Но рука была использована, и в эту ночь помочь никак не могла. Никак! Выждав, пока весь дом уснёт, Гарри замотал оба тела в ковры, притащив их до одного из винных погребов, куда наспех сбросил. Затем снял с ключницы и забрал себе все ключи от погреба. Слугам соврет нечто вроде того, что беспокоится за дорогую коллекцию вина, находящуюся там. Поэтому отныне будет лишь сам заниматься этим погребом. Те, скорее всего, решат- он перенес сюда самые ценные экземпляры из коллекции Банкрофта.
Гарри в течение ещё нескольких дней наслаждался обществом Юдифи, не зная, что события нарастают точно снежный ком. Пускай у Томаса не было родни, кроме почивших Банкрофтов, но Пинкертон, как оказалось, стоит за каждого своего агента. И день, когда он самолично объявился на пороге, стал самым черным в жизни Гарри. Великий сыщик сразу же и без обиняков выложил всё, что думал, о ситуации. Более того, он прибыл не один, а с парой констеблей и двумя рослыми охранниками, вооруженными до зубов. Даже Роберто, которого вызвал Гарри- и тот присмирел при их виде. Пинкертон также заявил, что про его визит знают и в местном полицейском участке, и все его сотрудники. Поэтому считать, что он сможет избавиться от него также, как избавился от ” бедного Натаниэля”, не стоит. А ещё Алан пообещал вернуться с полицией и ордером на обыск дома.
Когда все уехали, Гарри бросился наверх, метаясь по кабинету. Зова не было слышно, но ситуация становилась безвыходной. Он ведь прекрасно понимал суть визита сыщика- сейчас его дом под наблюдением. Эти твари не уехали! А затаились рядом, ожидая, когда напуганный Гарри примется спешно избавляться от улик. Или от тел.
Обретя, наконец, более-менее спокойное состояние, Гарри выдвинул одну из полок секретера, достав оттуда руку. Ещё не полночь, зова не было, но и выхода нет. Он зажёг четвертый палец, наблюдая, как скукоживается и оплывает старая кожа. Палец горел ровно, словно вещь не была великим артефактом темного колдовства, а была лишь простым сувениром.
Я прошу! Пожалуйста! Прошу! Я сделаю всё, что пожелаете! Заплачу любую цену! Прошу! взорвался Гарри, не выдержав. И свеча откликнулась – в его сознании прозвучал слегка насмешливый голос. ” Отдай то, что любишь больше всего на свете. Невинную душу, жертву”. А затем перед глазами встал образ….Юдифи. Дико зарычав, Гарри пинком отбросил свечу в сторону. Та, ударившись о стену, погасла.
Что они требуют от него?! Немыслимо! Отдать самое ценное в жизни! Да его никто так не любил- искренне, ни за что, кроме, пожалуй, Маргарет. И от него требуют поступиться этим? Своим счастьем?! Ну уж нет. Наоборот, он сейчас станет жадно наслаждаться последними его мгновениями. Он все завещает Юдифи. Да, так он и сделает! Ничего не оставит этим стервятникам-Банкрофтам. Об этом будет его последняя просьба руке. Чтобы с его наследованием всё решилось сиюминутно.
