Старый князь любил дочь, не перечил ей, позволяя и себе дольше порадоваться, насладиться ее присутствием.
Однажды Люминица собирала с подругами в лесу фиалки. Потеявшись, заплутала. Уже под самые сумерки зашла дева далеко, в самую глубь. Где воины, что послал отец охранять её? Где служанки? Да и лес, словно живой, водил её как по кругу- все возвращалась дева в одно и то же место. Та же сосна с огромным лапами, та же узкая тропинка, петляющая меж деревьев. Луна печально лила свой свет с небосклона, а дороги домой все никак не найти. Страх охватил деву. Казалось, из-за каждого дерева смотрит на нее пара жутких глаз, под каждым кустом притаилось чудище, готовое наброситься. Печальные гроздья так нелюбимой всеми колдунами да ведьмами рябины едва заметно колыхались- словно незримый ветерок тревожил покой колдовского древа.
Не бойся, дева послышался позади низкий мужской голос. Обернувшись, Люминица увидела высокого темноволосого незнакомца, чья бледная кожа в свете Луны сияла, словно покрытая радужной пылью. Его глаза, будто лишенные зрачков, бездонными темными глубинами скользили по ней. Алые губы растягивались в подобии улыбки. Одет он был так, словно только что возвращался со столичного приема – модный насыщенно-синий щегольский сюртук, украшенный каменьями и вышивкой, темные брюки и рубашка, высокие кожаные сапоги. Волосы были длиной почти до плеч.
Незнакомец молча рассматривая её, оценивал, заставляя Люминицу дрожать от страха.
Действительно, не лгут люди наконец, заключил он, пожирая деву жадным взглядом- имя моё Влад из рода Дрэкулов. А твое не дал он испуганной деве ответить- Люминица, верно? Свет его старых очей, так? Душа его?- отчего-то недобро усмехнулся он.
-Знаешь, что твой батюшка должен мне? Обещался мне душой своей, да обманул. Крест положил на могилу мою, осину – на грудь. Да только….- он сделал шаг вперед- не решился грех убийства на душу взять… и зря. Теперь я вернулся забрать долг. Ты- мой долг! Вся душа его, сердце- ты!
Девушка, попятившись назад, уперлась спиной в ствол дерева, вскрикнув от боли. Чувствуя, как маленькие капельки крови стали стекать по спине, в том месте, где тонкую ткань платья и нижней рубашки распороли острые ветки, попыталась рукой добраться до ранок
Незнакомец вдруг словно выше стал- вытянулся как лучшая отцовская гончая, с силой втянул ноздрями воздух, и …. ощерился. Белые клыки обнажились, делая его похожим на чудовищного зверя. Он подходил все ближе и ближе, принюхиваясь как животное.
Кровь. Зовёт….не так хотел…. породниться он выталкивал из себя невнятные слова, будто сохранять человеческий облик ему давалось с трудом. Люминица затряслась, ухватив одной рукой крест на шее, зашептала слова молитвы. Выставив распятие перед собой, почти впечатала в фигуру перед собой. Мужчина, чье смрадное дыхание уже обдавало её, резко остановился, сморщившись как от боли. Его узловатые длинные пальцы с остервенением хватали воздух перед собой- будто не могло подойти исчадие ада ближе, разорвать ореол веры. Черты лица, фигуры его размыто дрожали, то превращая его в седого согбенного старика, то- обратно в молодого юношу, то вдруг- в гниющий полуиссохший труп.
Хорошо же шипя, выплюнуло чудовище- Иди, дитя. Только внемли моему Гласу – не сказать, не сообщить не сможешь. Что знаешь – то внутри оставишь. Отныне я Властелин тебе воя как от жуткой боли, чудище всё же шагнуло вперед, впившись холодным срочно дыхание смерти поцелуем в уста девушки. Люминица зажмурилась, выставив вперед руки… но ничего не произошло – наоборот, словно пр мановению волшебной палочки вернулись звуки, свет солнца.
И тут перед глазами насмерть перепуганной девушки оказалась поляна, а на ней – плачущие служанки и один из воинов. Под слёзы и причитания вывели они её из лесу. Стоял белый день- словно не плутала она много часов по лесу. Оказалось, два дня перепуганная челядь вместе с воинами искала ее, исходив вдоль и поперек все тропки да буераки.
Люминицу больше не интересовали ни увеселения, ни игры с подругами, ни добрые дела. Дни напролет запиралась она в своих покоях, бледная, с суровой решимостью на усталом челе. Князь приглашал лучших знахарей- но те не могли найти причину внезапной хвори. А на все вопросы молчала она, угрюмо поджав губы.
Князь будто терял жизнь вместе с дочерью- бледнел, угасал день за днём.
В один день запыхавшаяся служанка сообщила Люминице, что ждут ее в главном зале. Велел отец, чтобы она нарядилась- гости.
Спустилась вниз Люминица – и остолбенела от ужаса. Среди гостей за длинным столом, рядом с отцом, по правую его руку, сидело чудовище из леса. В облике молодого мужчины улыбалось оно, наслаждаясь её смятением. Открыла рот дева- и язык словно чужой отказался ей повиноваться. ” Дрэкул! Дрэкул!” – хотела выкрикнуть Люминица, но лишь невнятный хрип вырвался из горла. Князь лишь, сурово нахмурившись, окинул быстрым недовольным взглядом дочь. ” Отец, как же ты не поймёшь!”- хотелось заплакать, но лишь одинокая слезинка скатилась по щеке.
Садись, дочь, указал с усталой улыбкой отец на свободное место подле себя- У нас гости, Господарь Влад Цепеш. Просит руки твоей. Я дал согласие.
Как на плаху шла к резному высокому креслу. Как в геене огненной весь вечер сидела под обжигающим взглядом чудища, что будто смеясь над ней, гонял по дубовой поверхности стола одинокую каплю вина, красную, словно кровь.
Все гости стали произносить тосты за молодых, отец и Влад сговорились, что свадьбе быть через пять лун. Наконец, велел отец дочери идти в свои покои, раздраженный её молчаливостью. Жених тут же вызвался проводить невесту до её покоев. Как ни странно, но отец не только разрешил подобное, но и никого слуг не отправил следом.
Это тебе кроваво- красные рубины тяжко легли на шею, Люминица стояла не жива, не мертва, не зная, что ответить чудовищу. Но он лишь усмехнулся, предложив ей руку.
Жуткий мертвый кавалер молча вел ее по длинному коридору, освещаемому лишь неровным пламенем старых светильников.
С каждым шагом все сильнее билось сердце Люминицы, с каждым шагом всё острее ощущалось присутствие темной силы рядом. Силы древней, злой. Дышать становилось всё сложнее, каждый вздох рвал лёгкие на части, голова кружилась, а пол под ногами будто заходил ходуном… Девушка сделала еще шаг – и провалилась во тьму, лишившись чувств.
Очнувшись уже в своих покоях, отослала всех ворковавших над нею прислужниц. На тонкой шее – едва заметные царапины. Видно проклятым ожерельем оцарапала, снимая! Странная хворь одолела деву- свет дневной больно глаза резал, еда внушала отвращение. Ночь звала, манила. Прикоснувшись однажды к посеребренной поверхности зеркала, дева в ужасе отпрянула- на пальцах вздувались волдыри как от ожогов.
Жутко плакала, выла по ночам Люминица, пугая всех обитателей замка. От еды отказывалась, отворачивалась, стоило отцу зайти в её покои
Ни один лекарь не мог понять причину хвори, а на третье утро нашли деву мертвой. Запястья тонких рук были все словно диким зверем изорваны, мелкие жемчужные зубки ее заострены, почти сточены.
А посреди спальни – огромная картина, что вышивала и днём, и ночью дева. Там- то и показала несчастная то, что сказать не могла. Яркими нитями вышила дева и встречу в лесу, и то, в какое жуткое создание ночи превратился недавний гость, и то, что ожидал он от отца ее платы. Да показала также, что делать следует.
Как сумасшедший выбежал из покоев любимой дочери князь. Проклиная небо, кричал, что нет у него больше души. И сердца нет.
На похороны пришел и опечаленный жених. Но словно хищний коршун на горлицу взирал он на Люминицу, утопавшую в белом шёлке. Что-то глухо бормотал он себе под нос, хмурясь всё сильнее.
Но на третью ночь после похорон явилась Люминица в замок. Вся в белом- словно невеста. Грустно улыбаясь, она вплыла к отцу, что в беспамятстве сидел за кубком с медовухой.
“Не бойся, отец. Мне здесь хорошо. Я не взяла грех чужой крови на душу…Оттого и нет власти его надо мною… А тут… Светло и счастливо. Я буду охранять тебя и наши земли. Мне сверху всё видно”. Сказала так- и растаяла в воздухе, оставив отца в отчаянии хватать руками воздух.
