Но, как ни странно, граждане, как и тридцать с лишним лет назад, чаще покупают водку…

Нас с товарищем году примерно в 1988-м надумали послать в командировку в Москву, на конференцию. Не успели мы выйти с совещания, как на нас накинулись коллеги из других отделов. «Витя, Новый год всё-таки – привези хоть кило мандаринов!» – слёзно просили седые подполковники и красавцы-старлеи. «Сань, на тебя можно рассчитывать? На вот десятку – на апельсины, и ещё одну – на мандарины! Ждём, две внучки, Сань!»

«Витя, бежим, – сказал я. – И закрываем двери, а то нам точно не дадут собраться!»

И правда – посыпались звонки. Те, кто не мог достучаться/в дверь до наших сердец, звонили в сердцах. И все, как один, хотели цитрусовых. Со стороны выходило, что Кремль утопал в тени апельсиновых и мандариновых деревьев!

К тому времени мы успели собрать рублей сто пятьдесят, большие деньги! Получалось, что для каждого из нас обратный путь становился тяжелее примерно на 10 килограммов цитрусовых, которые мы должны будем доставить на берега Днепра и на себе!

Мы остановили приём заказов…

Те, кто думает, что я пересказываю сон, ошибаются. Горбачёвские перестройка и ускорение в конце 80-х привели к тотальному дефициту. В Киеве можно было совершенно беспрепятственно купить только берёзовый сок и коровье вымя. Ну, ещё синее или коричневое, будто деревянное, пальто, чёрные гантели и чёрные полуботинки «Скороход» одинакового с гантелями веса. По какой-то древней традиции дети ещё получали по инерции в новогоднем шуршащем целлофане с конфетами и печеньем две грузинские мандаринки; родители как дети радовались этому зимнему и оттого яркому аромату и спешили затолкать мандариновые корочки в водку, приобретённую по талонам, а семечки – в цветочный горшок с алоэ, который стоял на подоконнике в каждой семье – от всяких болезней.

«На местах», как тогда говорили, было несколько проще, потому что номенклатуры меньше, чем в столице. Поэтому порой «столичные» прибегали к помощи подчинённых: «Николай Васильевич! Тут делегацию нужно встретить – выручай, водка нужна! И чай со слоном, хотя бы пачка! А коньяк есть?»

Николай Васильевич выдерживал театрально паузу и величаво отвечал: «Алексеич, нема! Но для вас есть!»

Чай индийский с изображённым на пачке слоном, узнаваемый символ той эпохи – как и коньяк с заснеженной горой Арарат на этикетке.

Радости не было предела.

Что характерно – ни одна собака не попросила узнать там, в Москве, почему международное положение страны при Горбачёве вроде как улучшилось, а внутреннее – ухудшилось до безобразия! Размножился только плюрализм, но его на хлеб не намажешь!

…На следующий день нам объявили, что конференцию передвинули на январь. Мы попытались возвратить личному составу деньги, но почти все были единодушны: «Не отменили ведь, перенесли! Подождём, что делать!»

Ну, а перед самым Новым годом горбачёвская экономика в очередной раз продемонстрировала мощь и непредсказуемость – нас завалили апельсинами, шампанским и венгерскими курами; наши просители смущённо забирали назад свои слова и деньги.

Все успокоились. Так всегда бывает в новогодние дни – может, оттого их и ждут с нетерпением.

В январе конференция состоялась, съехались наши старые друзья со всей страны, и мы забыли на какое-то время о невзгодах.

Правда, когда возвращались домой, руки у нас вытянулись до колен – выполняя заказы товарищей, везли килограммов по десять сахара, у нас не было. Не верите? Виктор Иванович не даст соврать!

Не зря мы всё же ходили в спортзал «Динамо» дважды в неделю и были крепкими как пассатижи!

В прежние времена с продуктами было, прямо скажем, не очень – это я возвращаюсь к тем вопросам, которые были подняты моими читателями немного выше, в рассказе о свадьбе. Они справедливо спрашивают – что там ели и пили в 70-е, когда садились за праздничные столы и прочее? Отгулять юбилей, должность, рождение сына, свадьбу – во что это обходилось обычному гражданину, и огласите, типа, весь список, пожалуйста!

Да не вопрос!

Во-первых, как и сегодня, все мероприятия, были угадываемы и предсказуемы; ну, скажем, сосед Иван уходит в армию в мае, понятно, что гуляем; или мама вдобавок к боевым наградам получила орден Октябрьской революции; или у тестя 60 в апреле – вот она, дорожная карта кухонной плиты, так сказать!

Во-вторых, 99 % процентов мероприятий были позитивными с точки зрения, в основном, предсказуемого и безудержного веселья – это вам не то, что теперь, не буду перечислять грустные события.

В-третьих, подготовка к празднику всегда была сопряжена с поиском дефицита и изменением рейтингов родственников – каждый/ая гордился/ась тем, что именно он/она достал/а пять баночек майонеза или коричневую банку растворимого индийского кофе на свято.

А кто ничего не мог доставать, даже коробку конфет «Метеорит», скатывался в самый низ списка и от него все на какое-то время отворачивались, всё же оставляя шанс на исправление. Шучу, конечно)).

Меню всех праздников не содержало изысков и сводилось к традиционным блюдам. В моей семье это были пять салатов – оливье, «шуба», «мимоза», винегрет, плавленый сырок с чесноком. Разве что в летний период они усиливались шестым – из свежих огурцов и помидоров с луком, измельчёнными петрушкой и укропом.

Рецепты салатов уже никто не сохранял, потому что это было равносильно тому, как бережно записать, что после декабря будет январь; они были на столе 4 сезона; разбуди хозяйку среди ночи и спроси: «Тётя Настя, надо ли в оливье класть солёные огурцы?», а она, нимало не озаботясь, скажет разбудившему, что можно, но немного, и то срезав шкурку.

И уснёт дальше с улыбкой на устах.

Говоря об основных блюдах в моём доме, следует прежде всего отметить вершину. Речь о печёном картофеле. Он был особенным у нас, содержание крахмала в нём было запредельным; он лопался аппетитно при варке, а при запекании в духовке становился особенно вкусным и расхватывался гостями мгновенно.

Соль и подсолнечное нерафинированное масло прилагалось, и все с большим удовольствием наслаждались этим простецким блюдом, хрустели корочкой, дули на разваренные белоснежные ломти, совершенно не думая о том изобилии, что последует за этим блюдом.

Традиционно готовились голубцы, котлеты, тефтели. Из чего – честно, не знаю, некий фарш можно было купить в «Кулинарии». Мясо было в огромном дефиците.

Кстати, в те годы не было зазорным выставить на праздничный стол консервы – шпроты, сайру в масле, лосось в собственном соку, ветчину и даже «Завтрак туриста», ммммм! Всё это было в дефиците.

Картошка, реально, была № 1 в основной массе блюд нашей скромной кухни. И не только на праздники. Картофельные зразы, деруны с грибной подливой, картофельное рагу с тушёной говядиной, различные запеканки из картошки; отварная в мундире и без, и ещё десятки блюд из неё.

Нам с братом в обычные дни мама традиционно оставляла макароны – они тогда были, в основном, в виде длинных тонких трубочек и продавались на развес, картофельное пюре или пшённую кашу, которые я, придя из школы, разогревал братану.

Немного позже открылись так называемые «Домовые кухни» и я туда ходил с судком и эмалированным бидончиком, чтобы получить литр супа за 8 копеек и 2 котлеты с картофельным пюре, благо рядом.

Я не могу не пропеть оду замечательному блюду, которое и сегодня будоражит меня в предпраздничные дни – речь о студне. О холодце. О заливном. Студень вносили с зимнего балкона под аплодисменты – даже в моей не очень эмоциональной семье. Он был толщиной с «Краткий очерк истории философии» – это только мои коллеги-историки помнят увесистый тысячестраничный фолиант.