Однако вскоре шаги прекратились. Успокоившись тишиной, я снова припала к обуви и лишь спустя минуту заметила, что сын Елисея стоит в дверях и пристально наблюдает за моими действиями.

– Гордость здорово усложняет жизнь, без того непростую, – с некой весёлостью произнёс Тихон. – И как же часто она граничит с самообманом.

Я растерянно заморгала и выронила левый кроссовок, изрядно напрягшись. Теперь мне воочию приходилось наблюдать каждый аккуратный шаг. Оказавшись рядом, он склонился на колено и бережно высвободил мою правую ногу от обуви.

В груди затрепыхалось сердце, когда парень улыбнулся. Не от восторга, скорее от неожиданности. Я растерялась, а вместе с тем растерялись слова благодарности. Пусть после завтрака он был недостоин ни того, ни другого.

– Буду считать, что не расслышал скромное «спасибо».

Только сейчас я успела разглядеть крохотную родинку над вздёрнутой губой. Небрежная чёлка в свете луны ещё раз доказывала, что он не совершенен. Копилку изъянов дополнили лиловые кровоподтёки на скулах, розовеющий шрам на щеке, которых ещё утром не наблюдалось. Или мне просто не хотелось их замечать.

– Полагаю, теперь следует уложить даму в постель? – вернул он прежнюю интонацию, приподнимаясь на ноги. – Таков твой план?

Реальность градом обрушилась на голову.

– Или всё дело в деньгах? –  с издёвкой предположил Райский. – Только скажи, и я достану нужную сумму. Нет никакого интереса затягивать спектакль.

– С чего ты взял, что это игра? – сказала я как можно спокойнее. – Поверь, моё желание убраться отсюда превосходит твоё.

– Но ты ещё здесь, – подло напомнил он, зная о моём положение.

Доказывать ему обратное не имело смысла. Только не сейчас, когда он так крепко уверен в своей правоте.

– Не нужны мне ваши деньги. Я уйду при первой возможности, когда снова смогу ходить. Не забывай, что моё нахождение здесь – твоя вина.

– Разве? Ты сама бросилась под колёса.

– Потому что хотела спасти сестру.

– А ей что-то угрожало? – вскинул он бровь.

Я поспешила оправдаться, но тут же осеклась. Стоит ли бороться с тем, кто мерил правоту по шкале фактов, но был бесконечно далёк от морали? Его собственные аргументы были железными, наверняка, как и сердце.

– Я бы хотела остаться одной, – проговорила быстро, не скрывая напряжения.

– Уже гонишь меня из собственного дома? Так быстро? – хмыкнул Тихон. – А я думал, что ты начнёшь с собаки.

«Любой бы предпочёл свирепого пса, нежели тебя…», – колотилось в мыслях.

– А ты и впрямь малец. Типичный задира. Ещё немного, и я решу, что далеко не ноги волнуют тебя. Может, это что-то большее? – сама не верила, что произношу это, при этом не запнувшись. – Влюбился?

Мне оставалось надеяться, что он прокусит сарказм.

– Точно, – хохотнул парень. – Всегда мечтал о такой… красавице.

Попытка ответить парню грубостью была внезапно прервана. Его рука оказалась на моём затылке, наши взгляды поравнялись. Я вцепилась пальцами в коляску, чтобы не повалиться на пол.

– Послушай меня внимательно, девочка, – произнёс он с неким пренебрежением. – Ты наивно решила, что сможешь поживиться за счёт отца. Понимаю, твоя избушка разительно отличается от этой комнаты. Соблазны доминируют над совестью. Но твои планы задели меня. И в моих интересах вывести тебя на чистую воду.

Он сделал паузу. А я смогла вдохнуть.

– Сочла это за угрозу? – лживо обеспокоился он. – Так и есть. Я сделаю всё, чтобы твоё исцеление случилось как можно раньше.

На этих словах Тихон прошёл к двери.

– Спокойной ночи, София.

Поджав губы, я медленно переползла на кровать. Ещё долго корила себя за то, что не смогла отстоять собственную правду, но как же так сложно быть воином на чужой территории. Последней каплей в бокале сдержанности стало сообщение от Веты.

И как там во дворце? Сейчас умру от зависти. Лежу на бугристой подушке и слышу топот пауков за стенкой. Вот бы поменяться местами.

Отключив телефон, я накрылась одеялом и позволила себе пустить слезу.

Следующие недели я провела в компании Нелли, старательно выполняя её наказания: боролась с тренажёрами, питалась овощами и не теряла веру в себя. По средам и пятницам Елисей возил меня на массажи, а после предлагал прогуляться по парку, и я всегда соглашалась. Меньше всего я хотела возвращаться в обитель, где мне грозились расправой. Однако угрозы Тихона остались только словами.

Гуляя во дворе, я всё чаще засматривалась на его окна. Завсегда открытая форточка, засохший горшечный цветок, осадок пыли на стёклах. Казалось, он редко прибывал дома и возвращался лишь по ночам, что безусловно радовало. Он и его огромный пёс ненароком наводили ужас.

– До сих пор считаешь себя пленницей? – спросила Нелли, проследив за моим взглядом. Я насколько свыклась с её компанией, что порой не замечала присутствия девушки. – Поверь, у главного надзирателя есть дела поважнее. Едва ли ты входишь в его хобби. По правде там никому нет места.

– О чём ты? –  отвлеклась я от окон.

– Пусть он сам тебе расскажет. Моё дело за малым – постучать по спинке, если кто-нибудь из вас поперхнётся. Болтать мне не следует.

Впервые за несколько недель я искренне посмеялась.

– Нам не найти общий язык. Даже странно, что ты смогла разглядеть в нём что-то человечное. Мне знакомы неприятные люди, но он слишком…

– Ты не знаешь его, Софи. Тихон не подарок, но он способен скрасить твоё Рождество. Понимаешь, о чём я? – прозвучало двусмысленно.

– Не совсем.

– Парни вроде него живут в рамках крайностей. Что есть плохо для них ужасно, а хорошо – поистине волшебно. Они не имеют середины, и порой это чертовски привлекает. Взрыв эмоций. Ссоры. Сладкие примирения. И любая захочет стать той, кто послужит последним якорем. В самом хорошем смысле этого слова.

– И ты хотела быть тем якорем? – вырвалось с изумлением. Нелли отвела смущённый взгляд, а я всё поняла: – Ох, ты им была.

Девушка накрутила прядь на палец, хитро улыбнувшись.

– Все мы не без греха, знаешь ли. Но сейчас нас связывает только дружба. Поэтому я имею полное право заявить, что этот парень не однобокий.

Попытка представить этих двоих вместе потерпела крах. Слишком сложно, чтобы быть правдой. С таким же успехом хищник может подружиться с ланью.

– К тому же, я неспроста нахожусь сейчас здесь и терплю его выходки, – продолжала она. – Думаешь, мне нравиться ухаживать за двумя эгоистами, которые не перестают отстаивать своё никчёмное слово? Скандалы – главная изюминка этого дома.

– А где же мать Тихона?

Нелли повела плечом.

– Она сбежала, как только мальчуган родился. Не смогла ужиться с эгоистом, который отстаивал своё никчёмное слово, – повторилась она.

Кто бы мог подумать, что Тихон тоже был оставлен в детстве? Это объясняет его характер, но отнюдь не оправдывает.

– Ну вот, снова лишнего болтаю… Не мучай меня, Софи. Уверена, вскоре ты сама всё узнаешь. Всему своё время.

– Я никому не скажу, – искренне пообещала я, заезжая в дом.

Ещё никогда суббота не была для меня такой серой и дождливой.

Нелли отлучилась по делам, а Елисей уехал на фабрику, что изготавливала двери и уже не справлялась без его указаний. Звонки домой также остались без внимания, что сильно расстраивало. И пусть дни реабилитации прошли не без пользы, оставшись одной я не могла найти себе занятие. Новое умение стучать коленями было жутко скучным, а картинка в окне не менялась.

В какой-то момент дверь комнаты распахнулась, и я замерла. Передо мной возникло мохнатое чудовище, с полной пастью слюней и любопытным взглядом.

– Пшёл, – пискнула я, боясь пошевелиться.

Несмотря на приказ пёс соизволил приблизиться. Помещение наполнилось жутким клацаньем когтей по паркету.

– Кыш, болван, – сказала я чуть громче, и Рон оскалился. Спустя секунды он нагло обнюхивал мои ноги, пока я не могла разлепить от страха глаза. – Ладно, чудик. Ты не болван, хоть и выглядишь глупо. Беги, поиграй с бабочками.