— Я так не думаю, — достаточно резко ответил я.

Помню раздражение, которое начинало расти. Мне это не нравилось, и мне не нравилась эта встреча, этот разговор, и всё, что было до тебя, мне больше не нравилось.

И я решил тогда, что буду говорить ей честно, всё, что думаю, всё, что чувствую, и всё, что хочу от неё. А точнее то, чего от неё не хочу.

— Драко, давай закажем кофе и десерт. Мне хочется чего-то лёгкого, но сладкого.

Я был удивлён, потому что, выбирая это кафе, я хотел, чтобы ей было некомфортно. Это было магловское место, и, так как она — чистокровная волшебница, ей должно было неприятно находиться здесь, но она выглядела так, словно приходила сюда каждое утро.

Астория прекрасно говорила по-французски, непринуждённо общалась с официантом, и, казалось, её совершенно не смущало, что все, кто окружали нас, были маглами.

Как только официант ушёл, то я решил заговорить откровенно.

— Я выбрал это место, чтобы вывести тебя из состояния равновесия, но у меня это не получилось. Почему?

— Потому что случилась война, и многое уже неактуально. Я живу сегодняшним днём, Драко, и поэтому ждала встречи с тобой. Ты же знаешь, что нам уготовано будущее вместе? И я бы хотела расторгнуть договор.

Вот тогда я был поистине удивлён. Астория хочет разорвать договор, замечательно.

— Это возможно?

— Да, если все четверо не имеют никаких претензий, то это возможно.

— Я так понимаю, ты и твой отец не имеете претензий?

— Мы не имеем. Я — тем более. А мой отец согласен делать всё то, что я его попрошу. Многое изменилось, и сейчас актуальна свобода. Смешение крови тоже актуально.

— Ты хочешь смешать кровь?

— Я сказала про тенденции. Ты знаешь, я же всегда поддерживала свою семью. Отца, традиции, идеалы, но это не значит, что я была в восторге от всего, что они мне предлагали. Я всегда хотела выйти замуж по любви, но реалии были другие. А когда война закончилась, и многое изменилось, то я решила, что это шанс. Я хочу быть счастливой, и я хочу, чтобы мой муж был человеком, которого люблю я и который любит меня.

Тогда я откинулся на стул и рассматривал её, не скрывая это. Удивительно, что эта девушка, от которой я готов был услышать, что угодно, говорила мне то, что чувствовал я. И то, о чём думал всё это время.

— Когда я шёл на эту встречу, то был готов услышать всё, что угодно, но только не это. Я хотел сказать, что не хочу жениться, но слабо верил, что услышу что-то подобное.

— Ты не хочешь жениться вообще или не хочешь жениться на мне?

— Я не хочу жениться вообще. Мне нужен только один человек, но мы не будем с ней никогда вместе: это уже невозможно.

— Невозможно — это, когда человек мёртв. Она погибла во время войны?

— Нет, — я хотел прервать разговор и не понимал, зачем вообще Астория заговорила об этом.

— Ну, тогда нет ничего невозможного, Драко. Всё это — твои предрассудки.

— «Предрассудки» — я ненавижу это слово и его значение.

Она улыбнулась.

В это время нам принесли наш заказ. Я смотрел, как она пьёт кофе и ест пирожное. Была в ней лёгкость, сдержанность и чувство такта. И было что-то знакомое, узнаваемое и напоминающее мне маму. А всё «среда обитания», манеры и «чистая кровь».

«Хорошо, что всё так сложилось, что всё рухнуло, и сейчас эта девушка для меня была просто знакомой с детства, человеком, с которым мы росли, но никак не спутница жизни. Это хорошо», — так я думал.

Мне нужен был кто-то на меня не похожий, но самый родной и настоящий — и это была ты!

Я смотрел на неё и думал о тебе, о том, какие вы разные и как мне эта разница нравится.

— Ты сейчас думаешь о ком-то другом, о том, с кем тебе, кажется, невозможно построить жизнь. Я тоже так думала, но как только мы с тобой договоримся и разорвём этот контракт, то мы будем с ним вместе.

— Кто он? Полукровка?

— Да, он полукровка.

Я не был удивлён. Как только она начала говорить, то чувствовал, что она скажет подобное.

— А она? — этот вопрос был как молния, которая попала прямо в цель.

Пожар, который разгорался внутри, невозможно было потушить. Это была моя боль, та, с которой я жил.

— Она маглорождённая, и поэтому…

— Драко, не надо ничего говорить. Сейчас другие времена. Всё наладится, правда, — я тогда почувствовал тепло её ладони и спокойную улыбку.

— Хотел бы я в это верить.

И мне тогда казалось это невозможным, а сейчас, вспоминая её слова, я понял, что невозможного не бывает.

Почему-то тогда мне вспомнился Поттер. А ведь всё, что он говорил и делал, казалось невозможным, но всё случилось.

— Значит, мы можем разорвать договор. Твой отец не против, верно?

— Да. Остаётся твой отец.

— А вот с этим, думаю, будет проблема, — и думал, что это намного больше, чем просто проблема.

— Разве война не внесла свои коррективы?

— Астория, насколько я знаю, твоя семья не пострадала после войны и многое в вашей жизни осталось неизменно. Ведь так?

— Да, наша семья не пострадала. Мой отец создал фонд помощи тем, кто пострадал на войне, благотворительные вечера и встречи. А ещё он помогал в расследовании после войны. Через полгода он получил разрешение, которое мы так ждали и наконец-то переехали в Америку. В его жизни мало что поменялось. Это правда. Но для меня изменилось многое, и теперь я могу быть с человеком, которого любила. Мы любили друг друга, но не позволяли нашей любви вырасти во что-то большее. Наши отношения были платоническими, и моя душа плакала. Я знала, что никогда не полюблю тебя и не буду с тобой счастлива, знала. Потому что моё счастье было где-то недалеко, но мы не могли быть вместе. А после войны я поняла, что у нас есть шанс и этот шанс от меня ускальзывал, потому что ты не отвечал на мои письма, Малфой.

— Прости, Астория, но я часто веду себя так, ведь я тоже пострадал. Что касается моего отца, то будет не так просто. Война не изменила его. Да, она побила его, поломала, изувечила и забрала здоровье, но мой отец всё ещё остаётся Люциусом Малфоем. Если ты и твой отец сделаете всё необходимое, останется ход за мной.

— Я надеюсь, у тебя всё получится.

— Как только я смогу договориться о посещении, у меня есть такое право, ведь я видел его всего один раз. Так как я наследник и временно, в его отсутствие, являюсь единственным управляющим всего того, что он мне оставил, то имею право на встречу. Пора воспользоваться этой привилегией. Как только всё подготовлю и встреча будет назначена, то я приглашу тебя и твоего отца. Подготовь его, пожалуйста, чтобы не было сюрпризов.

Мне потребовалось три недели для того, чтобы вернуться в Британию, подготовить все документы, собраться с мыслями и приготовиться к встрече с отцом.

Я не знал: смотреть ему в глаза или нет. Думал, что с ним происходит и что он осознал за время, проведённое в заточении.

Хотел ли я его видеть? Не хотел. Потому что не хотел жалеть. Я знал его слишком хорошо и знал, что жалость — это то, что запрещено. Малфои никого не жалеют и не допускают жалости к себе.

И я знал, что ждать от него помощи бесполезно. Не хотел рассказывать ему свою историю и тайну Астории тоже не хотел. Но я знал, что мне придётся, иначе он ничего не подпишет.

На моё удивление, встреча с отцом прошла спокойно.

Люциус был болезненным, осунувшимся, молчаливым. Говорил только я, а он молчал, смотря куда-то в пустоту.

Потом вошла Астория и её отец. Они не обмолвились ни словом, подписали и пожали руки, произнося заклинание.

Взгляд отца блеснул жизнью только один раз, когда Гринграсс достал палочку для скрепления заклинания, вот тогда я увидел — отец жив!

Договор был расторгнут.

Они ушли, а я остался. У нас было немного времени, и тратили мы его на тишину и проклятое молчание.

Отец сидел напротив меня и продолжал смотреть в никуда. Его взгляд был отрешённым, ничего не выражал. Я думал, что, возможно, ошибся, сказав, что он остался прежним Люциусом, не предусмотрев, как меняются люди, лишённые свободы.