— Почему? — Гарри вздрогнул от неожиданности того, что он спросил это вслух.

— Что?

— Почему ваши отношения с Роном не сложились? Это из-за меня?

Он смотрел в глаза Гермионе и видел, как её зрачки расширились. Она начала сминать свою мантию, и он понял, что она занервничала.

— Гарри, это не из-за тебя. Действительно не сложилось. Ты же знаешь, после войны я вернулась в Хогвартс. Мне было необходимо… — она запнулась и, сделав небольшую паузу, продолжила: — Рон вернулся к своей семье. Как и мне, ему было это нужно. Я поддержала его в этом, а он поддержал меня. А после у нас ничего не было. Мы пытались, честно, но у нас ничего не получалось. Рон случайно встретил Лаванду, и как-то у них всё сложилось. Наверное, так и должно быть.

Гарри смотрел на неё и заметил, что, когда она говорила имена «Рон» и «Лаванда», её эмоции были ровными, но, когда она упомянула Хогвартс, что-то в её лице изменилось ровно на минуту. Позже она смогла совладать с собой и вернуть прежнее выражение лица. Что же было там, в Хогвартсе?

Может, её кто-то обидел, а он всё это время пропивал свои мозги, даже не спросив, ни о чём не спросив у неё.

— Гермиона, прости меня, я должен был давно спросить, что было там, в школе: что с тобой, почему ты всегда одна и возишься со мной? Ведь у тебя есть своя личная жизнь. Она же есть?

Лицо Гермионы изменилось, и цвет её кожи предательски поменялся. Она резко разжала мантию и поджала губы.

— Нет, Гарри, у меня есть Министерство и ты. Личной жизни у меня нет. У меня нет на неё времени. Ты выпил зелье? И это… — она положила перед ним свёртки с едой — он это знал точно. Он даже почувствовал лёгкий запах мяса.

— Спасибо, Гермиона, но я всё-таки думаю, что должен…

Она прервала его жестом.

— Гарри, всё хорошо, ешь. А я зайду позже

И она поспешила к выходу.

Гарри смотрел вслед тому, как она быстро удаляется. Резкий хлопок дверью заставил его несколько раз нервно моргнуть. Он вздохнул. Определённо с ней что-то было не в порядке, но что именно — он не знал. Гарри опустил взгляд на стол и стал разглядывать свёртки с едой. Это было его любимое занятие — угадать, что же принесла ему Гермиона Грейнджер на завтрак, на обед и на ужин.

— Докатился, — тихо сказал он и принялся разворачивать свёрток.

========== Часть 2 “Предисловие” ==========

Как только за Гермионой закрылась дверь кабинета Гарри Поттера, она увеличила шаг. Ей хотелось поскорее убежать туда, где её никто не потревожит. В свой собственный, маленький, от пола до потолка заполненный книгами кабинет. В её мир, в котором она чувствует себя в безопасности.

Её милый и родной Гарри уже несколько лет не вылезает из этой чёрной дыры, в которую сам и залез, хоть она и стойко помогает ему выбираться. Ведь в её жизни, кроме работы и Гарри, ничего не осталось или ничего никогда и не было.

Рон стал для неё другим — не чужим, но кем-то не своим. У него была другая семья. Настоящая семья: с женой и ребёнком. Родители её не помнили, а остальное уже было неважно.

Гермиона резко остановилась и выдохнула, прислонившись к стене. Ей захотелось сползти по ней к полу и распластаться на нём. Что-то в душе так заболело, словно чёрная дыра внутри разрасталась и ни для чего другого уже не осталось места.

Резко в её голове возникла мысль: что, если она всё расскажет Гарри? Поведает ему свою боль, своё переживание, свою тайну, которую она хранила несколько лет, то, о чём никто не знал? Знал только тот, о ком и была эта тайна. Но могла ли она раскрыть её? Это тайна разрасталась в ней с каждым днём: одна или две мысли возникали в течение дня и напоминали ей о том, что было, и о том, чего больше нет. А ночью она видела сны, воспоминания или желания того, что должно было быть, но никогда не случится.

Эти глаза, зелёные глаза Гарри Поттера, которые смотрели на неё, и вопрос про неё, что с ней…

Гермиона захотела рассказать, поведать ему свою историю. Просто так, потому что наболело, потому что ей некому больше это рассказать.

И она резко встала, отряхнула свою мантию и пошла назад, туда, где была дверь, что привела бы её в кабинет Гарри Поттера, её лучшего друга и человека, которому она доверяет. И как только она к ней подошла и занесла руку, чтобы открыть, Гермиона замерла. Правильно ли она поступает или ошибается? Гермиона потрясла головой и нажала на ручку.

— Гарри, я должна кое-что тебе рассказать, что-то важное, что-то про себя, то, чего ты не знаешь, — Гермиона запыхалась и прервала свою речь, посмотрев на Гарри.

Гарри Поттер ел ту самую еду из свёртков, именно то, что она ему принесла. Он откусывал тост и выглядел весьма довольным, но немного растерянным. Всё-таки это было необычно — Гермиона Грейнджер вернулась. Неужели она что-то забыла?

Всё это она прочитала в его глазах, но резко увидела, как его зрачки расширяются, и ухмыльнулась. До Гарри дошёл смысл её слов. И сейчас, замерев с этим тостом в руках, он смотрел на неё, не моргая.

Гарри что-то промычал и кивнул, ведь говорить он не мог, так как рот у него был набит едой.

— Гарри, со мной не всё в порядке. Вот уже много лет я живу с дырой в сердце и с надоедливыми мыслями. А что если… Что если бы было… — она прервалась и замолчала.

Гермиона вздохнула и, закрыв за собой дверь, подвинула для себя кресло, чтобы сесть. Она стала разглаживать несуществующие складки на мантии, а потом провела ногтем по столу, словно собиралась изучить все вкрапления, выемки на нём.

Гарри интенсивно дожёвывал, чтобы наконец заговорить с подругой. А пока он просто протянул ей бумажный листок, самый обычный. Она посмотрела на него и взяла, благодарно кивнув.

Гарри знал её и её привычки. Когда она нервничает, то может делать из бумаги журавликов. Это её успокаивает. Они всегда понимали друг друга и знали, что им необходимо. Им было проще, потому что они оба выросли в мире маглов. У них были похожие привычки и пристрастия. Мир маглов вырастил их, и в этом была их одинаковость.

— Я хочу тебе рассказать всё-всё, что было со мной и чего со мной не было. Может быть, после этого мне станет легче. Знаешь, так говорят: стоит что-то рассказать, чтобы потом стало легче, — Гермиона вздохнула.

— Ты можешь мне ничего не рассказывать. Мы будем жить, как жили. Я не это хотел сказать, — Гарри тоже вздохнул. — Я постараюсь завязать с алкоголем и этим образом жизни, — он раскинул руки и хотел что-то обозначить.

Гермиона просто кивнула. Ведь она знала, о чём он говорит и о чём думает. Она понимала его.

Гарри положил недоеденный тост и отодвинул от себя все свертки. Он надвинул поудобнее очки и сложил руки на столе, приготовившись слушать. Девушка внимательно на него посмотрела и улыбнулась.

— Я вернулась, чтобы заново пройти весь седьмой курс, чтобы мне ничего не мешало получить знания и пойти дальше, по той дороге, которую я сама выбрала для себя. Когда я вернулась в Хогвартс, то узнала, что нас вернулось мало, ничтожно мало. Мы присоединились к тем ребятам, которые учились тогда на шестом курсе, а теперь они были полноценным седьмым. А мы стали добавочными элементами. С Гриффиндора нас всего было двое: я и Невилл. Но больше всего я удивилась, когда увидела там двоих Слизеринцев. Я знала, что из них может кто-то вернуться, но не знала, что вернутся именно они. Один — это сын самого активного Пожирателя смерти, преданного Волан-де-Морту, Теодор Нотт. И несмотря на то, что тихий и скромный Теодор никогда не поддерживал отца, он был сыном Пожирателя смерти и он вернулся. Вернулся сам, по своей собственной воле, чтобы закончить обучение точно так же, как и я. Тогда меня это напугало. Но больше всего меня поразило возвращение Драко Малфоя, ведь он был самым юным Пожирателем смерти и обладателем метки, — Гермиона замолчала.

Она положила красивого, изящного журавлика на стол, и Гарри взял его. Задумчиво разглядев этого журавлика, он поднял свой взгляд на Гермиону.

— Ты про них мне хочешь рассказать, да? Они что-то сделали с тобой, что-то, что ты боялась мне сказать, да? — его голос нарастал.