— Малфой ошибался, но он тоже делал свой выбор, пусть и не сразу, но он боролся за мир. Его выбор, его любовь — это всё ответ на твой вопрос. Гермиона — вот что является примером того, что Малфой изменился. Разве мог бы ярый последователь Волан-де-Морта полюбить маглорождëнную? Нет, не мог. А потому Малфой им и не был.

Гарри кивнул, не думая.

— Я рад, что ты пришёл, Теодор.

— Гарри, хочу пригласить тебя, когда поправишься, на замечательный малиновый пирог от моей жены. Она ждёт тебя, Гарри. Она ждёт и Гермиону, уже очень давно.

— Она умеет печь?

— О, дружище, ты не представляешь. Кулинария — это её страсть. Конечно, всё, что делает Луна, своеобразно, но это стоит попробовать.

Теодор засмеялся, и Гарри стало как-то проще от всего, что происходило. Мир больше не был серым, больше не было разделения, и, казалось, всё так, как и должно быть. Словно не было тяжёлого прошлого, а человек с другого факультета был хорошим товарищем, потенциальным претендентом на крепкую мужскую дружбу.

Для Гарри это было важно, потому что, потеряв своего лучшего друга из-за предрассудков, сомнений и страхов, он приобретал друзей в людях, в которых не был никогда уверен, которых сторонился и не замечал. А человек, который сидел сейчас рядом, не думал о том, какой Гарри, что он отличается от него, он просто звал его в гости к своей жене на малиновый пирог, и это было больше, чем приятно, — это было необходимо.

— Спасибо тебе! За то, что тогда рассказал мне. Гермиона не захотела со мной делиться, и в какой-то момент она испугалась и пожалела о своих откровениях. Я знаю, что не должен был лезть вот так напрямую в её жизнь, но я хотел, чтобы она была счастлива, просто счастлива, понимаешь?

— Понимаю, поэтому и рассказал. Я не тот человек, который рассказывает тайны своих друзей. Я понимал, что они заблудились. Слишком много времени прошло, а счастье они так не обрели. Любовь нельзя убить временем, и я это понимаю. Ладно, Поттер, поправляйся, и мы ждём тебя в гости!

— Спасибо, — тихо сказал Гарри. Улыбка словно проникла в его сердце, душу, и Гарри стало светлее.

***

Гарри мерещились видения, но полноценный сон так и не наступал. Он ворочался сбоку на бок, и разные лица, предметы — всё это беспокоило его, возникая в сознании. Калейдоскоп смешанных картинок мешал расслабиться и погрузиться в необходимый, лечебный сон. Такой нужный ему после потерянных сил.

Матрас стал таким неудобным, что на теле оставалось неприятное жжение.

Гул в ушах стал нарастать, громче, протяжнее.

Гарри стало казаться, что в помещение так жарко, что его кожа будто нагревается.

Он не помнил точно, когда лёг и сколько он проспал, да и спал ли он вообще. Дремота была ужасной, давящей, и Гарри потерялся во времени.

Наконец-то устав от этого дискомфорта, он открыл глаза и уставился в сумрачную темноту с дребезжащей тишиной. Он выдохнул горячий воздух и откинул голову набок.

Перед ним был силуэт, казалось, будто невесомый. В комнате явно кто-то был, и прямо рядом с ним, в углу этой небольшой комнаты, кто-то сидел. Гарри чувствовал взгляд этого «кого-то» на себе.

Он тяжело сглотнул, и его рука дрогнула. Гарри хотел нащупать на прикроватной тумбочке свои очки, чтобы разглядеть, кто же там сидит, но почему-то его пальцы нащупали палочку, которая всё это время была рядом в складках простыни и одеяла.

Гарри ничего не боялся: ни темноты, ни того, кто прятался в ней. Просто привычка всегда держать палочку наготове осталась. В жизни бывает всякое, а он не всякий человек, который доверяет жизненным ситуациям.

— Не напрягайся, Поттер. Тебе незачем меня рассматривать. Это всего лишь я, — тихий голос послышался из тёмного угла.

— Малфой, ты меня не напугал, но я не привык разговаривать с расплывшимся пятном. Что тебе нужно?

— Мне ничего не нужно от тебя. Всё, что нужно, ты уже сделал. Знаешь, Поттер, всё, что ты натворил, так нелепо, но в то же время очень смело. Кто ради дружбы может пожертвовать своей жизнью? Я всегда знал, что ты чокнутый, но теперь считаю, что ты хороший человек, пусть и чокнутый.

— Знаешь, Малфой, а я никогда не знал тебя. Для меня ты был просто неприятным парнем. Я тебя никогда не боялся, но знал, что мы с тобой смотрим в разные стороны и по-разному видим этот мир. В какой-то момент я стал подозревать тебя во всём и знал, что ты способен на многое ради своей семьи, своего состояния, благополучия и, в конце концов, жизни. А потом я понял, что ты просто такой же, как и я. Каждый из нас боролся за своё. А когда Гермиона мне рассказала, что любит тебя, то я понял, что тебя не знаю. Ну, не могла она полюбить человека, у которого нет сердца, чёрствая душа и совершенно нет мозгов. Она не могла, и я всё это сделал ради неё. Она достойна любви, не тебя, Малфой, а любви. А любит она тебя. Так что, так вышло, Малфой, так вышло.

Гарри не видел выражение его лица и не мог заглянуть ему в глаза. Он знал, что в любом случае это бесполезно, ведь человек, который сидел в углу этой небольшой комнаты, отлично владел мастерством маскировки. Все эти годы он научился менять тысячу масок и никогда не показывать подлинных эмоций на своём лице.

— Я не знал, что когда-то скажу это, но спасибо тебе, Поттер. Но больше никогда так не делай. Жизнь — это всё, что у тебя есть.

Гарри услышал шевеление в той стороне, где сидел тот самый человек, и увидел, как фигура в углу зашевелилась и выросла в длине.

Малфой какое-то время стоял неподвижно, а потом двинулся в сторону двери.

— Стой, Малфой. А ведь ты вернулся не просто так, верно? Ты нашёл бы её! Ты пришёл бы к ней и без меня. Скажи мне, я прав?

— Я просто хотел быть рядом, дышать с ней одним воздухом и ходить по одним и тем же местам. Я хотел стать тенью, которая могла быть рядом, пусть даже так, незаметно. А потом случай в виде вашего рыжего друга, которого я встретил случайно, изменил моё виденье наших отношений. Эта встреча запустила механизм, который уже нельзя было остановить. Мне нужно было время, чтобы приготовиться к встрече с ней. Я не хотел просто так появляться и выяснять, кто же из нас был не прав, кто виновен в том, что мы упустили столько времени. Я не знал, что она чувствует и о чём она думает. Я знал только одно: в тот день, когда я встретил Уизли, на руках он держал ребёнка, который истошно орал. Он что-то повторял, и из этих фраз я ничего не понял. Лишь одну, громкую фразу: «А вот и наша мама». От этой фразы у меня сжалось сердце, и я хотел спрятаться за тот угол и аппарировать в туже секунду. Что-то остановило меня, и я захотел взглянуть на неё, посмотреть, ведь я давно её не видел. Зацепить хотя бы взглядом её удаляющийся силуэт, и когда повернулся, то увидел совершенно другую девушку. Это была не Гермиона. Моё сердце забилось настолько сильно, что даже причиняло боль. С тех пор я знал только одно — Гермиона не восстановила отношения с Уизли и не вышла за него замуж, а значит, у неё были на то причины. Надежда закралась в моё сердце, и с тех пор я стал готовиться к встрече. Это моё время, но ты у меня его забрал. Только теперь я буду действовать вместе с ней. Знаешь, несмотря на это, я благодарен тебе, потому что теперь я больше ни в чём не сомневаюсь. Спасибо тебе, Поттер, за то, что ты так нелепо хотел умереть.

— Очень остроумно, Малфой.

Гарри слышал, как закрылась дверь, и тишина обрушилась на эту комнату. Малфой ушёл, но вместе с ним ушла вся тревога, сомнения. И теперь он знал, что всё будет хорошо, и Гермиона обязательно будет счастлива, обязательно!

========== Часть 10 “В стенах прошлого” ==========

Гермиона сидела на кровати в кромешной темноте. Она обняла свои острые, худые колени, накинутые плюшевым покрывалом, и смотрела в одну точку, не мигая, до сухости в глазах. До болезненного напряжения.

Целый день она пребывала в забытье, а под самый вечер, проснувшись, её накрыл холодный страх, который не давал покоя, ни минуты покоя.

Правда, которую она услышала совсем недавно, звучала в её голове снова и снова, словно запись. Его слова: