В дверях Малфой посмотрел на Рона, и последний на секунду удивился, что во взгляде школьного недруга не было колкости, злости, презрения. Ничего из этого не было. «Почему он смотрит как человек?», — подумал Рон, и его передёрнуло от собственных мыслей.

Рон не любил Малфоя и относился к нему, как к чему-то плохому, изначально плохому, и не ждал от него ничего хорошего. Но этот взгляд заметил даже он. Было в нём что-то живое, настоящее и такое, чего не могло быть во взгляде Малфоя.

Рон задержался в дверях и задумался, но думалось ровно минуту — на этом всё и закончилось.

— Гарри, как ты? Я не мог больше ждать. Я ничего не понимаю. Это что, всё из-за меня? Прости, я задержался и не должен был подводить тебя. Не думал я, что всё так получится.

— Рон, это не из-за тебя, поверь. И всё у нас в порядке. Я просто очень люблю Гермиону и…

— Как? — голос Рона приобрёл писклявые нотки. — Я же думал, что ты… ну… — Рон прервал свою фразу, и ему стало стыдно от того, что он хотел произнести.

Рон так и не смог привыкнуть к той правде, которую ему раскрыл Гарри. Он не смог понять, как это возможно. Рон был настолько традиционным человеком, что ему даже неприятно было находиться рядом с подобными людьми. И он не мог ничего с собой поделать, но пытался. Ведь Гарри для него оставался родным человеком. Просто между ними была огромная пропасть. Рон себя утешал и говорил себе, что если что-то случится, то он обязательно будет рядом, а пока можно держаться в стороне. Так легче, так проще.

— Гарри, я тебя тоже очень люблю. Но разве это стоило того? — почти прошептала Гермиона.

Гермиона встала и заглянула Гарри в лицо. Она хотела дотронуться ладонями до его щёк, но побоялась сделать это. Она посмотрела в его зелёные глаза и пыталась сказать ему «Спасибо» одним только взглядом, но ей было стыдно. Стыдно, что из-за неё он причинил себе боль.

— Вы что, вместе? Я же думал, что ты… ну… ты сам мне так сказал, — Рон не унимался, но голос его немного дëргался.

Гермиона повернулась и посмотрела на Рона так, что ему стало неловко. Он попятился назад, словно рак и резко остановился, посмотрев на неё в упор, как бы давая сдачи.

— Гермиона, беги за ним, иди. Зря я что ли… — Гарри хотел крикнуть, но получилось что-то вроде визга. — Ну же, Гермиона!

— За кем? — Рон перевёл взгляд с Гермионы на Гарри.

— Гарри, спасибо, — прошептала она и, подойдя к Гарри, наклонилась, невесомо поцеловав его в кончик носа.

— Ничего не понимаю, совершенно ничего, — Рон растерянно проследил за тем, как Гермиона открывает дверь и уходит, не обернувшись.

— Рон, всё хорошо. Я посплю, ладно? Я позже тебе всё объясню, непременно, — Гарри сказал это из последних сил, и его веки стали тяжёлыми, а палата начала расплываться перед глазами.

Гарри Поттер уснул, и его последняя мысль перед погружением в темноту была: «Всë было не зря».

========== Часть 9 ” Посетители” ==========

Гермиона прижалась спиной к двери, за которой находился Гарри. Она жадно вдохнула, словно до этого дышала урывками. Закрыв за собой эту дверь, она захлопнула и дверь в прошлое.

Гермиона знала, что теперь не будет как прежде. Все карты открыты, и все слова сказаны. Его последние слова: «Вы знаете, где мне найти», — остались на слуху Гермионы. И она знала, что сможет найти его здесь завтра и послезавтра. Она знала это, и потому была спокойна.

А сейчас ей хотелось лишь одного — спать. Вечер, перешедший в ночь, которую она провела в движении, и утро, которое ворвалось неожиданно вместе с трагичными новостями. И сейчас, когда она знала, что Гарри жив, усталость вернулась и накрывала Гермиону тонкой вуалью сонливости.

Она обязательно отправит письмо в Министерство с предупреждением, что не придёт, и ей впервые было плевать, что об этом подумают окружающие. Грейнджер тоже имеет право на дополнительный выходной, на сон, и она тоже может уставать. Она обязательно найдёт Малфоя, обязательно, но чуть позже. Они так долго были порознь, что одна ночь не станет для них яблоком раздора.

Она чувствовала, что силы из неё уходят, мысли начинают путаться, взгляд становился тяжёлым, хотелось поскорее выйти и аппарировать домой, чтобы зарыться в прохладную постель и погрузиться в сон.

***

Гарри проснулся и не обнаружил рядом Рона. Он не обнаружил никого, только тишину и спокойствие, царившее вокруг. Рука начала шевелиться, и он почувствовал, что в ней появляется незначительное количество сил. А это значит, что он идёт на поправку.

У Гарри было полно недоделанных и неотложных дел, которые ждали в письменном столе его рабочего кабинета.

Ему поскорее хотелось вернуться в строй и зажить своей жизнью, которая оказалась, на удивление, прекрасной.

«По ту сторону ничего нет», — теперь он это точно знал. Ничего такого, к чему можно стремиться. Жизнь показалась Гарри бесценным даром, и ему поскорее хотелось выйти, вдохнуть свежий воздух, снять обувь и пройтись босиком по шелковистой, зелёной траве. Ему хотелось есть, а еда должна быть сочной, пряной и ароматной. Гарри хотелось жить.

Всё, что он сделал, было ради того, чтобы Гермиона смогла очнуться от своего летаргического сна. Ему хотелось, чтобы она увидела человека, которого любила и поняла, что в этой жизни есть только единственный шанс, который упускать никак нельзя.

Он верил, искренне верил в то, что Малфой её любит и, несмотря ни на что, они будут вместе.

Как только он увидел, как Малфой смотрит на неё, прямо здесь, в этой больничной палате, сомнения, которые копились, молниеносно исчезли. Теперь он знал точно, что поступил не зря, и у его Гермионы обязательно всё будет хорошо!

Дверь скрипнула, и мысли в голове Гарри попрятались в тайные уголки. Он сощурился и присмотрелся: кто же там шуршит?

— Ну что, привет, удивительный человек, — весёлый голос мгновенно снял напряжение, возникшее у Гарри.

Он узнал этого человека сразу, услышав его приветствие и эти нотки с лёгким весельем.

— Привет, Теодор. Не ожидал, что ты станешь меня навещать.

— Ну а как же? Я не мог не прийти. Знаешь, Гарри, ты меня никогда не перестанешь удивлять, — Теодор засмеялся и аккуратно присел на краешек кровати.

— Дай мне, пожалуйста, очки.

Теодор взял очки и покрутил в руках. Гарри попытался перехватить, но он только ухмыльнулся и ловко водрузил их на переносице Гарри.

— Знаешь, Поттер, то, что ты сделал, конечно глупо, но всё-таки у тебя отважное сердце, дружище, — он замолчал, чтобы снова заговорить: — Мы с Полумной думали, что это ещё одна удивительная история о любви, но когда Малфой уехал, а она пришла в хижину и осознала, что его больше тут нет, то поняли, что они совершили самую большую ошибку. Я хотел ей всё объяснить, но Гермиона меня и слушать не стала. Малфой же твердил лишь одно: «Я хочу, чтобы она была свободна, свободна от меня, от прошлого, от войны, которая случилась». Полумна сказала, что им нужно время, без него они не смогут быть вместе. Тогда я не понял, о чём она, но сейчас как никогда понимаю.

— У тебя мудрая жена.

Теодор улыбнулся и коснулся локтя Гарри. Жест поддержки и благосклонного отношения пришёлся Гарри по вкусу.

— Знаешь, если мы не будем делать что-то хорошее для наших близких, мир погрязнет в темноте. Ведь если мы не будем друг за друга, что тогда случится с миром?

— Очень странно слышать это от слизеринца.

— Вот, — Теодор вскинул указательный палец и закатил глаза. — Это главное заблуждение: когда делят на чёрное и белое, на факультеты, на плохих и хороших… Нет, Гарри, не важно, на каком факультете я учился, важно только то, что я сделал или не сделал.

— Да, ты прав. Я никогда не хотел никого разделять. Я лишь не хотел быть плохим и всегда боялся, что меня сравнивают с ним.

— В этом и твоё отличие, Гарри. Ты никогда не будешь похожим на него и никогда не был. Ты всегда шёл на стороне добра, всегда. Ты сомневался и делал выбор, свой выбор.

— Ну а как же Малфой? — немного тише спросил Гарри.