— Могу я поговорить с тобой наедине?

Он хватает меня за бока, его глаза сверлят меня, его взгляд обхватывает вокруг мою грудную клетку и стягивает ее. Его пальцы дергаются на моей талии.

— Пожалуйста, — шепчу я, глядя на него из-под ресниц.

Мои чувства размыты, мое внимание приковано к нему, но я слышу, как за нами захлопывается дверь.

Его руки проводят по моей спине, заставляя мурашки бежать по коже. И вдруг я не просто пытаюсь успокоить ситуацию. Я отчаянно хочу, чтобы он был рядом, воспоминания о том, что было раньше, пронзают меня и разжигают желание, пока огонь не закипает в моих венах.

На этот раз именно я наклоняюсь и целую его.

38.ДЖЕЙМС

Я никогда в жизни не принимал наркотики, но я представляю, что это ощущение схоже с тем, что происходит, когда Венди течет по моим венам.

Всепоглощающе.

Я крепко вцепляюсь в нее, когда ее язык касается моего, желая искупаться в ее вкусе, чтобы утопить воспоминания, захлестнувшие мой разум. Я был так близок к тому, чтобы потерять ее. Страх и ярость бурлили в моей крови, пока я не стал видеть только красное, но я сдержал себя в руках, ожидая услышать, как имя Тины Белль сорвется с губ Томми.

А потом Старки, этот идиот, каким он и является, всадил пулю в голову Томми, сказав, что его палец соскользнул со спускового крючка.

Он должен быть глупцом, если думает, что я поверю в такое жалкое оправдание. Но я разберусь с ним после того, как разберусь со своими демонами.

Крок.

Одно только имя вызывает во мне отвращение, а за ним — стыд. Это невозможно. Питер не знает о нем — никто о нем не знает.

Если только они не выпытали эту информацию из Ру.

Мысль о том, что мой самый близкий друг разгласил мои самые темные секреты моему смертельному врагу, порождает инферно ярости, которую я выплескиваю в рот Венди, и она глотает ее как воду, как будто ей нравится ее вкус.

Мои внутренности бурлят и плюются, мой разум борется между тем, чтобы сломать все на своем пути или разрезать себя, пока отпечаток памяти о моем дяде не будет стерт из моей души.

Мой рот отрывается от рта Венди, когда резкая боль пронзает мою грудь, и кошмары из моего детства вспыхивают в моем мозгу.

Венди хватает мою руку и кладет ее на сердце, прикусывая зубами мою нижнюю губу.

— Отдай это мне, — шепчет она.

Я качаю головой, мое тело дрожит.

— Мне нечего тебе дать.

Ее рот тянется вдоль моей челюсти, прижимая мягкие поцелуи к моей коже.

— Так отдай мне все свое ничего, — отвечает она.

Ее слова проникают в самую глубину меня, смешиваясь с моей яростью, пока я не ломаюсь. Мои руки крепко сжимают ее, и я переворачиваю нас, наклоняю ее назад над столом, поднимаю ее руки над головой и сжимаю ее запястья в своих руках.

— Не притворяйся, что я тебе не безразличен, — выплевываю я. — Не сейчас. Я не вынесу этого.

Мой голос срывается от жжения в горле.

Глаза Венди расширяются, когда она смотрит на меня, ее губы распухли и розовые от поцелуев.

— А что, если я не притворяюсь? — шепчет она.

Мой желудок переворачивается, грудь сжимается от ее слов.

— Я не дал тебе повода, чтобы хотеть заботиться обо мне, — я прижимаюсь к ней всем телом, мои бедра оказываются между ее ног, бумаги на рабочем столе хрустят под нашим весом. — Я нехороший человек.

— Я знаю, — дышит она.

— Я пытал, — я опускаю губы вниз, касаясь ими ее шеи. — Я убивал, — поднимая свободной рукой ее рубашку, я провожу пальцами по ее боку, мой рот касается ключицы, затем переходит на выпуклости ее груди. — И я сделаю и то и другое снова, ни о чем не жалея. Я наслаждаюсь этим.

Ее ноги сжимаются вокруг моих бедер.

Моя рука отпускает ее запястья и прижимается к ее лицу, ее кожа мягкая под подушечками моих пальцев. Моя грудь вздымается, когда сердце бьется о ребра.

— Но я сожалею всеми фибрами своего существа, что хотя бы на мгновение ты пострадала от моих рук.

Ее глаза расширяются, прекрасные оттенки коричневого блестят.

— Ты, без сомнения, единственное добро, которое я когда-либо знал, — я прислоняюсь лбом к ее лбу, мое дрожащее дыхание пробегает по ее губам, мой большой палец трется о ее щеку. — Так что... не лги мне, Венди, дорогая. Потому что мое сердце не выдержит, если ты это сделаешь.

Она приподнимается, ее рот сталкивается с моим, страсть взрывается на моих вкусовых рецепторах. Я стону, когда она обхватывает меня своими конечностями, мой член твердеет, когда он трется о нее.

Все мои волнения направлены на нее, а не на весь мир, и я теряю себя в этом моменте.

Я тянусь к горловине ее рубашки, дергаю, пока она не разрывается на две части, обнажая ее соски, розовые, твердые и великолепные. Я втягиваю один из них в рот, верчу под языком, пока мои руки спускают боксеры с ее ног.

Она вздыхает, её спина выгибается дугой. Мое сердце разрывается от желания заставить ее увидеть. Показать ей, что я чувствую, потому что я никогда не умел говорить словами. Во всяком случае, не теми, которые имеют значение.

Я хочу, чтобы она выбрала меня.

Не потому, что я требую этого, а потому, что она может.

Мои пальцы проникают между складок ее киски, скользя по влаге.

Я прокладываю путь вниз по ее торсу, целуя и посасывая, извиняясь языком и зубами за все, чем я ее обидел, за всю боль, которую, как я знаю, что причинил.

Мое лицо оказывается между ее бедер, и я глубоко вдыхаю аромат ее возбуждения, заставляя желание покрыть мою кожу.

— Всегда такая мокрая для меня, милая, — я просовываю два пальца внутрь, наблюдая, как ее тугие стенки всасывают их. — Ты такая хорошая девочка. Ты знаешь это?

Ее ноги дрожат, когда она раздвигает их шире, открывая себя для моего пиршества. Она получает удовольствие от похвалы. Запутавшись пальцами в прядях моих волос, она тянет меня вперед. Я охотно повинуюсь, погружая ее клитор в свой рот, ее вкус взрывается на моем языке. Я стону, вдавливая свое лицо в нее еще глубже, желая утонуть в ее сущности, пока не почувствую ее в своей душе. Я скольжу пальцами внутрь, изгибая их вверх, прежде чем выпустить их обратно, затем опускаю их ниже, чтобы покрыть ее возбуждением другое отверстие.

Ее ноги сжимаются вокруг моей головы, и слюна собирается в передней части моего рта. Я слегка приподнимаюсь, мои руки сильно раздвигают ее бедра, пока она не оказывается широко раскрытой и выставленной напоказ. Я капаю слюной, наблюдая, как она стекает из моего рта на верхнюю часть ее красивой розовой киски, затем скользит вниз и еще дальше вниз, пока, наконец, не стекает на стол под нами.

Она вздрагивает, а я ухмыляюсь, мой член пульсирует от развратного зрелища. Мой палец нажимает на ее отверстие, пробегает по половым губам, пока не достигает тугого кольца мышц, которое теперь скользкое и влажное.

— Какая грязная девчонка, не так ли? — хриплю, мой живот сжимается от желания. Я втягиваю ее клитор обратно в рот, вращая языком восьмерку, а пальцем дразня ободок ее анального отверстия.

— О Господи, — она заинтригована.

Я открываю рот шире, моя слюна смешивается с ее соками, заливая ее до тех пор, пока они не скапливаются на столе.

— Я не думаю...

— Шшш, — успокаиваю я. — Не думай, милая. Просто возьми это.

Я ввожу кончик пальца внутрь, убедившись, что смазки достаточно, чтобы это было приятно, а не больно.

— Блядь, — кричит она.

Мой рот снова погружается вниз, язык попеременно то погружается в ее киску, то крутится вокруг ее клитора. Нечленораздельные стоны вылетают из ее рта, ее тело дергается, а моя свободная рука поднимается вверх, надавливая на плоский живот.

Когда ее дыхание прекращается, я понимаю, что она близка.