Главное было – дожить до шести утра. В это время народу на вокзале становится больше, и патрульные занимаются только очевидно пьяными и агрессивными дебоширами.

Разобравшись с билетами, покупаю себе две сосиски в тесте и кофе из автомата.

Ммм… Вгрызаюсь в обветрившую булку, испытывая невероятное жадное удовольствие и ощущая, что наконец-то успокаиваюсь от навязчивых мыслей о Северове.

Вероятность нашей новой встречи очень мала. Хотя бы потому, что я езжу на общественном транспорте, а он на личной машине.

Но триггер не отпускает. И устраиваясь удобнее на козырном месте возле батареи, я думаю о том, что у моего мужчины непременно будут такие же широкие плечи, как у Сергея, и пахнуть он будет так же приятно: каштаном, перцем и какой-то пряной травой…

– Девушка!

– Ммм… – ёжусь я от громкого голоса над ухом.

– Девушка, ваши документы! – Голос становится строже и тяжелеет.

Меня подкидывает от него, будто пружиной, и я воровато озираюсь по сторонам, видя перед собой двух полицейских.

– Ваши документы, – теряя терпение, рявкает мужчина.

– Да, секунду, – киваю я, шарю рукой по соседнему креслу, и меня окатывает липким жаром по спине.

Рюкзак! Его нет!

Софья

– Ну, пожалуйста, можно мне позвонить! – Я кричу в пустоту гулкого коридора и в отчаянии качаю руками решетку, пытаясь привлечь к себе внимание ее металическим скрежетом.

– Эй, угомонись, подруга, – подаёт голос из угла камеры женщина с потекшим ярким макияжем на лице. – Эти до распоряжения начальника или бабла на лапу ещё никого ни разу не отпустили. День рабочий не задался, – она накидывает на выжженные перекисью белые волосы капюшон, – так хоть высплюсь. Отпустят утром, куда денутся.

– Извините… – шепчу.

Устало врезаюсь затылком в прутья решетки и стекаю по ним вниз, присаживаясь на корточки.

Студенческий, зачетка, документы на квартиру, кошелёк… Все! Все было в рюкзаке! Вот кому он понадобился? Старый, девчачий… Как теперь документы на квартиру восстанавливать?

И как я так крепко уснула, что на другой бок перевернулась и с рюкзака голову убрала?

Хорошо, что хоть паспорт остался в интернате. Нужно просто дождаться утра, позвонить маме Любе, и она все решит. Стыдно перед ней. Ну а что делать?

Поясница чувствует гуляющий по полу сквозняк и заставляет меня снова подняться на гудящие от усталости ноги.

Скорее всего, начальство приходит у них в девять. Это пока они чаю попьют, смену сдадут… ох! Примерно часа четыре тут куковать.

И на это время в моем распоряжении: тесная камера примерно на восемь квадратов, тусклая лампочка под потолком и две узкие длинные лавки, приваренные к стенам напротив друг друга. На одной из них развалился и спит какой-то пьяный бомж. Подходить к нему мне хочется меньше всего, потому что даже пахнет он специфически. А на второй, вытянув вперёд ноги в высоких ботфортах, сидит та самая женщина, которую я пять минут назад разбудила.

Осторожно присаживаюсь на край ее лавки и тоже накидываю на голову капюшон, чтобы хоть как-то абстрагироваться от мерзкой атмосферы кпз. Страшно представить, какой контингент здесь обычно ночует, и чем болеет.

– Тебя за что, мелкая? – Слышу голос своей соседки по лавке за спиной. – Сперла чего-то?

– Нет, – качаю головой, оборачиваясь, – без документов на вокзале забрали. У меня рюкзак украли.

– Ну а чего сразу никому не позвонила? – Спрашивает женщина удивленно. – Уже бы приехали родственники, денег дали, и дома бы спала.

– Телефон разрядился, – жму плечами. – И денег некому платить.

– Бедолажная… – проскакивает в голосе женщины сочувствие. – Восемнадцать то хоть есть?

– Есть, – отзываюсь тихо.

– Ты тогда смотри, – она подсаживается ко мне ближе и обдаёт несвежим сигаретным дыханием. – Если позовут чаю попить, ни в коем случае, не признавайся, что нет у тебя никого при бабле. Наоборот. Проси телефон, звони всем, кого номера помнишь, ври что брат из армии вернулся.

– Зачем? – Я удивленно смотрю на женщину.

– Ох, дура, – вздыхает она. – Потому что в зеркало ты себя видела? Тебя ж только мёртвый не захочет. Одни глазищи чего стоят. А менты, они тоже мужики. Для меня – вполне себе вариант. Ну тебе то… Тела их потные облизывать зачем?

– С чего вы решили, – у меня ухает сердце, – что я буду интересна им в таком плане?

– Ну я то здесь не первый раз, – ухмыляется она. – Любят местные «мальчики» девочек попроще. Столько лет пируют!

– И вы тоже? – Срывается с моих губ шокированное. – Извините, – добавляю смущенно.

– А что? – Брови женщины обижено взлетают вверх. – Я хуже всех что ли?

– Нет, – мотаю я головой. – Вы…красивая, – добавляю после заминки.

Ну что тут ещё сказать?

По коридору прокатывается эхом грохот ботинок.

– Ещё кого-то ведут! – Фыркает моя новая знакомая. – Главное, – кивает на соседнюю лавку, – чтобы не такого же. Иначе задохнёмся с тобой.

Но к решетке подходит только один полицейский.

– Ты! Как там тебя? – тычет в меня пальцем.

– Софья, – съёживаюсь от неожиданного внимания.

– Давай на выход. Пообщаемся.

Я застываю и беспомощно оглядываюсь на женщину, ища подсказки, как поступить.

– Ай, – она встаёт на ноги и подходит к решетке. – Командир, может со мной лучше пообщаешься? – заигрывающе расстегивает куртку и стреляет в мужчину глазами. – Мяско все здесь, зачем тебе трава?

– Место займи своё, – рявкает на неё полицейский, осаживая строгим взглядом. – Как там тебя, Софья! На выход! – Открывает дверь, и я послушно поднимаюсь со своего места.

– Не дрейфь там! – Несётся мне в след, я на секунду оборачиваюсь, шепча «спасибо».

Пока мой конвойный закрывает дверь в камеру, разглядываю его. Не старый, не молодой. Примерно лет сорок. Форма натянута на пивном животе, рост небольшой для мужчины, лысеющие виски. Он тихо материться, потому что ключ проворачивается в замке не сразу.

– Давай иди, – переводит на меня свой оценивающий, тяжелый взгляд.

– Куда? – Я от охватывающей меня паники откровенно туплю.

– Прямо, иди, – он повышает голос.

Мысли о том, как здесь принято «пить чай» запускают по моим нервным окончаниям мандраж.

«Но ведь если я не захочу? Ничего же не будет? Ну конечно,» – я пытаюсь успокоить себя. – «Они же не насильники. Найдут сговорчивее.»

– Проходи, – мужчина распахивает передо мной дверь небольшого кабинета и кивает на стул возле стола. – Садись.

За столом сидит ещё один полицейский. Тот, который принимал меня и забирал личные вещи. Кстати, как раз они сейчас и лежат перед ним на столешнице среди чашек и упаковок с печеньем.

– Ну чего так робко, – вдруг расплывается, он в улыбке. – Сама ж выйти просилась. Вот, чайку с тобой попьём и отпустим.

Мой конвойный захлопывает дверь, обходит меня и, стягивая со стола кусок тигрового рулета из пластиковой подложки, плюхается за стол.

– Я не хочу кушать, – мотаю головой, чувствуя, как паника нарастает. – Я хотела бы сразу уйти.

– Сразу не получится, – делает глоток чая из кружки полицейский. Я скольжу взглядом по его погонам, пытаясь определить звание. Кажется, капитан. – Документов то у тебя попрежнему нет. Поэтому, до выяснения личности, отпустить не имеем права.

– Тогда зачем вы меня позвали? – Спрашиваю с опаской.

– Мы можем отпустить тебя под залог, например, – ухмыляется конвойный. – Ты же телефон просила, чтобы кому-то позвонить?

– Да, – киваю. – Маме. Только она на ночь отключает телефон. Увидит и перезвонит вам.

– Нет, – цокает языком капитан. – Зачем волновать маму. Нужно кого-то понадёжнее.

– Кого? – непонимающе жму плечами.

–Тарас, сам давай, сгоняй, набери номерок. – Капитан придвигается поближе к моему конвойному. – Может она из кармана бумажки сперла, а мы ее на поляну привели.

– Понял… – кивает Тарас. Резко подрываясь, делает из кружки глоток чая, запивая рулет, и выходит из кабинета.