– Если я услышу что-то плохое в адрес моих детей, то собственноручно вышвырну тебя из дома, мамуля, – предостерегла Мария ее.
– Хорошо, я только…
– Все хватит, делай свое дело и помалкивай.
– Мамочка, а почему ты так говоришь с этой женщиной? – спросила Настенька, которая искоса смотрела на Аграфену Кирилловну.
– Когда вырастешь, моя любимая доченька, я тебе все расскажу, а сейчас принеси мне яйца, которые лежат в корзинке.
– Хорошо, мамочка, я сейчас все принесу, – с этими словами девочка отправилась выполнять поручение.
– Машка, а ты хорошо воспитываешь своих детей, – заметила Наталья.
– Они все любимы и обласканы. Никто еще с пеленок не слышал грубого слова, как я. Это стало примером для меня. Детей надо уважать, а то они будут, как я, ненавидеть собственную мать.
– Я делала для тебя все, что могла.
– Нет, мамуля. Ты разрушила мою жизнь, а теперь пытаешься оправдаться. Сиди и молчи. Не тебе сейчас говорить о моей семье. Если пришла, так помогай, а не трепи языком.
– Маш, остынь, – ласково обратилась к ней Наталья Локтева. – Я бы Вам, Аграфена Кирилловна, порекомендовала сейчас не лезть к Машке. Она и так несчастна с детства и вышла замуж не по любви. Она осталась без мужа, а завтра похороны. Будет лучше, если бы вы вообще молчали. Вы и так натворили много бед, и Машка от вас натерпелась.
– Хорошо, – ответила Аграфена Кирилловна. Она была на грани отчаянья, так как внуки не знали ее с раннего детства, и теперь она была совсем чужая в доме Званцовых. Ее единственная дочь ненавидела ее. Она добилась, чего хотела. Аграфена Кирилловна пробыла весь день в доме дочери и боялась произнести хоть слово. Она только спрашивала, что делать, и, когда вся еда была приготовлена, тихо ушла. Придя в дом, Аграфена Кирилловна впервые расплакалась. Она поняла, что сотворила с дочерью. Она видела, как внуки любят и почитают ее дочь, как слушаются ее с полуслова. В доме дочери не было криков, все делалось спокойно, и дети были послушными. Только никто их них не обратился к ней со словом «Бабушка». Мария воспитывала детей одна и не подпустила к ним Аграфену Кирилловну, даже когда они родились. Мария попросила Акиндина Назаровича не пускать Аграфену Кирилловну к детям. Он строго-настрого приказал Аграфене Кирилловне не приходить к ним в дом никогда. Это было желание Марии. Поэтому дети не знали, что в деревне у них живет родная бабушка.
Утром состоялись похороны Вани на деревенском кладбище. Детям объяснили, что стало с их отцом. Они остались с Натальей Локтевой, которая пришла рано утром для организации поминок. Мария стояла над гробом Вани и плакала. Она плакала от того, что ей было жалко этого бедного парня, который был красив, как его отец. Ваня лежал в гробу как живой.
Акиндин Назарович был бледен и с тоской смотрел на своего сына. «Эх, Ванечка, если бы ты был здоров, какая у тебя была жизнь», – думал он про себя. «Какое счастье, что у меня еще есть дети. Я все правильно сделал. Ванечка, сынок, прости меня». Он подошел к сыну поцеловал его в лоб. Он осенил его крестным знамением. Все заметили, что Акиндин Назарович просто убивается из-за потери сына. Это была правда. Он любил Ваню и сам лечил его. Деревенские жители по одному подходили к гробу и прощались с Иваном. Затем его накрыли крышкой и, прибив ее, начали опускать в могилу. Теперь от Вани остался лишь холм присыпанной земли.
Деревенские жители боялись идти в дом к Званцовым, но все-таки пошли на поминки, одни хотели выпить, другие из чистого любопытства. Все были потрясены образцовым порядком в доме. Многие перешептывались за столом.
– Ну и порядок в доме, во как живут, – говорили одни, кивая удивленно.
– И совсем не похоже, что здесь занимаются колдовством, – говорили другие, качая головой.
– Да сплетни все это. Нормальная советская семья. Вон даже портрет маленького Ленина висит над письменным столом Олежки, а еще и грамоты Олежки за отличную учебу из районной школы. Вон их сколько на стене, сами посмотрите, – проговорила Наталья Локтева, которая гордилась тем, что стала подругой Марии. Между женщинами действительно завязалась дружба.
– Да, мы должны изменить свое мнение об этой семье, – проговорила Клавдия, продавщица деревенского магазина.
Слово взял председатель колхоза Виктор Степанович Черников, который не смог присутствовать на похоронах, так как сам похоронил в этом году своего отца. Ему было тяжело, и он решил не ходить на кладбище. Виктор Степанович пришел только на поминки.
– Давайте выпьем за прекрасного моториста – колхозника Ивана Акиндиновича Званцова. Это был замечательный труженик, и теперь без него нам будет очень трудно. Иван всегда выручал нас, даже когда требовалось выйти на работу в выходные. Он был добрым и ответственным человеком, и давайте помянем его.
– Спасибо, Виктор Степанович, за добрые слова в честь Ванечки, – ответил Акиндин Назарович.
– Это вам спасибо за то, что воспитали такого сына, Акиндин Назарович.
Все говорили о Ване и о его заслугах. Виктор Степанович вручил Акиндину Назаровичу посмертную грамоту о трудовых заслугах Ивана Званцова в колхозе и деньги на потраченные похоронные расходы. Он попросил ее поместить в рамочку и повесить на стену в доме.
Поздно вечером все было убрано. Все ушли, и Акиндин был счастлив, что, может быть, слухи прекратятся и он станет жить спокойно в деревне. Мария села за стол, грустная. К ней подошел Акиндин,
– Жаль Ваню, но что поделаешь, лапушка. Спасибо тебе за детей. Вот видишь, как я правильно все сделал. Чтобы стало со мной, если бы вас не было со мной?
– Да, но я испытываю чувство, что я предала Ваню. Я должна была лучше присматривать за ним.
– Нет, милая. Ты и так сделала невозможное. Ты готовила еду и стирала ему белье. Ванечка был ухоженным благодаря тебе, моя лапонька. Ты моя спасительница, и, знаешь, что мы сделаем?
– Через полгода я женюсь сам на тебе. Ты согласна стать моей женой, Машенька? Настоящей женой, моя красивая девочка.
– Дорогой Акиндин, а как же слово, которое ты дал своей покойной жене?
– Я думал сегодня, когда мы хоронили Ваню. Мы должны все рассказать детям и открыть им правду. Я хочу переоформить детей на себя. Они должны носить мое отчество. Я признаю их своими родными детьми, а ты станешь моей женой. Дети не должна страдать от того, что у них нет отца. У них есть законный отец, и теперь, как только траур закончится, мы сделаем это.
– Это правда? – воскликнула в слезах Мария, которая бросилась к Акиндину.
– Да, это правда. Так ты мне не ответила на мой вопрос. Ты согласна стать моей женой, лапонька? – спросил он ее, подняв подбородок. Он пожирал ее глазами.
– Да, Акиндин, да.
– Всё. Я счастлив как никогда в жизни, и мне плевать на мнение людей. – Акиндин поцеловал ее и начал успокаивать.
– Все будет хорошо, Машенька. Моя Машенька и только моя. Наши дети будут самыми счастливыми.
Наступил сентябрь, и в семье Званцовых были уже два ученика. Олег пошел в восьмой класс, а Настенька – в первый. В семье возникла одна трудность. Дело в том, что Олег ездил в районную школу, а Настенька пошла в деревенскую. Перед началом учебного года Акиндин Назарович поехал в районную школу и отпросил Олега у директора и классного руководителя.
Он объяснил, что сестренка Олега идет в первый класс, а так как их отец умер, то было бы прекрасно, если старший брат поведет сестру в школу. Директор школы не стал возражать и сообщил об этом классному руководителю Олежки Лидии Семеновне. Она преподавала математику в старших классах и была очень сильным педагогом. Все ее ученики поступали с легкостью в институты. Лидия Семеновна была женщиной средних лет, высокого роста, с волевым лицом. Она поняла проблему и сказала, что ждет Олежку на следующий день, и дала расписание уроков. Акиндин Назарович привез из района учебники, которые выдали Олежке в школе на этот учебный год.
Впервые в жизни Олег вел свою сестру в первый класс. Этот день хорошо запомнился Олегу. Он был одет в праздничный костюм, а рядом с ним шли мама, дед Акиндин и две сестренки. Сашеньку одели в красивое зеленое ситцевое платье, и она шла, держась за руку Насти. Сашенька с утра сама проверила портфель сестры.
