Дэн сидел на кровати с голой грудью, повесив голову, и Лори не могла не задуматься о том, кто будет следующим человеком, который увидит его таким. С кем, по его мнению, у него будет больше общего. С кем жизнь не покажется туннелем.

– Ну, мне больше нечего сказать. Что происходит, то и происходит. Что ж, спасибо за все?

– Лори…

– Правда. Спасибо. То, что ты уходишь, не значит, что все, что было до этого, не имело значения. Нет ничего неправильного в том, чтобы признать то, что больше не хочешь с кем-то жить.

Дэн казался ошеломленным, да и Лори сама удивилась своему христианскому прощению, которое до этого момента она не собиралась никому давать. И вдруг почувствовала себя сильной. Был ли это хитроумный ход? Она не знала. Лори чувствовала то одно, то другое. Может, в ней снова заговорил адвокат. Это все, что у нее осталось, чтобы заставить его передумать. Вспомни женщину, в которую влюбился. Ладно, девушку.

Лори замешкалась, потому что не хотела лукавить или ставить ультиматумы, это бессмысленно. Но все равно должна была это сказать:

– Еще одна вещь, Дэн. Если ты думаешь, что можешь уйти, прожить три месяца в квартире в Анкотсе в одиночестве, в холостяцкой берлоге, на подержанном диване и с подпиской на спортивные каналы, а потом вернуться сюда и сказать, что на тебя просто накатил кризис среднего возраста… Знай, что не выйдет, ладно? Ущерб, который ты наносишь, непоправим. Если ты уйдешь – все кончено.

Дэн кивнул:

– Да. Я и не думал, что смог бы требовать от тебя такого.

Лори покинула комнату, зная, что соврала и что, скорее всего, он тоже это знает.

Лори моргнула, глядя на сообщение в «Ватсап» сквозь отступающий сонный туман воскресного утра: весь этот текст можно было расчленить в лаборатории в качестве прекрасного экземпляра их отношений с отцом. В этом сообщении был он весь, как ядро атома со всеми данными ДНК.

1. Расхваливание, лесть.

2. Неожиданные новости, которые дают понять, что на самом-то деле она не играет в его жизни никакой особенной роли.

3. Швыряние деньгами, взятки.

4. Еще больше заверений в том, как она для него важна. Подружка невесты, «конечно же». Я хочу, чтобы ты чувствовала себя особенной, при этом не заморачиваясь тем, чтобы действительно так к тебе относиться.

5. Несмотря на показное отцовство, не называть себя «отцом». Во время их редких встреч, когда она была маленькой, ей очень хотелось испытать это новое чувство, когда у тебя есть кто-то, кого можно назвать папой, но он всегда ее поправлял: звучит, как будто я старик какой-то. Лори недоумевала: но тридцать лет – это же и есть «старик», и он был ее отцом.

И не забываем 6-й пункт – как всегда, в самый неподходящий момент.

И тут же две синие галочки. Значит, прочитал. Без ответа. Типичный Остин Уоткинсон.

И в довершение всего – и за это она уже не могла винить отца, хотя и думала, что наверное, стоит, – теперь он, сам того не желая, сделал необходимость звонка маме, чтобы рассказать о них с Дэном, еще более обременительной. Ее родители не общались, так что узнает ли об этом мама, зависело от Лори, а она все-таки должна быть в курсе. Лори знала, что если начать откладывать, то до звонка никогда и не дойдет; она же не оставит секреты только для него. Да и мама спасибо за это не скажет, и виновата во всем окажется Лори.

Весь субботний день Лори и Дэн медленно и болезненно обсуждали все снова и снова, а теперь Дэн пошел на пробежку, и Лори была даже рада тому, что еще несколько часов ей не придется с ним сталкиваться и постоянно спрашивать себя, что бы еще сказать или сделать, чтобы изменить ситуацию.

Теперь, когда она рассказала об этом одному человеку, это начало становиться реальностью. Она могла позвонить маме и попрактиковаться делать это вслух – теперь в доме «без Дэна» была прекрасная возможность. Лори села на третью ступеньку лестницы и положила на колени пластиковый красно-синий телефон с наборным диском. Год назад, когда она купила его на сайте с «винтажными вещами на современный лад», Дэн сказал: «Очередная буржуазная штучка. Смотрите-ка на претенциозное барахло зажиточных людей за тридцать!»

Может, как раз это он и ненавидел? В доме, который они построили? Неужели даже на этот дурацкий хипстерский ретротелефон она уже не сможет смотреть по-прежнему? Его вещи лежали на полу в гостиной, трагической горой в мусорных пакетах. Еще лежа в постели, Лори слышала, как он тихо позвонил в местный ресторан, чтобы отменить их бронь. Сегодня они собирались пойти на воскресный ланч в новое претенциозное местечко неподалеку, с винтажными лампочками и «тарелочками в скандинавском стиле».

– Посмотри на это, – сказал Дэн всего неделю назад, в другом измерении, размахивая телефоном с открытым сайтом, – это не ресторан, а «обеденное пространство, которое уделяет особенное внимание меню, отвечающему вдумчивому подходу к еде с учетом происхождения и отборной картой вин с низким уровнем примесей». Бо-о-о-о-же.

– Ты же сам хотел туда сходить! – сказала Лори, а Дэн вздрогнул и закатил глаза. Во времена, когда отказ Дэна от того, что он же и выбрал, сводился к тому, что они шли туда на ужин.

Утром, на свежую голову, Лори не могла поверить в то, что он продолжает этот фарс и что, стоя в какой-нибудь нелюбимой, немеблированной двушке, пахнущей электрическими освежителями воздуха, со слащавым агентом по недвижимости, он не подумает: «Какого черта я вообще здесь делаю?».

Конечно, любовь и счастье не заключаются в вещах, но Лори прекрасно обустроила их дом, и все же этого было недостаточно. Или ее было недостаточно. Она чувствовала себя так глупо: все это время Дэн становился холоднее, впадал в тихий ужас, чувствовал себя ущемленным и чужим. Это такая мелочь, но Лори чувствовала себя скучной, вполне довольной и согласной жить той жизнью, которая не устраивала Дэна.

Она послушала гудки на другом конце провода, положила трубку и позвонила снова. Мама сейчас, наверное, в саду и подумает, что первый звонок – это просто намек на то, что кто-то пытался тебе позвонить. Обычно она отвечала только со второй, а то и с третьей попытки. Когда Лори была подростком, эта причуда выводила ее из себя; они постоянно спорили о том, почему Лори всегда должна отвечать на звонки.

Ее мама была «странной», как однажды сказал водопроводчик, изучая ее безвкусный коллаж с Элвисом на розовой стене их ванной комнаты в 90-х.

Если вы мечтаете о маме, которой по фиг, что вас никогда нет дома и ваши друзья случайно матерятся в ее присутствии, миссис Пегги Уоткинсон с Кэннок-роуд – та самая. К тому же она выглядела и одевалась как Дайана Росс во времена The Supremes. И ординарные, и неординарные папочки всей округи были ее поклонниками. Да и она не была миссис Уоткинсон, потому что никогда не была замужем за папой Лори. Лори выбрала эту фамилию, потому что в то время маму знали под сценическим псевдонимом «Пегги Саншайн». И Лори ни за что не хотела, чтобы у нее была такая эксцентричная фамилия – хватит того, что она и так единственная темнокожая в классе.