Лори скептично на него посмотрела:

– У нас нет никаких «обязательств»… кроме совместной ипотеки, каждой мебельной дощечки и машины.

– Я о том, что женатые люди не расстаются, даже когда все ужасно, потому что дали торжественное обещание перед всеми знакомыми и не хотят показаться глупыми, да и развод – большое дело. Большое, дорогостоящее, трудоемкое дело. Ты и сама говорила, что в итоге все дойдет до споров о том, кто заберет себе кофейный столик в виде колеса телеги, как в «Когда Гарри встретил Салли». А еще общественное порицание и ощущение провала. Такие, как мы, остаются вместе, даже когда все плохо, чисто ради любви. Наша верность не нуждается в священнике, детка.

С его неряшливой прической, милым выражением лица и дорогой полосатой футболкой Дэн как будто сошел с рекламы «Парня, с которым можно остепениться» двадцать первого века. Лори улыбнулась в ответ.

– Значит… ты хочешь сказать, что никакой свадьбы у тебя не будет, Дэн Прайс? И раз уж на то пошло, и у меня тоже? Союз Прайс – Уоткинсон так и не случится. Праткинсоны.

Он вытер рот салфеткой.

– Фу, ну мы же никогда не согласимся на дефис, что бы ни случилось, да?

Лори шутливо заныла:

– А длинное платье!

– Ну, не знаю. Никогда не говори никогда? Но прямо сейчас не в приоритете?

Лори задумалась над этим. Она чувствовала, что, если бы потребовала, добилась бы своего. Но она не была ни за, ни против свадьбы. Они были вместе с восемнадцати лет, куда им спешить. Плюс хотелось бы обойтись без того, чтобы достать пятнадцать штук откуда не возьмись, все-таки в доме много чего еще предстояло сделать. Лори улыбнулась, кивнула и пожала плечами.

– Да, посмотрим.

Эмили всегда говорила Дэну, какой он счастливчик, что у него такая покладистая, неворчливая девушка, а он закатывал глаза и отвечал: «Ты бы видела ее с карандашом в ИКЕЕ!» – но в такие моменты, глядя на его теплую улыбку, словно говорящую «да, она у меня такая», Лори чувствовала, что восхищение Эмили вполне оправданно, и знала, что Дэн с ней согласен.

И только сейчас, слушая шум воды в душе наверху, Лори поняла, что пропустила огромный, очевидный знак опасности в словах Дэна.

Да, жить вместе ради любви, без бумажек, романтично. Но если перевернуть его слова, то смысл в том, что после свадьбы сложнее уйти.

Три дня спустя Лори получила пакетик семян разноцветных мальв в открытке с картиной Ренуара, а внутри непривычно наклонным почерком мама написала: «За новые начинания. С любовью, мама». Лори расплакалась: значит, мама волнуется из-за их последнего разговора, это ее способ загладить вину. Может, дело не в ее ненависти к Дэну, и она специально старалась казаться жизнерадостной, чтобы показать: история не повторилась, Дэн не ее отец, и Лори не придется пройти через то, что прошла она сама.

Лори больше ни во что не верила. Всю жизнь веря в Единственного, в моногамную преданность человеку, которого выбрало твое сердце, она вдруг стала атеистом. Если Дэну верить нельзя, то кому тогда можно?

Лори знала, что в ближайшие годы многие будут говорить ей о необходимости снова поверить в преданность, в настоящую любовь: что можно все начать сначала и что в этот раз все будет по-другому. Она знала, что улыбнется, кивнет, но не поверит ни единому слову.

Два месяца и две недели спустя

– Можно, я приеду?

Лори ответила на звонок Дэна по дороге к трамвайной остановке с работы, чувствуя, будто ранний зимний воздух, характерный для поздней осени в Манчестере, сдирает кожу с лица. Она любила свой город, но в ноябре он был не очень-то гостеприимным.

Последнее время было непростым. С расставания прошло десять недель, а Лори чувствовала себя почти так же кошмарно, как в день ухода Дэна. Сталкиваясь на работе, они вынуждены были вести себя как обычно, чтобы не вызвать подозрения, потому что никто пока не догадался. Одна мысль, что их отношения будут разбирать по крупицам, наводила на Лори ужас, и она делала все возможное, чтобы этого избежать. Теперь, когда они разъехались, это было неразумно, не по-взрослому: пора посмотреть правде в глаза. У них также получилось скрыть это от друзей из чорлтонской группы – они придумали отговорки для того, чтобы не ходить на несколько мероприятий. В паре случаев они приходили, но поодиночке и врали не краснея. Но Лори не хочет и не станет той, кто выйдет из тупика, потому что вопреки всему она все еще надеялась, что это всего лишь вспышка, о которой никому и говорить не придется. Она надеялась, что нежелание Дэна обнародовать расставание – хороший знак.

Лори ни на шаг не приблизилась к пониманию того, что, черт возьми, произошло. Что она сделала не так? Она постоянно задавала себе этот вопрос.

Прослеживать шаги того, как Дэн ее разлюбил, было мучительно, но она знала, что должна это сделать, иначе будет обречена повторять это снова и снова.

Лори пришла к единственному заключению, что они, скорее всего, отдалялись друг от друга так медленно, что она и не заметила, такими маленькими шажками, что она их попросту проглядела. И со временем расстояние между ними становилось все больше и больше.

Конечно, единственным человеком, кроме мамы, которому она об этом рассказала, была Эмили. Это произошло спустя десять дней после расставания, и Эмили тут же разрыдалась. Они сидели в дешевом подвале димсам-бара под ярким неоновым светом. Для середины недели там было необычно тихо. Лори выбрала столик в конце зала, чтобы можно было вздыхать и хныкать, не привлекая к себе внимание любопытных глаз.

После того как Эмили рассказала обо всех подробностях недавней рабочей поездки в Майами с бездушными занудами в фирму по отбеливанию зубов, Лори собралась с мыслями и откашлялась:

– Хм, я должна тебе кое-что сказать.

Эмили тут же оторвала глаза от раздела меню с лапшой. Протянула руку и крепко сжала запястье Лори. Но потом перевела взгляд на бокал вина, который стоял рядом с ней, и явно смутилась.

– Боже! Нет-нет, не то, – сказала Лори. – Не-а. Пить можно.

Она сделала глубокий вдох:

– Мы с Дэном расстались. Он от меня ушел. Не знаю почему.

Эмили никак не отреагировала. Она отмахнулась и посмотрела с недоверием:

– Шутишь? Это уже слишком. Зачем?

– Нет, это стопроцентная правда. Между нами. Все кончено.

– Что? Ты серьезно?

– Серьезно. Все кончено. Я – одна.

Лори решила опробовать эту формулировку. Звучало нереально, но при этом было абсолютной правдой.

– Он порвал с тобой?

– Да. Он порвал со мной. Мы разошлись.

Лори отметила, как грубо и дико звучит, что кто-то с кем-то «порвал». Тебя отменили. С тобой покончили. Твои ресурсы исчерпаны.

– Лори, это правда? Это не перерыв? Вы разошлись насовсем?

– Да.

Лори держалась лучше, чем ожидала. Потом глаза Эмили наполнились слезами, и Лори сказала дрожащим голосом: «О боже, не плачь», – и по лицу Эмили потекли слезы, чертя линии на бежевом тональном креме.

– Прости, прости, – всхлипывала Эмили. – Я не могу в это поверить. Этого не может быть. На него, наверное, просто что-то нашло.

Это внезапное сочувствие от лучшей подруги стало последней каплей, и Лори заплакала вместе с Эмили, пока официантка с грохотом не поставила на стол два бокала вина со словами: «За счет заведения», – а потом быстренько удалилась. За женскую солидарность!

– Почему? У него что, удар какой-то случился? – спросила Эмили, немного переведя дыхание.

Лори подняла обе ладони, как бы говоря «черт его знает», и почувствовала себя гораздо лучше в обществе близкой подруги. Она была с ними с самого начала, еще с первого знакомства Лори и Дэна на неделе первокурсников в университете. Она была в курсе всего; ей не надо было объяснять события предшествующих восьми сезонов, чтобы концовка ее впечатлила. Концовка или перерыв в середине сезона?

– Дэн сказал, что больше не чувствует нас. Той ночью после «Приюта» он дождался меня, и все вышло наружу. Он уже давно задумывался над тем, чтобы уйти. И знаешь, это меня поразило. – Она остановилась. – Мы говорили о том, чтобы я перестала пить таблетки.