– Зря. Ты ведь так усердно занимаешься, танцуешь. Всем нужна разгрузка. Кстати, когда у вас выступление?
Я резко остановилась и посмотрела на флаер. Второе ноября. Хм…
– Вроде как второго ноября. А что?
– Думал, может, приеду, посмотрю на свою звездочку. Бабуля Карла передает тебе привет. – Громко передал отец, затем прошептал. – Она сводит меня с ума своими мексиканскими сериалами.
Я снова рассмеялась. Бабушка Карла, сколько я помнила, всегда крутила мыльные оперы. По вечерам мы с Лу возвращались со школы и усаживались с бабушкой на диван. Она делала домашний сырный соус для начос по собственному, неповторимому рецепту. Как же было вкусно…
– Ладно, папуль, мне пора. Люблю тебя. Спишемся.
– Пока, детка. – С грустью ответил он и отключился.
Я любила отца. У нас с ним связь всегда была крепче, чем с мамой. Бабушка Карла даже говорила, что Эсмеральда (то есть мама) поделила нас между собой и отцом, и забрала к себе любимицу Лусию. Мама родилась и выросла в Мексике, в самый разгар расизма и ярой депортации мигрантов. Конечно, к мексиканцам и полукровкам до сих пор относятся с подозрением, никого не волнует, что на дворе двадцать первый век. Папа же был урожденнымамериканцем – так мы получили американскую фамилию, гражданство, но доминирующие гены рода Лупита выдавали помесь наших кровей.
Родители познакомились у границы Мексики. Мама, держа в руках истоптанные танцевальные чешки, почти сутки шла в Америку. Ей надоело жить в деревне, она мечтала стать балериной и учиться в танцевальной школе, в которой бы не протекал потолок, где был бы хоть минимум санитарных условий, и, конечно, перспективы. Она шла к американской мечте, когда отец, работавший в таможне на границе, преградил ей путь.
Стояла ночь, пустынная дорога, ещё несколько метров – и она была бы в Нью-Мексико. А тут какой-то неотесанный мужлан выставил перед ней руку и не давал пройти дальше. Знал бы он, что во рту её больше суток не было ни крошки, ни капли воды.
– Мисс, предъявите паспорт. Или вы решили нелегально пересечь границу?
Мама всегда говорила, что папа «рассматривал её в лунном свете, не отрывая глаз». Мне кажется, виной тому было его зрение в минус шесть.
– Я решила покорить чертову Америку, и никто меня не остановит! Слышишь?! Quítate de en medio, tonto, estoy persiguiendo un sueño, bailaré ballet, y no me importa…3
А дальше свалилась папе в руки с голоду. Так как патрулировал тот участок границы он в одиночестве, то решил спрятать сумасшедшую беглянку в своем авто до конца смены. С тех самых пор, они были вместе. С балетом у мамы не срослось, так как не успела она отучиться и года, как забеременела мной и Лусией.
Папа ушел из таможни, стал офисным работником. Мама, не сумев покорить Америку, но покорив отца, воспитывала нас до пятнадцати лет, подрабатывая то официанткой, то уборщицей. После смерти мамы, к нам переехала бабуля Карла, чтобы помочь отцу с тяжким бременем в формате двух двойняшек и со скорбью.
У меня была чудесная семья, которая постепенно сыпалась на части.
Всю дорогу до кафе я разглядывала листовку. Войдя в теплое помещение, я сразу заметила розовое пятно – Холли, за столиком в самом углу, рядом с окном. Холли улыбнулась при виде меня и жестом пригласила присесть.
– Значит, тебе интересно? – Первым делом спросила она.
– Мне интересно, зачем ты вообще мне это подсунула? – Усмехнулась я. – Думаешь, в клипе рэпера будет актуальна балерина?
Холли повела бровями, поставила локти на стол и загадочно задвигала пальцами.
– Детка, я видела тебя.
– А?
– У баскетбольной площадки. В августе. – Холли манерно сжала губы и постучала ногтями. – И если это была не ты, то что за сексуальная мексиканочка зажигала под Ludacris?
Я громко застонала и откинулась на спинку диванчика. Сняла шарф, куртку, подбирала слова.
– Допустим, это была я. И что?
– И что?! Девочка моя, ты что забыла в этом образе стручка горохового на сцене? С твоими формами, движениями, да ты моих подружек обскакала! А как на тебя смотрели парни… – Здесь Холли присвистнула и выругалась.
Я не смогла сдержать улыбки. Быть в центре внимания мне всегда нравилось, буквально крышу сносило, когда видела жадные взгляды. За это я и любила такой стиль танцев – на тебя приходят посмотреть, потому что каждое твое движение влечет, вызывает импульс, на балете же пятьдесят процентов зрителей спали.
– Во-о-о-т, ты улыбаешься. Я твою улыбку видела всего раз, у баскетбольной площадки.
Я придвинулась, чтобы высказаться, но тут подошла официантка.
– Готовы сделать заказ?
– Четыре тако с говядиной, мини-чизбургер и клубничный молочный коктейль. – Сходу ответила Холли, словно это был её коронный заказ. – Кэт?
– О, я такое не ем, тем более, после шести… – Мямлила я, а в глазах стояли бургеры.
– Ясно. Ещё, пожалуйста, буррито, картошку фри и… ванильный молочный коктейль.
Я с ужасом наблюдала за удаляющейся официанткой, рассчитав в голове количество калорий и дней, в которые придется голодать. Но это стоило того, чтобы поесть буррито в «Эспачо». Буррито вкуснее я не встречала даже в Мексике. Поваром и владельцем здесь был Хьюго Фернандес. мексиканец, иммигрировавший в США пятнадцать лет назад. Первое время он продавал традиционные закуски по собственным рецептам из своего маленького трейлера. С чем только не пришлось столкнуться Хьюго, чтобы в итоге держать свое кафе на территории университета Лиги Плюща.
– Пойми, чтобы трясти формами, нужно, чтобы было, чем трясти, милая. – Подмигнула Холли. – Летом ты была ещё ничего, а сейчас снова превращаешься в тощий сухофрукт.
– Холли, – тепло улыбнулась я, пораженная искренним участием девушки. – У меня не получится попасть на кастинг по двум причинам. Первая – второго ноября будет концерт, наше выступление с балетом. Вторая – за последние три года я тренировалась в хип-хопе и твёрке всего раз, там, на баскетбольной площадке.
Нам принесли еду, Холли взяла картошку, смачно макнула в сырный соус, и, размахивая ей в воздухе, заговорила:
– То есть причины «я не хочу» твой список не предусматривает. Отлично. Тогда все просто. На концерт ты можешь просто не пойти, а с тренировками… есть у меня одна идея.
– Просто не пойти? – Я громко хохотнула, посетители с презрением глянули в нашу сторону. – Может, ты не знала, но я прохожу обучение благодаря стипендии, балетной стипендии.
– И что, тебя отчислят за то, что ты заболела? – Снова повела бровями Холли.
– Но…
– Именно. Скажешь, что отравилась или что-то в этом духе.
И почему раньше я не задумывалась над тем, чтобы отлынивать от занятий?
– Не знаю. Я никогда так прямо не обманывала, то есть, не прогуливала занятия.
– Все бывает в первый раз. Завтра после пар приходи на баскетбольную площадку. Там я тебе покажу, что делать дальше.
– Делать дальше? – Уточнила я, вгрызаясь в сочное сочетание говядины, фасоли, соуса, помидоров и картошки.
– Просто приходи. А не придешь, так больше моей помощи не жди! – Воскликнула Холли, перебрасывая десяток тонких косичек, в которые были заплетены её темные волосы, на другое плечо. – Подумай хорошенько.
Я хлюпала ванильным коктейлем, не отрывая глаз от Холли. Не ждать помощи? Не то, чтобы я о ней вообще просила. Но от этой девушки шла такая мощная энергетика и самоуверенность, что я решила промолчать. Мысли лихорадочно закружились, доедала я полностью поглощенная размышлениями. Официантка вернулась с чеком, Холли выложила деньги за нас обеих.
– Я заплачу, ты что…
– Заплатишь за нас в следующий раз, детка. Мне пора в салон, эти розовые крошки уже отжили свое, – Холли махнула перед моим лицом яркими ногтями. – Подумай.
Не прощаясь, Холли встала из-за стола и застучала каблуками к выходу. Я ещё минут пять пялилась в пустые тарелки, потом схватила спортивную сумку и вышла из кафе. В тот вечер я впервые за все время обучения вытащила из потайного кармана наушники. Долго выбирала песню, затем на всю громкость включила Wale – BadGirlsClub (feat. J. Cole) и ощутила острое дребезжание в мышцах. Тело требовало танца! Подпевая, я, наконец, широко улыбнулась, пританцовывая в сторону общежития.
