Все аплодируют. Януш кланяется.

Богуслав (смотрит на ноги Януша). Туфли добротные. Обувь!

Ружена. Сколько можно о еде? Надо терпеть – терпи. (Быстро обернувшись к Янушу.) А у вас какой размер?

Януш. Э-э-э…

Ружена. У меня есть одни ботиночки. Мы с вами почти одного роста, да? Или нет? (Теряется.) Я  в них была, когда наш дом рухнул! Они обтерлись, каблука одного нет. Но починить можно! И под размер подогнать при желании можно… И носить можно вполне!!! А ваши туфли можно выгодно продать и купить на вырученные деньги лепешек! Или… другой… какой-нибудь еды. А?

Януш (тихо). Я сейчас.

Повязывается шалью, накидывает мешковатый плащ и уходит. Марыля вздыхает ему вслед.

Ружена (решительно). Вода нужна. Неэкономно мы сегодня.

Богуслав (с готовностью). Я схожу!

Ружена (деловито). Вместе пойдем. Больше принесем. Давай быстрей, надо успеть до комендантского часа.

Собираются, уходят. Марыля остается одна. Сначала ложится на кровать. Затем вяло встает, садится за пианино, открывает крышку и молча смотрит на клавиши.

 Кладет руки на клавиатуру.

Начинает звучать вторая часть «Лунной» сонаты Бетховена.

Входит немецкий офицер Рихард Вингерт. Слушает музыку.

Рихард Вингерт (тихо, четко). Гутентак.

Марыля резко, как ужаленная, оборачивается. Вскакивает. Потрясенная, кивает в ответ на приветствие.

Рихард Вингерт величественно усаживается на лавку.

Рихард Вингерт. Позволите сесть?

Марыля послушно кивает.

Рихард Вингерт (после паузы). Так вы понимаете по-немецки?

Марыля кивает головой.

Рихард Вингерт (сняв фуражку и точным, быстрым движением пригладив волосы). Вы любите Бетховена?

Марыля вновь кивает.

Рихард Вингерт. Если б вы знали, как я его люблю! (Марыле.) Присаживайтесь!

Марыля послушно садится на ящик перед пианино.

Рихард Вингерт. Моя мама слыла жуткой бетховеноманкой! Играть она не умела. Но обожала слушать! В детстве всегда брала меня с собой в концертный зал. Мне эти походы не доставляли удовольствия. Симфонии Бетховена…у-у.

Марыля. Их всего девять.

Рихард Вингерт. И представьте, что все девять я знаю наизусть!

Марыля (растерянно). Поздравляю…

Рихард Вингерт. О, нет, увольте! Я их знаю против своей воли. Что послужило для меня поводом возненавидеть их создателя.

Марыля. Вы же только что говорили обратное!

Рихард Вингерт.  Я противоречивый.

Марыля. А я постоянная.

Рихард Вингерт. Похвально. Но другое ваше постоянство похвалить не могу.

Марыля. А я не нуждаюсь ни в чьем одобрении! Я из простой семьи и горжусь этим! А то, что раньше скрывала это – постоянно! – так из глупости. Молодая! Зато теперь поумнела. И слава богу!

Рихард Вингерт (после паузы). Но все-таки вы неумно поступаете, когда так играете Бетховена!

Марыля. Я, конечно, не виртуоз…

Рихард Вингерт. Я не об этом.

Рихард встает и подходит к пианино.

Рихард Вингерт. В 14-ю сонату вы вкладываете столько скорби. Особенно в первую часть!

Марыля. Бетховен писал ее, когда…

Рихард Вингерт. Да-да. Несчастная любовь. Глухота. Пренебрежение общества. Но, видите ли, какой парадокс… В его жизни не было несчастья вообще! «Лунная»... Четырнадцатую назвали «лунной» от непонимания. Или наоборот. Все мы, простые смертные, привыкли превращать пустячки в трагедии.

Марыля. И наоборот.

Рихард Вингерт. Бетховен знал, что он великий. И искренне жалел людишек, прощая им их несовершенство. Согласитесь, это великое счастье, не слышать, как злословят у тебя за спиной.

Марыля. И не слышать собственную музыку.

Рихард Вингерт. О! Для музыканта не слышать музыку – немыслимо. Он слышит даже, когда не хочет. Потому что профессия плюс призвание – это уже патология. (Берет на клавиатуре аккорд.) Внутренний слух. Он определяет все.  (Гладит рукой клавиатуру.) Счастливый Людвиг! Он слышал только то, что должен слышать.

Марыля (вздыхая.) Но на личной жизни это сказалось не самым лучшим образом.

Рихард Вингерт. Ерунда! Какая-то девица его отвергла и – о, горе!

Марыля (тихо.) Не какая-то. Любимая.

Рихар Вингерт. Вряд ли, если б Бетховен узнал эту даму получше, чувства его сохранились. Сколько бед постигло бы нашу планету, если б не звучало непреклонное «нет»! Что такое приземленная пустышка с атласной кожей? Пройдет время, и она увянет. Физическое влечение уйдет в небытие. (Пауза.) Поверьте, человек, в руках которого весь мир, выше любой бытовой драмы! Просто страдание – еще один повод для того, чтобы рука согрела рояль. Который потом согреет чье-то сердце.

Марыля (задумчиво.) Страданием греть?