Пока я не передумала…

«Пути назад нет!» — твержу себе как мантру.

Страх снова потерять ребёнка, появившийся ещё вечером, когда увидела Клару, начинает нашёптывать свои «напутствия», но я прогоняю его.

Всё будет хорошо.

Я стала другой.

Всё точно будет хорошо.

Утром я встаю по звонку будильника, наливаю себе крепкий кофе и маленькими глотками пью его, вспоминая, как Лена хлопотала над завтраком, собирая меня на работу, и задорно смеялась, когда я подходил к ней со спины и целовал в шею. События прошлого словно бы появляются перед глазами и разрывают болезненные рубцы в душе.

Когда звонит телефон, я медленно плетусь к нему и лениво смотрю на экран. Это Вероника. Моя любовница. Нет, она никогда не сможет занять место Лены, никто не сможет, но у меня не вышло проигнорировать тот факт, что время от времени организм нуждается в разрядке. Да и не мальчик я, чтобы делать всё самому. Ника знает, что между нами не будет ничего серьёзного, и ей нравится такая позиция. Вот только я предупреждал, чтобы не звонила, когда я дома. Я сам звоню, если хочу встретиться. Поэтому я скидываю вызов и начинаю собираться.

Медленно.

Вразвалочку.

Времени до начала рабочего дня более чем достаточно.

Я специально начал вставать раньше, потому что больше никто не помогает надеть рубашку и застегнуть на ней все пуговицы, при этом шаловливо касаясь обнажённого тела пальцами и дразнясь, чтобы распалить желание и помучить до вечера.

Я еду потихоньку, поглядывая на просыпающийся город. Так забавно смотреть на людей со стороны. Каждый спешит по своим делам: кто-то на работу, кто-то в магазин, чтобы первыми урвать товар по акции, а кто-то в больницу на обследование… На проклятое обследование! Я ведь говорил Лене, что мы справимся, и она вылечится… Что врачи не найдут ничего серьёзного… Как же я ошибался.

На работу я приезжаю за полчаса до начала. Уборщица уже привыкла к этому, потому мой кабинет моет первым, чтобы потом не мельтешить перед глазами. Захожу к себе, сажусь в своё кресло и закуриваю. Едкий дым проникает в лёгкие, обжигая их, а во рту появляется неприятный горьковатый привкус. Лена не любила, когда я курю. Я бросил ради неё, а теперь вот снова начал.

Открываю на компьютере папку с сотрудниками «Атланты». Столько человек нам в штате не нужно, поэтому следует определиться, кого отправить на отдых. Риелторов у них тьма… Я хмыкаю. Как-то прежний владелец глупо распоряжался деньгами, раз потерял такую контору. Она ведь была одной из крупнейших в нашем городе…

Открыв анкету руководителя, замираю на несколько секунд и вглядываюсь в её черты лица. Теперь я понимаю, почему «Атланта» процветала. Эта женщина как раз из тех, кому подходит определение «стерва». Глядит уверенным взглядом хищницы, готовой наброситься на добычу и растерзать её. У неё карие глаза и пухлые губы. Макияж строго подчёркивает черты лица, но не заостряет на себе взор. Лена тоже любила простоту… А вот волосы… Волнистые локоны цвета зрелой пшеницы — полная противоположность чёрным идеально прямым волосам Лены. Я сглатываю ком, образовавшийся в горле, и перелистываю анкету.

Почему я вообще завис на той женщине?!

Ответ приходит сразу же — мне придётся работать с ней. А я не люблю расчётливых людей, особенно если это женщины.

— Доброе утро! — заглядывает в кабинет Владимир.

— Доброе! — отвечаю я и тушу сигарету о край стеклянной пепельницы.

— Вы уже просмотрели сотрудников нашей новой «игрушки»?!

— Да… Я хочу в первую очередь уволить ту женщину… Родионова Мирослава Евгеньевна. Она определённо точно не нравится мне.

— Сделаем, — кивает Владимир. — Есть ещё кандидаты?

— Пока нет… Но я их ещё более внимательно изучу позже.

Владимир кивает и уходит, а я остаюсь в кабинете один. Снова открываю анкету этой руководительницы и хмыкаю…

Ну уж извини, но мы точно не сработаемся…

— Придётся тебе поискать другую работу… Руководитель! — бурчу себе под нос я.

Снова звонит мобильный, и на этот раз я решаю ответить.

Никогда не любил игры в кошки-мышки и всегда говорил на прямоту. Наверное, именно по этой причине у меня не было и нет друзей.

— Вероника, — отвечаю сухо, чтобы дать понять, что не испытываю радости от такой назойливости.

— Привет, Иван! Хочу встретиться с тобой… — мурлыкает она как кошка, льнущая к ноге хозяина.

— Я не хочу… — ещё одна фраза, брошенная с отстранением.

Пусть грубо, зато честно.

— Серьёзно? Совсем? Я купила новый игровой костюм в Кёльне… Могли бы попробовать… Завтра я снова улетаю, и только чёрту одному известно, когда вернусь!

Она частенько упоминает чёрта, а меня от этого корёжит… Потому что я теперь верю в Бога, пытаюсь верить, хоть Он и не спас Лену, но она должна быть где-то там, в лучшем мире…

— Хорошей дороги, Вероника. Я не приеду сегодня.

Я отключаю телефон и гляжу перед собой. До сих пор не могу понять, почему эта зараза выбрала именно её? Мою Лену?! Она ведь была таким жизнерадостным светлым человеком… Она же так беззаветно умела любить. Я бы что угодно отдал, чтобы поменяться с ней местами, чтобы именно я был там…

В могиле…

Взгляд снова прилипает к анкете Родионовой. Я смотрю на её полуулыбку и понимаю, насколько она пропитана фальшью, потому что глаза пустые…

Абсолютно…

Я ставлю машину на служебную парковку — об этом ещё вчера договорилась с врачом, — и захожу в клинику. Администратор встречает меня оживлённо, достаёт мою карточку и улыбается:

— Вы оплачивать будете сейчас или после процедуры?

— Лучше сейчас, — киваю я, не зная, как буду чувствовать себя после…

Я прочитала о том, что некоторые отходят долго, и ощущения сопутствуют этому не самые приятные. Так что я даже начинаю сомневаться, смогу ли доехать обратно на машине, или потребуется воспользоваться услугами такси, а машину заберу после, когда уже полностью приду в себя. И почему я сразу не догадалась вызвать такси?! В принципе, всё логично — не привыкла получать чью-то помощь, хоть это и услуги, за которые заплачу деньги.

Провожу оплату банковской картой и иду в палату, где мне дают стерильную одежду. Я волнуюсь, но пытаюсь совладать с этим ощущением. Утешаю себя мыслью, что скоро стану мамой. А если вдруг передумаю, то всегда смогу…

Нет.

Я не передумаю.

Точно.

— Мирослава Евгеньевна, можно? — стучится в дверь доктор, когда я поправляю выданный халат.

— Да, входите.

Врач мне попалась пожилая, опытная женщина. Она проходит в палату, садится на стул у окна и смотрит на меня.

— Ну как вы себя чувствуете?

— Боюсь немного, — честно отвечаю я.

— Вы можете отказаться от процедуры… — говорит она, продолжая смотреть, словно проверяет меня, будто бы хочет убедиться, что я не передумала.

— Нет. Я не хочу отказываться.

— Хорошо. Вы всё ещё можете согласиться на общий наркоз, чтобы не чувствовать боли…

Я вспоминаю, что однажды потеряла ребёнка. Не хочу пройти через это снова, поэтому отрицательно мотаю головой. Воздействие медицинских препаратов на мой организм должно быть минимальным.

— Ладно. Вы очень храбрая женщина, — говорит она и встаёт на ноги. — Пройдёмте в процедурную…

Голова идёт кругом, когда меня везут на каталке после забора ооцитов. По лбу стекают капельки пота, мелкая дрожь бьёт всё тело. Было больно, но я выдержала. Взяв нужное количество материала, врач попросила медсестру ввести мне снотворное и обезболивающее посильнее, чтобы я отдохнула. Сил идти самостоятельно до палаты не было, поэтому меня повезли на каталке.

Не помню, как точно оказываюсь на кровати — сама или мне кто-то помог, потому что проваливаюсь в сон.

— Дура! Какая же ты дура! — говорит бывший муж и ходит по пустой комнате, залитой светом, сцепив руки в замок за спиной — он всегда любил так делать.