Анна не могла понять, почему он ей с самого начала не понравился, и она внутренне одёрнула себя, пытаясь избавиться от предубеждения.
Судя по всему, поэт был здесь частым гостем, он, без смущенья, подходил к окну, садился, вновь вставал и отмерял шагами расстояние от двери и назад. Пауза затягивалась, школьники загудели, им хотелось после занятий поскорее уехать домой.
«Почему не начинаем?» – вопросительно взглянула Анна Денисовна.
«Настраивается на чтение стихов», – шепнула директор школы, кивнув на расхаживающего у учительского стола служителя Эвтерпы.
Наконец «настройка» завершилась, отставив ногу в сторону, подняв к потолку правую руку, Тишейко начал читать, в буквальном смысле этого слова. Анна где-то слышала, что поэты помнят свои стихи и читают их по памяти, а потому несколько удивилась. Пафосная поза была чтецом где-то подсмотрена, но здесь в помещении с низкими потолками и школьной атрибутикой, она казалась смешной и нелепой.
– Отговорил росистый дождь.
Бесшабашного слова музыка.
Выйду в поле, охватит дрожь.
Звонкой нотой печаль моя кружится…
Анну тоже охватила дрожь: «Что это? Зачем это детям? Зачем она здесь?»
Тишейко перелистывал страницы книжонки, которую он держал в руках и нараспев продолжал чтение своих вирш:
– Луна вызрела словно подсолнух
И по небу пошла босиком.
А мороз бессердечный олух
На метели сидит верхом…
Ей хотелось подняться и уйти, хлопнув дверью: «Это не поэзия. Это отрава, после которой дети не полюбят ни Пушкина, ни Блока, ни Ахматову.
Видя её состояние, директор школы после часового представления подняла руку и, извинившись и сославшись на ожидающий детей автобус, объявила об окончании встречи.
– Вы мне обещали полтора часа. У меня ещё много стихов осталось, – попытался возроптать лирик, но та развела руками.
Её попытка призвать детей к «благодарности за тёплую встречу» была безуспешной, ребятишек как ветром сдуло. Ухватив портфели, они маленькой лавиной катились к школьным дверям.
Анна тоже поспешила уйти, но «поэт» преградил ей дорогу:
– Не могли бы вы мне уделить минутку времени?
На предложение директора пройти в учительскую, она отказалась, и они присели за парты.
– Слушаю Вас.
Тишейко смотрел на неё и молчал.
– Слушаю Вас, уважаемый. У меня не очень много времени.
– Как Вы знаете, Анна Денисовна, в этом году наше славное село будет отмечать двухсотлетний юбилей…, – торжественно начал тот.
– ?
–…и я хотел бы селу преподнести от себя подарок. Не могли бы вы распорядиться и выделить мне пятьдесят тысяч на издание книги?
Анна улыбнулась:
– В таком случае это будет подарок не от Вас, а от администрации района.
Тишейко недоуменно молчал. Потом встрепенулся и спросил:
– Вам не нравятся мои стихи?
– Нет.
– То есть, Вы считаете меня плохим поэтом?
– Вы кем работаете? – в свою очередь задала вопрос Анна
– Работал участковым, сейчас на заслуженном отдыхе.
– Может быть Вам попробовать детективы писать?
Судя по глазам, Тишейко хотел ответить ей чем-то дерзким, но сдержался:
– Между прочим, я в некоторые дни могу до десяти стихов написать.
– Не сомневаюсь, только это не стихи, а…
«…стихоплётство», – подумала, но не сказала вслух.
– Объясните мне, пожалуйста, что означает выражение «росистый дождь», ведь это два разных природных явления. Или про луну, идущую босиком, ведь Луна круглая, у неё нет и не может быть ног, тем более босых. Она может только катиться кубарем, словно мяч. Нельзя отступать от физической правды в угоду красивостям.
– Вы литературный критик? Что Вы понимаете в метафорах и эпитетах? Я, между прочим, член регионального союза профессиональных литераторов. Знаете, сколько у меня публикаций в разных изданиях?
– Я не критик, – согласилась Анна. – но даже мне, дилетанту в этом деле, видны «ослиные уши» несоразмерности вашего, так сказать, стихосложения, как нельзя заменить в музыке одну необходимую ноту другой, сразу будет слышна фальшь. Так и в поэзии: в одном четверостишии не могут соседствовать дактиль с амфибрахием. Вы можете быть членом многих обществ, но это не гарантирует вам звание поэта в правильном, лучшем понимании этого слова. К примеру, Анна Андреевна не была членом регионального союза литераторов, но это не мешало ей писать гениальные стихи.
Неожиданно для самой себя она вышла из-за стола и продекламировала своё любимое:
– Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
Тишейко приподнялся:
– Я могу поспособствовать, чтобы её зачислили в Союз литераторов. Анна Андреевна Ваша знакомая?
– Если бы, – грустно ответила Анна и добавила. – Спасибо, не надо. Возможно, я не имею права настаивать, но мне хотелось бы, чтобы дети постигали поэзию через Есенина и Ахматову, а свою благодарную аудиторию Вам стоило бы поискать среди домочадцев или соседей.
Возвращаясь домой, она всю дорогу корила себя за резкость. Кто знает, может быть она была не права, но её позиция была искренней …
Подписав срочные документы, Анна позвонила секретарю и попросила пригласить посетителя.
Тишейко вошёл в кабинет, гуттаперчевой походкой последовал к столу, отодвинул стул и, не дожидаясь приглашения, сел:
– Добрый вечер, Анна Денисовна! Я привёз Вам свою новую книгу. Точнее, не новую, а переработанную, как Вы и рекомендовали. И я хочу её Вам сейчас подарить.
Он нагнулся, раскрыл пластиковый пакет и зашуршал бумагой.
– Послушайте. Вы и в самом деле считаете, что это требовало чрезвычайной и неотложной встречи? – едва скрывая возмущение, произнесла Анна.
– Нет, – ответил он, не разгибаясь. – У меня ещё два вопроса.
Наконец, стихотворец выбрался из-под стола, развернул газетную обёртку и протянул Анне книгу. На обложке крупными буквами было выведено: «В.В. Тишейко», а ниже, чуть мельче – «Избранное». Под броским заголовком – фотография с изображением берёзок и синей глади пруда.
– Уважаемая Анна Денисовна, примите в знак признательности и с надеждой на сотрудничество, – начал заученно её вечерний гость.
Анна сухо поблагодарила и положила книгу на край стола, давая понять, что она готова выслушать его вопросы.
– Помнится, на сходе граждан вы озвучивали развитие туризма и народных промыслов в районе и в нашем селе.
– Да, действительно, мы разрабатываем туристический кластер, где Гусевке отдан приоритет: два православных храма, сохранившиеся объекты архитектуры девятнадцатого века, археологические памятники, природные достопримечательности… Почему Вы об этом вспомнили?
– Мой зять хотел бы взять в аренду озеро Бобровое, вместе с островом и частью берега. Мы могли бы там разместить летнее кафе, ведь надо же где-то туристам харчеваться. А на острове организовать базу по прокату водных велосипедов, катамаранов, пляж для купания обустроить.
– Вы же знаете, что озеро с окрестностями находится на территории национального парка. Какая аренда? Ваш второй вопрос?
– Одно дело, если мы будем хлопотать, другое, если Вы за нас попросите. Мы в долгу не останемся, сами знаете, тем более, осилить такой проект нам одним не под силу. Дайте кредит миллионов пятнадцать с рассрочкой лет на десять. Мы люди благодарные, сами знаете, – продолжал гундосить проситель.
Анне захотелось вышвырнуть его из кабинета за скользкие намёки, за дёргающийся левый глаз, который она должна была, видимо, воспринимать как дружеское подмигивание. Ей жутко захотелось выйти самой и спуститься в туалетную комнату, чтобы тщательно оттереть руки с мылом, но она лишь сказала:
– Я не обладаю правом вам отказать. Пишите заявление, мы рассмотрим и о результатах сообщим.
– Спасибо! Спасибо, большое, Анна Денисовна. Буду очень благодарен! Век буду помнить! – расшаркивался и очень громко восклицал Тишейко, пятясь к двери.
