При выходе в официальные сферы это обстоятельство сильно мешало принятию его идей. Хотя каждый термин достаточно чётко определялся, зачастую это отталкивало некоторых экспертов, которым приходилось давать заключения по его советам. Его часто называли самоучкой, но самое главное, при этом некоторые почему-то озлоблялись. Причём, чем эффективней был совет, тем сильнее. Говорят, в застойные годы некоторые из таких озлобленных специалистов пытались административными рычагами заставить его ограничить сферу своей деятельности. Воистину, если бы Ахун Сезимли имел меньше достоинств, ему жилось бы проще и легче. Но у него выработалось, если так можно выразиться, своеобразно-философское отношение, заключавшееся в том, что каждая проблема его интересовала лишь до тех пор, пока она являлась таковой для него. Найдя решение, он тут же остывал к ней и занимался невесть откуда взявшейся следующей. К своим идеям и решениям он относился как плохой отец, зачастую забывая, что это решение было предложено им самим. Вопросы приоритета его не трогали. Он считал, что если бы многие авторы лучше знали историю, причём и соприкасающихся сфер деятельности, то патентные службы были бы загружены намного меньше, чем сейчас.

Ахуна Сезимли часто уговаривали описать хотя бы часть высказываемых им идей. Но он почти всегда отмахивался. Он говорил, что, принимаясь за описание, он всегда начинает скучать. Ему всегда нужен был собеседник – и не просто собеседник, а заинтересованный, знакомый с существом вопроса критик. С таким собеседником он мог скрупулёзно обрабатывать все грани вопросов, возникавших в беседе. Видимо, поэтому ему чаще всего приходилось разрешать чьи-либо конкретные трудности. Но наиболее интересными всё-таки были его беседы не на конкретные, а на «отвлечённые», малоисследованные темы, в которых, по-моему, чётко просматривалась общая методология его подхода к решению частных задач.

По-видимому, вышеприведённые и многие другие эффективные советы и идеи Ахуна Сезимли являются просто конкретными, практическими приложениями его обобщённого подхода, их можно считать даже побочными и второстепенными.

Этот обобщённый подход базируется на исследованиях такого основополагающего понятия, как «существование», и основной характеристики этого понятия – устойчивости существования (относительной устойчивости, неустойчивости). Идеи этого подхода уже давно витают в воздухе, но в многочисленных высказываниях даже ярких представителей современных (отдельных) наук (физиков, химиков, кибернетиков, синергетиков, биологов и т. д.) проявляется естественная сдержанность серьёзных учёных – твёрдо говорить только о своих частных исследованиях, а о возможных обобщениях говорить только предположительно и не сильно углубляясь. Тем не менее в настоящее время критическая масса таких высказываний настолько велика, что уже появилась возможность провести такое обобщение хотя бы в первоначальном приближении. Очевидно, что в последующем оно, скорее всего, будет уточняться, углубляться и соответствующим образом корректироваться.

Именно таким обобщением представляется подход Ахуна Сезимли. Этот подход, как оказалось, позволяет естественным образом видеть мир не разбитым на более или менее разработанные в различных науках мозаичные картинки, а воспринимать его в целом.

Этот подход с единой точки зрения позволяет рассматривать такие понятия и явления, как физические процессы и подвиги людей, химические реакции и гибель цивилизаций, трёхмерность пространства и любовь, основное отличие живого от неживого, а также смысл жизни как отдельных людей, так и всего человечества, и многие другие явления.

Представленная книга является попыткой донести до более широких кругов (чем собеседники Ахуна Сезимли) в несколько систематизированном виде основные положения и некоторые возможности такого подхода.

Сфера, в которой понятие устойчивости играет существенную роль, настолько обширна, что сама по себе предопределяет сложность выбора рассматриваемых тем. Очевидно, что дан взгляд как бы с «высоты птичьего полёта»; многие темы только затронуты, некоторые (как, например, тема об относительно устойчивых состояниях видов живых организмов в различных условиях и их эволюция, т. е. теория Дарвина) опущены. (В скобках можно отметить, что, в принципе, Аксиому существования можно воспринимать как расширение теории Дарвина на жизнь косной материи и на более сложные структуры, чем виды животных.) Большее внимание уделено тем темам, которые вызывали большее число вопросов, нареканий или даже активное неприятие собеседников. И именно такой выбор тем представляется автору наиболее интересным для читателя, хотя очевидно, что в другой аудитории, возможно, на первый план вышли бы некоторые другие темы.

Автор не предполагал, что ему придётся взять на себя этот несколько несвойственный ему писательский труд, и тем ещё больше усугубил различные осложнения, вставшие перед ним. Он считает необходимым некоторые из этих осложнений отметить.

Во-первых, для знавших Ахуна Сезимли. Автор просто систематизировал его подход, и главным для него была связь идей. Поэтому сочность и образность изложения прирождённого лектора принесена в жертву. Что делать – копии всегда хуже оригиналов.

Во-вторых, как говорил Спиноза: «Большинство… разногласий возникает вследствие того, что неверно истолковывают чужие мнения». При переводе вероятность неверного истолкования увеличивается. Вполне возможно, что автор в своё время не обратил внимания не некоторые (может быть, существенные) тонкости.

В-третьих, Ахун Сезимли любил пересыпать свою речь различными цитатами известных и малоизвестных авторов. Иногда называя конкретные имена, иногда ссылаясь просто на мудрое изречение. Поэтому вполне вероятно, что здесь могут быть не отмечены оригинальные авторы, на которых он сам бы при письменном изложении обязательно сослался. Словами Сократа из «Федры»: «Я, слушая, наполнился из чужих источников наподобие сосуда, но по своей тупости позабыл, как и от кого слышал всё». Считая эти вопросы в данной работе неосновными, автор в целях облегчения своей работы позволил себе ссылки на работы восьмидесятых годов, которые Ахун Сезимли в принципе и не мог видеть. Пусть это не смущает читателя.

В-четвёртых, при создании нового подхода исследователь по необходимости вторгается в области, где почва ещё зыбкая, твёрдых опор – всеми принятых и одинаково понимаемых понятий – ещё мало или нет. Цитату из Куайна, вынесенную в эпиграф этого параграфа, можно было бы поставить и перед всей книгой. Общее понятие «устойчивости», как будет показано ниже, является довольно сложным и многогранным понятием, тем не менее у каждого человека есть своя подспудная, более или менее чёткая трактовка этого понятия. Кроме того, у каждого есть своё представление о том, каким требованиям по чёткости и другим параметрам должно удовлетворять используемое понятие. Вполне возможно, что предложенные Ахуном Сезимли трактовки и дефиниции соответствуют не всем привычным требованиям по однозначности и обоснованию. Ничего страшного автор в этом не видит. Словами Г. Граневского: «Только строительство дома начинается с фундамента, а при строительстве науки её основания появляются довольно поздно». Строгость, применённая к гончим слишком рано, навсегда может избавить охотника от красного зверя.

Вопросы, связанные с понятием устойчивости, а конкретнее – вопросы жизнеустойчивости обществ, общественных формаций в конце жизни сильно интересовали К. Маркса. В. И. Ленин дал практические решения этих вопросов в новых условиях (Брестский мир, НЭП и т. д.). В биологии и физиологии, физике и кибернетике, в социологии и других частных науках многие учёные, вплотную или вскользь исследуя вопросы устойчивости конкретных, иногда довольно сложных и многообразных систем, высказывали замечания и мысли, относящиеся к этой области. Но развитие обобщённого подхода к вопросам устойчивости – из-за сложности этого понятия – пока не даётся в руки исследователей. Подход Ахуна Сезимли является одним из приближений последовательного решения этих вопросов с единой точки зрения, основывающейся на исследовании относительно устойчивых состояний различных объектов.