Подумал вдруг, что если я сейчас вернусь «передвинуть кровать», возражать Наташа, кажется, не будет. А что самое паршивое – моё тело возвращению обрадуется так, что от одной мысли дух захватывает. Страшная всё-таки вещь – подростковые гормональные бури… Или это меня из-за внезапной встречи с соотечественницей накрыло? На родину тянет таким странным образом? Ладно, неважно. Я встряхнул головой и пошёл домой.

– Лей. Ты сердишься, да? – Ниу, поставив передо мной тарелку с ужином, села рядом и заглянула мне в глаза.

– Нет. С чего ты взяла?

– Ну… Я заметила, что Наташа тебе не понравилась.

– Не понравилась, – кивнул я.

– Почему? – Голова Ниу поникла. – Она такая весёлая, интересная! Столько всего рассказывала смешного. Про свою работу, про коллег. Она журналистка, работает на телевидении.

– Тебе не стоит с ней общаться, – мягко, как мог, сказал я.

– Но почему?

И вот поди объясни, почему. Я сделал вид, что всецело поглощён едой. Похвалил:

– Очень вкусно, спасибо.

– А по-моему, ты даже не замечаешь, что ешь. – Ниу вздохнула. – Ты так много работаешь…

«И так мало бываешь дома, – мысленно закончил я. – А я целыми днями здесь, с твоей мамой и полусумасшедшим больным стариком».

– Я не жалуюсь, не подумай, – продолжила Ниу – заметив, должно быть, как потяжелел мой взгляд. – Просто я так обрадовалась сегодня, когда Наташа пришла к нам в гости! Мы так чудесно болтали. Я даже не заметила, как пролетело время. Наташа такая…

– Да-да, я помню. Весёлая и интересная.

Настолько, что ты даже не заметила: она едва ли не в открытую соблазняла твоего парня. Я почувствовал, что начинаю злиться. Не столько на Ниу, сколько на себя. За то, что мне было приятно держать Наташу в объятиях. И не будь она наркоманкой…

– Послушай, Ниу. – Я потёр виски. Усталость и нервяк прошедшего дня наваливались всё сильнее. Выматывающая слежка, новая техника, Дэйю… Всё, о чём я сейчас мечтал – принять душ и вырубиться. Точно не о семейных разговорах. – Может, тебе… не знаю… заняться чем-нибудь?

– Чем? – удивилась Ниу.

– Ну не знаю. Чем-то ведь домохозяйки занимаются – помимо того, что хлопочут по дому и ухаживают за мужем.

– Ребёнок? – глаза Ниу вспыхнули надеждой.

– Нет, – отрезал я.

Получилось резче, чем хотел.

У Ниу задрожали губы. Она отвернулась.

– Прости. – Я накрыл её руку своей. – Я ведь объяснял. Ребёнку нужна прежде всего безопасность. А это – такая штука, которую я в ближайшее время никак не смогу обеспечить. Я, к сожалению, не офисный клерк, не банковский служащий. Даже не кассир в супермаркете.

– Лей! – Ниу прижала руки к груди. – Ты не представляешь… просто не представляешь, как я была бы счастлива, если бы ты был кассиром в супермаркете! Я могу и сама пойти работать! Меня наверняка возьмут в какую-нибудь закусочную, а потом, если повезёт, даже в ресторан. Нам ведь не нужно всё это, – она повела рукой, имея в виду, вероятно, дом, – и я знаю, что ты тоже скромный человек. Ты умеешь довольствоваться малым – так же, как и я. Я знаю, что ты не боишься никакой работы, даже самой тяжёлой! Мы могли бы…

– Нет. – Я взял её за руки, заглянул в глаза. – Нет, Ниу. Не могли бы. Я – это то, что я делаю, пойми. И если ты хочешь быть со мной, тебе придётся принять то, что я делаю. Потому что без этого меня просто не станет. Не потому, что я успел привыкнуть к хорошему жилью и личному шофёру. Мне плевать, где жить, что есть и во что одеваться. Мне всё равно, ездить на дорогой машине или ходить пешком. То, что я делаю – не ради денег. Я просто не могу отказаться от своей цели. Физически не могу, понимаешь? Не станет цели – не станет меня.

Ниу не отвечала. Молча плакала.

Я привлёк её к себе. Напомнил:

– Ты сама меня выбрала. Захочешь уйти – я пойму.

– Нет! – Ниу прижалась ко мне.

– Значит, всё останется по-старому.

Ниу всхлипнула. Пробормотала, уткнувшись мне в плечо:

– Если бы ты мог хотя бы почаще бывать дома… Я жду, жду… Так скучаю без тебя. А скоро ведь фестиваль Драконьих Лодок.

Национальный праздник, вспомнил я. В том Китае, который знал по прошлой жизни, его тоже отмечали. Гулянья, фейерверки, оглушающая музыка, толпы шатающихся по улицам нарядно одетых людей.

– Может, хотя бы в эти дни мы могли бы… ну, сходить куда-нибудь? – несмело продолжила Ниу.

– Могли бы, – обречённо пообещал я. – Придумывай, куда.

– Правда?! Ой, Лей! – Ниу порывисто обняла меня. Глаза засияли детским восторгом. – Я придумаю!

– Уж постарайся. И купи себе новое платье, ладно?

– Ой, это вовсе не обязательно…

– Обязательно. – Я поцеловал её. – Хочу увидеть тебя в новом наряде.

Застучавшая вдруг по коридору трость Гуолианга показалась мне райской музыкой. Старик нередко маялся бессонницей. Выползал на крыльцо и подолгу там сидел, дымя трубкой. Я с облегчением поднялся.

– Ложись спать, Ниу.

– А ты?

– Пойду присмотрю, чтобы старик не навернулся с крыльца. Ложись, не жди меня. – И, не дожидаясь ответа, вышел из кухни.

На крыльце я оказался вовремя – Гуолианг, неловко опершись на трость, пытался усесться на ступеньки. Кресло, которое Ниу вынесла сюда специально для него, почему-то игнорировал. Благодарно улыбался Ниу и проходил мимо.

Я подошёл к старику. Взял, как ребёнка, за подмышки и аккуратно усадил.

Я находился в этом мире уже больше года, а благодаря матери Лея наконец-то узнал, когда у меня день рождения. Согласно полученным данным, месяц назад мне исполнилось семнадцать лет. Качком я по-прежнему не выглядел, однако ростом почти догнал Джиана, а по части физподготовки – возможно, и обошёл.

Гуолианг благосклонно кивнул – так, словно усаживание его на ступеньки входило в мои профессиональные обязанности, и вышел я специально для этого. Достал из кармана ветхой, потёртой куртки трубку и принялся набивать.

– Почему тебе не сидится в кресле? – плюхнувшись рядом с ним, поинтересовался я.

– А сам не догадываешься? – На крыльце появилась из темноты Дэйю – двумя ступеньками ниже нас.

Гуолианг не удивился – он вообще производил впечатление человека, давно разучившегося удивляться. Я тем более – чувствовал присутствие Дэйю и к её фокусам успел попривыкнуть. Не знал только, подошла она только что, или давно здесь сидит? Равно как и понятия не имел, что она тут забыла.

– Если бы я мог догадаться, не задавал бы вопросов, – буркнул я.

– Ты ужасно приземлённый человек, Лей. – Дэйю запрокинула голову. И объяснила: – Он смотрит в небо.

Я взглянул на Гуолианга. Тот, продолжая набивать трубку, улыбнулся половиной морщинистого рта.

– А кресло стоит на крыльце, – продолжила Дэйю, – под навесом. Из-за навеса не видно неба. Так ведь, старик?

– Ты славная чуткая девушка, – не отвлекаясь от трубки, похвалил Гуолианг.

– Я – убийца, – глухо отозвалась Дэйю. Она обхватила колени руками и упёрлась в них подбородком. – Это – мой путь.

– И чем твой путь мешает тебе быть славной чуткой девушкой?

На это у Дэйю ответа не нашлось. Она фыркнула и отвернулась.

– Что-то случилось? – спросил я. – Для чего ты здесь сидишь?

– Не спалось. Вышла прогуляться.

– Давно вышла?

– Достаточно. – Дэйю с вызовом повернулась ко мне.

– Достаточно – для чего?

В ответ Дэйю выразительно уставилась на дом, принадлежащий Наташе.

Видела, значит, как я её провожал, и как зашёл в дом вслед за соседкой. Сквозь стены, конечно, смотреть не могла, и проникнуть вслед за нами, перекинувшись в невидимку, тоже вряд ли бы сумела. Но я вдруг понял – Дэйю откуда-то знает всё. Переплетение наших чакр давало ей явно больше, чем мне. Она знает, что я чувствовал, стоя на крыльце. Знает – и злится.

– Ниу любит тебя, – будто откликаясь на мои мысли, сказала Дэйю. – А ты…

– А что – я? – Раздражение всё-таки прорвалось. – Что я, по-твоему, делаю не так? У Ниу есть всё, что ей нужно. Если чего-то вдруг нет – ей стоит только сказать. Я не пью, не изменяю…