— Просто понимаешь, Агнесс шестерых детей родила, и все время жаловалась на Виллема, что он ей покоя не дает. Правда, она всегда на него жаловалась, что бы он не натворил…

Арвид на некоторое время задумался, то ли вспоминая, то ли сопоставляя домашние разговоры со своими наблюдениями.

— Понимаешь, — он снова замолчал, подбирая слова, — у них с Зильке особой любви не было. Только долг: жены — перед мужем и наследника — перед семьей. Наверное, им было легче. А потом нас опять позвали в поход. Вернулись мы, когда малышу уже было несколько месяцев. Не помню точно сколько, но улыбаться он уже умел. Мне кажется, именно он заставил их обоих смириться с выбранной родителями парой.

Во второй раз, все с самого начала шло как-то не так. Понятно, что Дирк берег жену и не настаивал. А после третьего раза… — Арвид осекся, остановившись взглядом на моем почти незаметном пока животе. Я понимала, что ему сейчас не хочется говорить со мной о таких вещах, но ведь он уже раньше рассказывал мне эту историю. Мне было очень жалко жену Дирка, и, конечно, немного страшно рожать в мои-то годы. Но если бы все женщины следовали только своим страхам, что случилось бы с людьми? Поэтому я только погладила мужа по щеке, подбадривая.

— В общем, — коротко подвел итог он, заканчивая разговор, — Дирк долго винил себя, считая, что двух наследников было бы вполне достаточно. И если бы он смог сдержаться, третьего ребенка бы не было и Зильке осталась бы жива.

— Но у нее ведь что-то шло не так, — попробовала я урезонить Арвида, — а у меня все отлично. Я даже сама не ожидала, что это окажется так легко. Может, попробуем?

— Откуда ты знаешь, что все отлично? — скептически прищурился муж.

— Я чувствую.

Арвид только усмехнулся и отодвинул меня на мою половину кровати со словами:

— Вот когда точно убедишься, тогда и посмотрим. — он щелкнул меня по носу, словно сопливого ребенка, требующего леденец задолго до праздника.

Я насупилась было, но потом только махнула рукой. Если уж честно, я сдалась почти сразу, очень уж спать хотелось. А дальше спорила из чистого упрямства. Зато узнала еще кое-что о семье своего мужа. Хотя Роггенкампы остались далеко в Кедингской земле, меня не оставляло чувство, что мы еще встретимся.

— Арвид, — пробормотала я уже почти сквозь сон, — а если Барбара скажет. Что со мной все в порядке, ты ей поверишь?

— Поверю, поверю. Спи уже…

Следующие несколько дней прошли очень спокойно. Я посвящала их дому, занимаясь кухней и рукоделием. В очередную склоку между Асей и Хедвиг я решила не влезать, предоставляя им самим разбираться. Тем более, насколько я могла судить, в этот раз у них хватило ума не приплетать в свои ссоры меня и мою семью. Так что пока в хозяйстве все шло своим чередом, я делала вид, что не замечаю сердитых взглядов, которые они бросают друг на друга.

А потом пришло письмо от наместника.

Мы с Хедвиг и Асей как раз лепили в кухне пирожки, решив отметить праздничным обедом окончание очередного шторма, когда к нам вошел (точнее будет сказать, вышел из парадной комнаты, где он разбирал почту) Арвид.

— Трауте, можно тебя на минутку? — Очень вежливо поинтересовался он, бросая взгляд на помощниц.

— Да, конечно. Сейчас иду. — Я ответила, как и полагается примерной жене. И только когда я уже отходила от стола, Хедвиг легонько тронула меня за рукав. В ответ на мой вопросительный взгляд она молча скосила глаза на руку, в которой я так и сжимала недолепленный пирожок. Я кивнула девочке в знак благодарности и осторожно положила комок теста на край стола.

Уже через пару минут я была в парадной комнате и, теребя чисто отмытыми руками фартук, ожидала разговора. Арвид тянуть не стал.

— Родная, — здесь, в присутствии только родни и близких друзей он не считал нужным сдерживаться, — новый наместник созывает всех рыцарей в свою резиденцию.

— Что-то случилось? — Встревожилась я.

— Скорее всего, ничего. Он просто хочет познакомиться с людьми, чтобы знать, на кого и в каких случаях может рассчитывать.

— Когда выезжаешь?

— Вызов не очень срочный, — муж мысленно что-то посчитал, — послезавтра, думаю, можем выехать и отлично успеем.

— А почему ты тогда хмуришься? — На всякий случай спросила потише, мало ли что.

— Да так… Не сильно хочется срываться в такую погоду ради простого знакомства. На обратном пути запросто можно угодить в весеннюю распутицу. И тебя оставлять тоже не хочется. Но ничего не поделаешь. Наместник в своем праве, это прошлый обещал дать мне время до лета на обустройство. А для этого, скорее всего, я — один из многих рыцарей.

— Вот пусть тогда своих многих на мост в следующий раз и выводит… — Проворчала я, понимая, впрочем, насколько Арвид прав. — Если загубите мне скотину по весенней грязи, племяннице пожалуюсь.

Конечно, это была шутка. И именно как шутку все ее и воспринимали. С Агатой, теперь уже с принцессой Агатой, у нас сложились вполне родственные отношения, которые сводились к вежливым поздравлениям друг друга в Новолетием и, думаю, с прочими будущими праздниками. И уж точно я не стала бы писать ей жалобы, требуя для нас с Арвидом каких-то особых привилегий.

— Обязательно! — Поддержал меня Арвид. — Если что-то случится с моим конем, я и сам нажалуюсь, не ожидая помощи от моей высокородной жены. В конце концов, у меня теперь тоже родственники во дворце имеются.

Обсудив дела, за ходом которых Тиллю предстояло следить в отсутствие Арвида и остальных рыцарей, Арвид помялся и добавил кое-что еще.

— Да, я, наверное, задержусь на денек-другой после встречи с наместником. Заеду на Марьянин хутор, посмотрю, что там и как. Не могу же я ее до конца жизни держать в крестьянской хате.

Арвид не спрашивал у меня разрешения, понятное дело, просто предупредил. Да если бы и спросил, я не знаю, что ответила. Я знала, что буду скучать без мужа, что каждый лишний день буду волноваться о нем, потому что распутица в наших краях может сильно удлинить дорогу. Но, если честно признаться, я устала от соседства Марьяны, слишком уж непростой оказалась эта вендка. И понимание того, что судьба жестоко обошлась с тогда еще почти ребенком, не делала жизнь по-соседству с ней легче.

С того памятного вечера, когда нас выдернула из постели перепуганная Хандзя, Марьяна снова притихла. Сейчас она вела себя, словно добрая соседка: не запрещала Хандзе заниматься магией, много расспрашивала о ведении хозяйства. О Тилле и его женитьбе не было сказано ни слова, но взгляды, которые вендка то и дело кидала на молодоженов, не оставляли сомнения, что обида все еще гложет ее. Возможно, поэтому, а возможно, потому, что я уже знала цену этому показному спокойствию, я подспудно все время ожидала от Марьяны новых неприятностей.

Впрочем, говоря о «крестьянской хате» Арвид явно лукавил. Ох, не верю я, чтобы доходов с небольшого хутора хватило на настоящий господский дом. Наш, не самый богатый в Горнборге, дед и отец строили с военной добычи, а никак не с хозяйства. Поэтому я только спросила.

— Сейчас?

— А когда? — откликнулся Арвид. — Если дерево на дом рубить, то сейчас, пока сок по стволам не двинулся. Если хозяйство в руки брать, то к весенней пахоте, чтобы уже с запасом на зиму.

Скрепя сердце, пришлось согласиться, что Арвид прав и снова оставаться на хуторе ждать мужа.

— …Не иначе, Творец нам госпожу послал, — Старостина хлопотала вокруг меня, словно я была ее если не дочкой, то невесткой, не меньше. — Да Вы присядьте, госпожа, присядьте, мужа я сейчас позову.

— Да я, собственно, не к Виту, а к Вам. — Я огляделась, отмечая появление в доме старосты очередной резной безделушки. Старостин сын оставался верен себе. — Мы с мужем так подумали… Муж собирается своим людям дома ставить. А ведь у и Вас двое женатых сыновей, отделить их не хотите?

— Ой, да давно уже пора. — Старостина сокрушенно покачала головой и махнула рукой. — Только муж не позволяет. Уперся, значит, пока внуков не будет, никто со двора не пойдет. Какой, говорит, из бездетного мужика хозяин…