— А не кажется ли Вам, милостивый господин, что разговор о столь важных вещах надо вести не с девицей, а с ее отцом или братом?

— Насколько мне известно, — спокойно парировал господин фон Роггенкамп, — госпожа Трауте уже достигла своего совершеннолетия, и, значит, вольна сама выбирать себе жениха.

— Тем не менее, — лицо Виллема приобрело упрямое выражение, — Я ее старший брат и она живет в моем доме! И Вы, господин рыцарь, приходите в мой дом, даже не спросив, желанно ли Ваше сватовство!

Что он делает?! — пронеслось в моей голове. Он сейчас собирается выгнать первого и единственного человека, который посватался ко мне, только из-за того, что тот не так и не к тому обратился? Да я не то что за сына, я и за самого господина рыцаря замуж бы пошла, если бы звал, в моем-то возрасте уже не до переборов. А тут, меня сватают за молодого красивого рыцаря, ясно же видно, что небедного, а брат гонит сватов из-за своей глупой гордости? Я уже открыла рот, чтобы ответить согласием стать женой господина Дирка, но опять не успела высказаться.

— Угомонись, Виллем — негромко вмешался наш бургман. — У тебя будет возможность проявить заботу о сестре, когда мы дойдем до обсуждения приданого.

— Это если мы еще дойдем до обсуждения! — не унимался Виллем.

— Было бы что обсуждать. — фыркнула было Хильде, но тут же смолкла, когда сообразительный Айко дернул ее за рукав.

— Я думаю, — не дал себя сбить с толку фон Хагедорн, — что такие важные вещи лучше обсуждать взрослым, и за кружечкой доброго пива.

Упрек, пусть и высказанный в столь мягкой форме, возымел действие. Хайко как старший, быстро вытолкал детей за дверь. А Агнесс, вспомнив, что она, вообще-то, в этом доме хозяйка, вышла распорядиться на кухню. Я хотела последовать за ней, чтобы помочь, но бургман остановил меня, осторожно придержав за рукав.

— Посиди с нами, Трауте, — обратился он ко мне по-свойски, — Разговор пойдет серьезный, а кубки подать там и без тебя есть кому.

Я кивнула и осторожно присела за стол к мужчинам, стараясь держаться поближе к брату. Хоть он и нес сейчас откровенную чушь, но в обиду он меня никому не даст. Брат, все-таки.

— Итак, — продолжил старший гость, когда, наконец-то, подали свежее пиво и легкие закуски, а женщины вернулись и тоже сели за общий стол. — Мы приехали, чтобы просить госпожу Трауте выбрать, за кого из моих сыновей она согласна выйти замуж. И, дабы впредь не возникало недомолвок, — тут он недовольно посмотрел на Виллема, который, в свою очередь, тоже насупился, — на этот брак есть воля Его Величества, выраженная через приказ Его Светлости королевского наместника.

После таких слов опешила уже не только я. Да что случилось-то? Где я, а где — наместник! Первой, как ни странно, опомнилась Ирмгард.

— А за что это нашей Трауте такой почет? Чем это она так самому наместнику угодила, что он ее судьбой озаботился? Между прочим, это я — старшая сестра. А младшей вперед старшей замуж выходить — все соседи засмеют!

— Кого засмеют? — подчеркнуто наивно спросил господин Дирк.

— Да ладно тебе, Ирмгард, — попытался успокоить ее господин фон Хагедорн, прекрасно зная склочный характер сестры, — У Анны все устроилось, теперь-вот сладится у Трауте. А там, глядишь, и твоя очередь подойдет. — Фраза прозвучала не слишком обнадеживающе даже на мой взгляд. А уж сестрица так и взвилась.

— А не выдают младшую сестру раньше старшей, и все тут! Хотите Трауте — один из женихов пусть ко мне посватается. А не то Виллем не даст позволения! Виллем, ну хоть раз скажи что-нибудь толковое! — пихнула она брата локтем в бок.

— Ирмгард! Умолкни и веди себя, как полагается добропорядочной девице! — Ну что ж, она сама напросилась. Действительно, более толково не сказал бы даже отец. Гости же пока спокойно потягивали пиво, лениво наблюдая за нашими домашними дрязгами, от чего мне вдруг стало ужасно стыдно.

А ведь мне предстоит войти в эту семью, неожиданно осознала я. И они всегда будут помнить нашу первую встречу. Меня с исцарапанными руками, хорошо, хоть на синих кофте и юбке пятна ягодного сока не так видны как на белом фартуке замужних фру. А еще они запомнят наглость Ирмгард, непонятное упрямство Виллема, недовольную мину на лице Агнесс…. Ну а ей что не нравится? Сама же постоянно ворчала, что мы с Ирмой — только нахлебницы на ее голову, пожизненный крест, который содержать — дорого, а выгнать — муж не позволяет. Или беспокоится, что теперь некого шпынять будет?

— Ладно, — спокойно, почти лениво протянул господин фон Роггенкамп, — раз уж вопрос с замужество решен, давайте действительно обсудим приданное. А жениха уважаемая невеста выберет завтра, когда познакомится с моими младшими.

— Да какое-там приданное, — теперь уже совсем стушевался Виллем. — Было б у нее приданное, неужели бы сестра досиделась до сих пор в девках? Так-то Трауте у нас и лицом не уродина, и характером покладиста, и хозяйственна. Но отец наш, господин бургман не даст соврать, особой бережливостью не отличался и наследства дочерям не оставил. Да и войны с добычей давно уже не было…

— И слава Его Величеству за его мудрость! — в унисон перебили его два старших гостя. Ну да, не знаю, как господин Дирк, а старшие рыцари точно успели настоящей войны хлебнуть сполна. То-то им добыча и не мерещится.

— То есть, — голос господина Дирка был удивительно, как для такого мощного рыцаря, мягок, но даже мне было понятно, что такая мягкость — обманчива. — Вы, господин фон Дюринг, утверждаете, что Ваш отец не оставил наследства своим дочерям. Но, тем не менее, они живут в Вашем поместье, выполняют, если я правильно понял, Ваши поручения по хозяйству… В качестве кого?

— Ну-у-у, как же это? — Виллем уже не знал, куда девать глаза, — Не гнать же их. Сестры, все-таки. Я за них в ответе.

— Виллем! — голос господина фон Хагедорна был очень недовольным. — Прекрати мямлить и позорить наше рыцарство! Ты уж определись, дружище, они тебе — сестры, или ты за них и их приданое не отвечаешь.

— Так ведь, господин бургман, — не сдавался Виллем — Они-то мне — сестры, и душа за них болит. Но и за своих дочек — тоже. А у меня, как Вы знаете, еще трое подрастают. Одна — вон, уже на выданье почти. Поэтому приданого у Ирмгард с Трауте ровно столько, что в их сундуках.

— Тогда несите уж сундук и прекратим эту бессмыслицу! — господин фон Роггенкамп выглядел скорее раздосадованным, чем недовольным. — Заодно и посмотрим, какова невеста рукодельница.

Тут я была относительно спокойна. Как у каждой порядочной девицы, у меня с семи лет был свой сундук, куда я старательно складывала белье, кружева и прочие женские вещи. Не то, чтобы я отличалась особой старательностью, да и последний год Агнесс не выделяла мне ни клочка пряжи, ни мотка ниток, ни лоскутка полотна… Однако же, до двадцати четырех лет то и это в сундуке накопилось. И совсем безрукой я не была, не стыдно будущему тестю показать. Особых восторгов я, конечно, не ожидала, мужчинам наши женские дела скучны (не столь важно, откуда жена берет свежее постельное белье, главное, чтобы оно всегда было). Ну, принесут сундук, откроют и закроют. Делов-то.

Однако, неожиданно воспротивилась Агнесс.

— Да что его смотреть, этот сундук. Там все, что и у всех! И вообще, господа рыцари, что мы тут обсуждаем? У вас есть приказ взять девицу Трауте в жены? Вот и берите. Хотите, сами ей жениха назначайте, хотите — ждите, кого она выберет. А приданого у нее нет, муж вам уже сказал. И точка!

— Так, хватит! — Теперь уже говорил не добрый сосед фон Хагедорн, а именно бургман, глава рыцарства всей нашей округи. — Ты, Агнес, пока доспех носить не научилась, в мужской разговор не лезь. А ты, Виллем, не юли, а вели нести сундук. Раз уж есть приказ отдавать замуж твою Трауте, так делай все как честь велит.

Пока Агнесс, не привычная к таким разговорам, хлопала глазами, Виллем быстро отдал распоряжение, и уже скоро два работника шустро внесли резной сундук. Конечно, особым шиком было бы хранить приданое в шкафу, но на него не было ни лишних денег, ни места, чтобы его поставить. Даже Хельге шкаф заказывали новый, перед самой свадьбой. А если бы шла она не за сына господина бургмана, то тоже обошлась бы обычным сундуком. Парни поставили сундук посреди комнаты и вышли, а я, смущаясь под нетерпеливыми взглядами, с трудом попав ключом в замочную скважину, открыла свой сундук.