— Так, нету у нас такого, госпожа. — Мужик пожал плечами, дескать, нашла чего спрашивать. — Незачем. Это ж так, баловство одно, а мы пока скотину покормим, птички сами покормятся. Не будешь же над корытом стоять и гонять.

— И то правда. — Я охотно согласилась. Действительно, работники на родительском хуторе неоднократно жаловались, что птицы кур объедают. Да что там кур, в корыто прямо перед свиным рылом влезть не боятся. — Только мы скотину пока еще не завели, и овцы еще на пастбище.

Поговорив еще о том-сем, мы с мужиком разошлись. Привычно запустив в кладовой руку в мешок с овсом для коней (его мы закупили достаточно а вот крупы и хлеб я старалась расходовать осторожно), я пошла приглашать птичек на новое место. Вернувшись в дом, стала у окна, осторожно поглядывая из-за занавески, как мои нечаянные питомцы слетаются на ранний ужин.

Зима уверенно вступала в свои права. И чем холоднее становилось на дворе, тем больше птиц слеталось к человеческому жилью. Если сначала вокруг вились, в основном, воробьи, то со временем стаи появляться синицы всех мастей. Для них мы с парнями, увлекшись, пожертвовали хороший такой кусок бараньего жира, повесив его на ближайший куст. А недавно я видела даже парочку дятлов. Но нужная мне птичка все не прилетала и не прилетала.

В конце концов, я почти перестала ждать, решив, что Арвиду и без меня есть чем заняться. Да и у меня работы прибавилось. Стараниями плотника в небольшой комнатушке между кухней и парадной комнатой теперь стоял ткацкий станок. Честно признаюсь, что мне очень хотелось попробовать ткать тонкий лен из купленных у вендов ниток. Промаявшись целый день, я решила начать с чего-нибудь более привычного.

Покупная шерсть, доставшаяся мне в этом году, оказалась жестковатой, словно стригли ее не с нормальных овец, а с хайдешнукен[21]. Поэтому и ткань получалась плотной, словно войлок. Огорчившись сперва, я решила, что даже такое добро всегда сгодится если не на верхние зимние юбки, то хоть на коврик у кровати. Зато было не так жалко, если я позволяла себе задуматься и где-то по полотну проскакивала ошибка.

Хотя, про коврики — это я сгоряча сказала. Совсем уж неумелой я не была, а если выкроить пару моих огрехов, то к Новолетию получатся замечательные теплые подарки для Хедвиг и Хандзи. Причем, нашей маленькой дворянке такие подарки были чуть ли не нужнее, чем сироте Хедвиг. Марьяна недавно жаловалась, что девочка вдруг начала резко расти и почти вся купленная осенью одежка стала ей коротковата.

Надо сказать, что Марьяна в последние дни ходила сама не своя. На все вопросы она либо отмалчивалась, либо отговаривалась нездоровьем. Встревожившись не на шутку я уже хотела просить Вита, чтобы послал гонца в город за лекарем. Не хватало еще, чтобы трое детей остались сиротами из-за Марьяниного непонятного упрямства! Однако, «страшную тайну», как обычно, выдала неугомонная Хандзя.

Хотя занятия магией ей по настоянию целителя пришлось пока прекратить, она пристрастилась читать учебники по магии. Мы с Арвидом только поощряли такое рвение, потихоньку посмеиваясь над Яном, которого эта козявка назначила своим наставником.

Для нее все было просто и логично: раз книжка принадлежала Яну, то его и следовало спрашивать обо всем непонятном. А непонятным для девочки, которую дома едва обучили читать, было почти все. Ян сердился, пытался прятаться в своей комнате, отсылал упрямую непоседу к Тиллю… Пожалуй только последнее средство и срабатывало ненадолго. В остальном учеба превратилась в игру: «Переупрямь упрямца». С отъездом отряда у деверя больше не получалось прятаться за спину старшего товарища, поэтому занятия у них с Хандзей стали почти регулярными.

— Мама за Тиллем скучает. — Выдала мне как-то Хандзя на вопрос о самочувствии Марьяны. — Зря она за него замуж не пошла.

— А он звал? — насторожилась я, учуяв свежую сплетню.

— Звал. — Хандзя вдохнула. — Два раза звал. А мама отказала.

— Жаль. — Я тоже вздохнула. Спокойный, хозяйственный маг-земляник был бы отличным отчимом для троих ребятишек, да и Марьяна за ним была бы, как за каменной стеной. Рыцарь, опять же, из хорошей семьи, даром что самый младший сын.

— Он тоже так сказал. — Хандзя совсем по-взрослому покачала головой. — А мама потом целую ночь проплакала.

— Так зачем же отказывала? — Вслух удивилась я, тут же жалея о сказанном. Глупо спрашивать о таких вещах у ребенка. Но, как оказалось, наша непоседа и тут сумела сунуть свой любопытный носик.

— Мама сказала, — с умным видом выдала мне Хандзя, — что Тилль — очень хороший, но мужик. А ей на мужиков до сих пор смотреть тошно.

— Хандзя! А хочешь, мы сейчас медовых хлебцев испечем? Много-много, чтобы на всех хватило. И вашим малышам, и Хедвиг… — Попыталась перевести тему я, опасаясь, что любознательный ребенок примется за расспросы. Снисходительная улыбка Хандзи дала понять, что уловка не удалась, но от медовых хлебцев она не откажется.

— А знаешь что, тетя Трауте? — Выдала она мне чуть позже, раскатывая корж.

— Скажешь — буду знать. — Посмеивалась я, подсыпая на доску муки.

— Я когда вырасту, Яну отказывать не буду. Как только позовет, так сразу соглашусь и пойду за него замуж.

Я опешила. Судя по надрывному кашлю, раздавшемуся из-за неплотно прикрытой двери в комнату, Ян — тоже.

— А ты думаешь, позовет? — Стараясь сохранять серьезное выражение лица спросила я.

— Конечно. — Хандзя задрала носик и пояснила. — Он же рыцарь, и я — тоже дочка рыцаря. У меня даже грамота есть. А больше у нас в селе благородных дам нет. Только еще мама и ты, но вы не в счет.

— Ага. — А что мне еще оставалось сказать? А это не по годам умное дитя решило меня добить, вслух делясь своими планами.

— Мы построим нам большой дом в городе. Ян будет колдовать. Ну, и я немножко. И за это нас все будут уважать. А ссориться мы не будем, потому что я не буду дергаться.

— Что, прости? — Не поняла я ее сразу.

— Это мама так всегда говорила, когда папа новую девку из деревни в замок брал. — Не смущаясь пояснила мне девочка. — Она говорила, что если не дергаться, то все будет хорошо. И правда, папа их всех потом хорошо замуж выдавал.

Я так и села на лавку, не зная, что сказать. За стеной снова закашлялся Ян, который так не вовремя решил перекусить. Ох, Марьяна! Ох, Тилль! Как же вас так угораздило?! И с девочкой надо поговорить, чтобы такие вещи посторонним так просто не рассказывала. Но это позже. Намного позже, когда придумаю, как бы это ей сказать поделикатнее. О таких вещах, конечно, девице должна рассказывать мать. Но что может рассказать ей Марьяна?

Вот ведь… и посоветоваться не с кем. Арвид, любимый, когда же закончится твой поход?!

Птичка прилетела, когда мы вовсю готовились к празднику Новолетия. По всему выходило, что встречать его придется без Арвида. Было до слез обидно. Но я понимала, что ничего тут не поделаешь и лишь все чаще повторяла себе: «Знала, за кого замуж шла». Ян, развернув записку, только хмыкнул и протянул мне маленькую полоску бумаги, вложенную в записку для всех. Эта маленькая весточка была только для меня. Трясущимися руками схватив записку, я прочла и тут же густо покраснела под любопытным взглядом деверя. «Встреть меня так же, как провожала» — это все что написал мне Арвид, но мне хватило и того.

Другая записка была длиннее и подробнее. Адресована она была нам с Яном и, совсем немножко, Виту. Понятно, что староста эту записку не получит, и даже не увидит. Все распоряжения ему передам я, но отряжать мужиков на рубку леса именно старосте. Но это потом, а пока, прочтя скупые строки, я удивленно подняла глаза на деверя.

— Ян, я, конечно, не большой мастер дома строить, но тебе не кажется, что тут леса — не на один дом? Не хоромы же Арвид этим двум голубкам задумал ставить?

— Скорее всего, они тут вообще ни при чем. — После короткого раздумья ответил Ян. — Арвид, похоже, решил к весне хутора отстраивать.