— Так гражданин Дорошенко арестован, какое у вас дело к врагу народа? — Нда, стало совсем не весело.

— Да, никакого. Враг он там или нет, суд разберётся, а вот документы на эти танки нашей стране очень нужны. Просто замечательная конструкция. Такой ни у кого в мире пока нет. Жаль если документы пропали.

— Документы? Давайте, пройдёмте с нами, гражданин Брехт. — Блин блинский, опять гражданин.

— Может, вы меня до комиссии проводите, и они подтвердят мои полномочия. — Сделал ещё одну попытку Иван Яковлевич.

— В отделении разберёмся.

— Брехт, ты, где пропал? — к нему шёл Катуков. — Что тут милиция делает?

— Задержали меня. — Развёл руками Иван Яковлевич.

— А ну, отставить сержант, это член комиссии Наркомата Обороны.

— А вы кто товарищ полковник, ваши документы? — Совсем озверел Саенко, сейчас всю комиссию арестует. Сразу майором станет!

— Да, ты, сержант, носом не вышел ещё у меня документы проверять. Ты мне свои покажи.

— Семён, задерживаем их. Это враги! — закричал сержант, отпрыгивая от Катукова и вытаскивая из кобуры револьвер, то же самое, но по отношению к Брехту проделал Кривуля. Раз, и оба танкиста на мушке.

— Так, вечер перестаёт быть томным, — поднял руки Иван Яковлевич, — Ещё ведь пальнёт сдуру, потом расстреляют дурака, понятно, но нам-то легче не станет. Михаил Ефимович, прекращай. Где вся комиссия? Нужно позвать Тимошенко, пусть хоть командарма послушаются.

— Не разговаривать, — прикрикнул, закусивший удила, Саенко.

Брехт не понимал, что тут происходит. Ну, не может простой милиционер так вести себя с комбригом и полковником. Белены объелся?! Обкурился?! Так, глаза нормальные. Вседозволенность? Но он наехал на высокопоставленных командиров. Ведь должен отдавать себе отчёт, что просто так комбриги с полковниками не ходят по заводу, который в том числе и танки выпускает. По секретному заводу.

— Вперёд пошли, вон в те ворота.

Пошли. Чуда не произошло и Тимошенко не крикнул в спины: «Эй, товарищ милиционер, куда это вы наших командиров повели»? Дошли до ворот, потом по мощёной брусчаткой дороге двинулись к высокому зданию четырёхэтажному. Утром они там были, знакомились с руководством завода. Ну, если их повели в заводоуправление, то не всё так плохо. Хотя … Всё высшее руководство предприятия ходит с командармом Тимошенко.

— Сержант, ты не дури, — попытался вразумить Саенко Катуков. — Ты просто представь, что дальше будет. Мы с командармом Тимошенко в комиссии, он звякнет Первому секретарю Украины Хрущёву, и тебя посадят за самоуправство. Он ведь командующий Киевским военным округом. Одумайся пока не поздно.

— Отставить разговоры, в отделении разберёмся, — но металла в голосе поубавилось.

— Может, зайдём в заводоуправление, там должны знать о комиссии. Директор ваш с Тимошенко ходит. — Попробовал и Брехт.

— Отставить, говорю, разговоры. В отделении разберутся.

Событие шестидесятое

Торопиться и спешить — это не одно и то же. Торопятся сумбурно и бестолково, а спешат — энергично и целеустремлённо.

Торопись жить не спеша, потому что потом поздно будет не торопиться

жить!

Не расстреляли. Не успели. Да, и не хотели. Ну, наверное. Кто их знает этих НКВДшников. Говорят же всякие Солженицыны, что они пятьсоттыщмиллионов расстреляли и столько же по лагерям спрятали. Солженицын же чуть ли не главный по тарелочкам, врать не будет.

От ворот проходной завода вальяжной походкой к ним направился лейтенант Управления Государственной Безопасности НКВД СССР. Петлицы краповые, на них шпала. Шёл он под углом и шеврон ГУГБ — краповый овал с серебристой окантовкой, золотистый серп и молот наложен на серебристый меч с золотой рукоятью, можно было на рукаве легко рассмотреть.

— Лейтенант Госбезопасности Васнецов, — этот чётко честь отдал и представился. Даже лихо у него получилось. Как у гвардейского офицера. «Времён Очакова и покоренья Крыма».

— Вот, товарищ лейтенант госбезопасности, доставили, как вы и велели. Бузили. Стращали. Расправами угрожали. Да, я вот эту книжицу, с упоминанием арестованного Дорошенко, у гражданина изъял. — Вытянулся Саенко, козырнул и протянул Васнецову синий брехтовский блокнотик. — Вот тут на страничке, — показал пальцем с обкусанным ногтём. Довольный — «Врагов» поймал. Лучше бы ногти подстриг. И усы гитлеровские сбрил.

— Товарищ лейтенант Госбезопасности, — тут же насел на старшего полковник Катуков, — Мы члены комиссии …

— Свободны, — не дослушав полковника, махнул рукой милиционерам лейтенант ГБ, — А что вы делали, товарищи, в закрытом цехе, сигнал поступил.

— Я танки осматривал, а полковник меня искал. Вы же слышали про комиссию Наркомата Обороны и Автобронетанкового управления на этом заводе. Отстал я от комиссии, эти танки увидев, вот Катуков Михаил Ефимович меня и искал. Так что можете его отпустить, а то и его потеряют. Нужно же сообщить командарму Тимошенко, что мы нашлись, — сделал попытку Брехт. Все бы ничего, но у него в блокноте фамилия конструктора арестованного, а может уже и расстрелянного, как «враг народа». Начнут копать? Или про пацана сказать, посмеются и отпустят. Ох, вряд ли. Чудеса по пятницам, какой сегодня день недели?

— Давайте, товарищи, пройдём в мой кабинет в заводоуправлении и поговорим, как вы так потерялись, — и, неспешно, с ленцой как бы, пошёл к управлению, даже не оборачиваясь и не проверяя, следуют ли «овечки» за ним. Ну, хоть гражданами не кличет. Есть надежда, что отпустят.

Через час их всё же Тимошенко вытащил. Пришлось чуть ли не до Ежова ему дозвониться, «до Москвы», сказал он потом, распекая потеряшек. Кому звонил в Москве, не уточнил.

— Что тебе комбриг спокойно не живётся, почему отстал от комиссии?! Всё время торопишься, вперёд летишь, а тут отстал! — набросился Тимошенко на Брехта, едва тот из здания на улицу вышел.

— Потом, Семён Константинович, простите, товарищ командарм, тут чудо произошло, — и Брехт рассказал о давнем разговоре с Тухачевским и об увиденных в цеху в сараюшке двух экспериментальных танках.

— Дорошенко? Не слышал, — поправил фуражку Тимошенко.

— Я слышал, и разговор тот с маршалом Тухачевским сейчас вспомнил. — Подошёл ближе Павлов. — Правда, хорошие танки получились?

— Да откуда я знаю?! Я даже глазам своим в первую минуту не поверил, всё то, что я Кошкину говорил, уже в железе есть. Что там внутри, я не знаю. Нужно срочно найти документацию по ним, нужно срочно Кошкина с его КБ сюда тянуть. Нужно срочно звонить в Москву и выяснять судьбу конструктора Дорошенко и всех остальных членов его Конструкторского бюро. Нужно …

— Отставить! — повысил голос командарм, останавливая и голосом, и взмахом руки хотелки Брехта. — Дорошенко этот под следствием или расстрелян уже, давайте мы сейчас бросим все свои дела и будет хлопотать за врага народа.

— Документация, — сник Брехт. Так-то опытный политик Тимошенко всё правильно сказал, даже это задержание могло кончиться расстрелом, да, и закончилось ли это всё. Протокол-то они с Катуковым подписали. Там и про врага народа было и про «отстали». Куда денут его теперь? Дадут ход, или «пронесёт». Жиденьким.

— Ладно, давайте так, — командарм, надвинул фуражку на глаза. Вообще, Брехт, заметил за ним привычку, чуть что — сразу фуражку поправлять. — Сейчас у нас обед по графику. Есть и, правда, хочется, потом встреча с конструкторами Харьковского Тракторного. Там у товарищей и поинтересуемся, что за танки в том цеху стоят, и что у них внутри. А по документации, так может она спокойно на полке лежит. По Кошкину? А что, я не против, пусть поприсутствует при разговоре со смежниками, на пользу пойдёт, ну а потом попробует добиться разрешения эти твои танки, комбриг, осмотреть и во внутренностях покопаться вместе с тобой и конструкторами тракторного.

— А …

— Ну, что ты за человек Брехт, все вопросы порешаем, а про Дорошенко этого … Про него хотел спросить? Не знаю, я позвоню Хрущёву. Это если танки и правду хороши. Уверен?